Единственная Миллиардера - Ангелос Валерия - Страница 8

– Надоело. Я устала тебя бояться, Глеб.

Достает телефон из кармана. Набирает кого-то. В мою сторону даже не смотрит, лишь напрягается сильнее.

– Да, Таня, прости, не могла раньше позвонить.

Пауза. Совсем короткая.

– Меня похитили.

Ну просто охуительно.

– Волков.

Значит, мобильный она припрятала. Придержала до лучших времен. А теперь ничего не стесняется. Звонит тетке. При мне, открыто.

– Я не знаю, где я. Дорогу помню примерно. Сейчас постараюсь объяснить…

– Давай я.

Вырываю у Лики телефон и диктую наш адрес.

– Ждем в гости, Таня, – прибавляю и, не дожидаясь ответа, отключаю телефон, поворачиваюсь к девчонке и ухмыляюсь: – Отличная идея. Ужин в семейном кругу.

Наедине было бы круче. Теперь придется терпеть какую-то престарелую тетку. Она еще и подмогу наверняка возьмет. Может, своего муженька подключит? Отставной военный. Вроде так. Смутно помню обрывок досье. А вообще, плевать. Я эту парочку быстро отсюда выпровожу.

А пока надо с Ликой разобраться. Донести до девчонки, что наш брак – это единственный вариант ее будущего. Родню она встретит уже как счастливая невеста.

– Глеб, ты издеваешься! Какой еще ужин?

– Семейный, я же сказал, – говорю ровно, без намека на иронию. – Вообще, я бы с твоими родителями познакомился, но можно и с тетки начать.

Моя девочка вскакивает, забирает телефон обратно. Пробует включить, но я оказываюсь быстрее, снова отбираю мобильный и отправляю в карман.

Хочет звонить – пусть сама достает. Правда для этого придется скользнуть пальцами по моей рубашке, по груди.

– Что за выходки? – бормочет девчонка.

Лика хмурится и отходит назад, руки в замок складывает. Явно не намерена лишний раз меня трогать, предпочитает держаться подальше.

Маленькая дрянь. Да это она издевается. Рядом вертится, а коснуться нельзя. Сразу шипит и взвивается. Хотя пока так даже лучше. Я и от запаха ее дурею, берега в момент теряю. От ощущения нежной кожи под пальцами еще круче поведет. Сучка мне на раз мозги вышибает. У нее взгляд как выстрел. Обойма долбаного свинца.

Блядь, я от нее вечно под кайфом. Заводит по щелчку, и никак этот морок не сбросить. Раньше пробовал, в самом начале. Теперь не пытаюсь. Я обречен. Помню, ржал над Тимуром, когда тот на девчонке залип. А сейчас в его шкуре сам оказался. Давно не до смеха. Дикая боль живот полосует.

Черт раздери. Я смотрю на эту мелкую стерву – и хер штаны раздирает. Яйца кипятком обдает. А мне похуй. Готов терпеть любую пытку, только бы и дальше ощущать эту бесячую девчонку поблизости. Искры в ее глазах ловить. Слабую тень улыбки. Аромат волос алчно впитывать.

В башке коротит. Предохранители сорваны.

Я резко подаюсь вперед и носом по ее шее веду. Опять. Пусть уже в сотый, в тысячный раз, а точно впервые так пробую. Нутро прямо когтями дерет. Я в момент завожусь сильнее. Кислота под кожей разливается. Прожигает. А я едва замечаю. В пекло все. На посторонние раздражители не реагирую. У меня под прицелом единственная цель. Других нет и не будет.

Лика. Какая же ты наивная. Реально надеешься вырваться?

– Раз есть отказываешься, найдем другое занятие, – выдаю я и на руки девчонку подхватываю. – Нет резона время терять.

– Пусти, – шепчет и напрягается. – Прекрати.

– Расслабься, – усмехаюсь. – Приставать не буду.

Хоть и хочу. Ничего. Выжду. Отек спадет. Боль отпустит. А там и моя девочка про гнев позабудет. Разогрею. Никуда больше она от меня не сбежит.

Я несу ее в зал и балдею. Шалею. От одного лишь ощущения близости. Круто Лику в захвате чувствовать. Полный улет.

Такая нежная. Хрупкая. Тонкая. Вся будто из фарфора. Опасаюсь сдавить, неосторожно сжать.

Ей бы набрать. Худая слишком. Поесть заставлю, но позже. Надо действовать с умом. Приручать. Приучать к себе. Заново. С чистого листа. Она доверится мне опять. Я знаю.

А пока моя девочка на взводе. Как струна натянута. Вибрирует. Нервно губы кусает, лихорадочно по сторонам поглядывает. Подвоха ждет.

Ну тут я ее разочарую. Подвоха не светит. Только сюрприз.

Заношу мою девочку в просторный зал. Кивком приказываю прислуге и охране разойтись. Пара секунд – мы остаемся наедине. Тяжелая дверь захлопывается позади. Лика оборачивается, едва заметно вздрагивает.

Отпускаю ее, позволяю встать на пол.

Тишина. Треск поленьев в камине в расчет не беру.

Девчонка обходит помещение. Медленно. Осматривается. Обнимает себя руки так, точно замерзает. Но здесь же тепло. Душно, пожалуй. Воздух раскален.

Она смотрит на меня в упор, плечами передергивает.

– Глеб, зачем все это?

– А разве плохо? – скалюсь. – Елку вдвоем нарядим. Традицию замутим. Или как там в семьях принято? Но если тебе не в кайф, слуг верну. Пускай они тут мишуру разгребают.

Я велел доставить все, что требуется. Комната сейчас смахивает на отдел гребаного декора. Гирлянды. Шары. Блестяхи всякие. Я выкупил все товары магазина, в котором она купила игрушки. Еще добавил. Выбора дохрена.

Дебил. Думал, девчонке зайдет. Обрадуется, хоть немного улыбнется.

Ха. Черта с два. Очередной облом.

Мрачнеет она. Хмурится. Подбородок вздергивает. Вообще, в другую сторону смотрит. Пиздец. В окно. Так и просится на свободу. Всем своим видом мне показывает, насколько сильно мечтает отсюда свалить.

Головой мотает, мимо проходит. Спиной поворачивается. Лбом в стекло утыкается. Чуть вздрагивает. Блять, она что, плачет?

Ладно. Пройдет. Лика беременна. Гормоны шкалят, вот и перепады настроения, скачки эмоций. Мне бы медицину вспомнить. Анализ провести. Без чувств.

Только не выходит здесь отключиться, оценить ситуацию трезво. Челюсти сами по себе сжимаются, скрежещут. Кулаки стискиваются до хруста костяшек.

Я бы глотку перегрыз. За каждую ее слезу. За каждый всхлип.

Но в кого впиться? В кого зубы вонзить? В себя самого?

Охуеть расклад намечается. Злоба разум дурманит. И уже трудно понять, что больше ярости вызывает. Такая реакция от женщины, которую хочу сильнее всего на свете. Или собственное бессилие.

Разнести бы тут все. На осколки. Разломать, блять. Стереть в порошок. Но нельзя, этим вывертом только сильнее девчонку напугаю, а у нас и без того серьезный напряг по всем фронтам.

– Отпусти меня, Глеб, – тихо говорит Лика. – Неужели ты сам не видишь? У нас ничего не получится. Мы друг друга никогда не поймем. Нам нужны совершенно разные вещи.

Опирается ладонями о подоконник. После отталкивается, делает несколько шагов и застывает. Усмехается с горечью.

– Ты не сможешь держать меня взаперти вечно, – продолжает девчонка. – Я уйду. Сам знаешь. Как только появится возможность, меня здесь не будет.

– Ты моя, – отрезаю. – Разрыв не обсуждается. Моя женщина. Жена. Мать моего ребенка. И ты никуда отсюда не уйдешь. Советую сразу выбросить блядские мысли из головы. Даже не мечтай от меня снова удрать.

Шагаю к ней. Но слишком близко подступать не рискую. Опасаюсь, что тупо сорвусь, натворю дерьма, которое исправить нельзя. Придушу на месте. Или зацелую, затрахаю, залюблю до смерти, и плевать на дичайшую боль.

Тяга к этой норовистой сучке – мой основной инстинкт. Единственный рефлекс. Вижу ее – и хочу. Хочу, хочу, хочу. Планка падает. Мозг отрубается. Кругом тьма. Ни черта не разбираю, не соображаю. Вакуум.

– Я тебя никогда не отпущу, – чеканю. – Под замок посажу. В четырех стенах закрою. И никто тебе не поможет. Никакой твой дружок сюда не вломится. А если дернется, просто глянет, блять, в твою сторону, я его порву. Я любого подонка загрызу. Живьем сожру.

Еще шаг. Еще. А она отступает. Отдаляется. В ее глазах такая буря, что мое нутро изнутри продирает.

– Моя ты, – рычу. – Моя. Привыкай. Так выглядит правда. И это уже никак не изменится. Мы будем вместе при любом раскладе.

Бледная она. Слишком бледная. И как будто еще белее становится, причем за секунду. А нервно поджатые губы сводит судорога. Девчонка вдруг дергается и оседает вниз. Резко. Порывисто. Опускается на ближайший стул и живот рукой накрывает.