В оковах бездны (СИ) - Королева Людмила - Страница 60

— Игорь Викторович, а я с вами никуда не поеду, — заявила, отвернувшись, обняла себя руками, так как ночная прохлада неприятно холодила кожу. — Зачем вы меня искали? — пробурчала. — Вам же одному комфортней, наслаждались бы тишиной, никто мозг не выносит, слов любви не просит — идиллия, — проговорила, цокнув языком.

Понимала, что вела себя как ребенок, но как иначе привлечь внимание мужа не знала. От себя порой тошно становилось, но ничего с собой поделать не могла. Устала биться головой о каменную стену, именно так чувствовала себя, когда пыталась поговорить с Лариным по душам. Я не знала, как в других семьях, все время сравнивала свою жизнь с жизнью родителей. Они делились друг с другом своими мыслями, эмоциями, секретничали. У нас же с Игорем не было такого. Чтобы его вывести на разговор, мне приходилось приложить немало усилий. Понимала, что его не переделать, но верила в чудо, что он сможет открыть свою душу передо мной. Обижало меня то, что он мне не доверял стопроцентно, иначе не стал бы запирать дверь своего кабинета, делился бы своими переживаниями. Он ведь все носил в себе. Порой по глазам видела, что тревожит его что-то, но Ларин упорно продолжал молчать, просил лишь не переживать по этому поводу.

— Тань, прекрати меня доводить, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Можешь психовать сколько влезет, но делай это, ради Бога, дома, а не там, где тебя могут убить или изнасиловать. Живо поднимайся, и поехали, — строго добавил, нервно теребя в руке ключи от мотоцикла.

— Игорь Викторович, не хочу никуда с вами ехать. От вас слова доброго не дождешься, тепла нет… — призналась я.

Ларин сделал пару шагов, а потом, обхватив меня руками, резко дернул на себя, силой заставляя подняться с песка, развернул меня так, чтобы видеть мои глаза.

— Так вот чего тебе не хватает, а я все гадал, почему у тебя случаются эти приступы обиды. Тань, я уже устал повторять, что не романтик, привык жить так, как живу, — проговорил он, гипнотизируя меня.

Я невольно скользнула взглядом по его манящим губам. У меня дыхание сбилось, до одури захотелось ощутить его губы на своих. Видимо, наши желания совпали, потому что в тот же миг Игорь впился с жадностью в мой рот, языком проникая внутрь. Я не удержала стон наслаждения, подалась вперед, желая прильнуть как можно теснее. Зарылась пальчиками в его волосы, провела ладонью по крепкой шее. Ларин обхватил ладонями мои щеки и посмотрел в глаза, и от его проникновенного взгляда я словно сгорала заживо.

— Господи, Таня. Да если бы я тебя не любил, уже бы пристрелил тебя за твои выходки. Я же, как кретин, бросил все дела и помчался искать тебя, — выдохнул он мне в губы.

У меня по щекам покатились слезы, видимо, эмоции все же нашли выход.

Ларин стер их подушечками больших пальцев и нахмурился.

— Игорь, с тобой безумно тяжело, — прошептала я, всхлипнув носом. — Мне всего-то нужно капельку твоего тепла и внимания. Ты постоянно занят, а в те моменты, когда можем пообщаться, начинаешь меня жизни учить. Хочу, чтобы ты доверял мне.

— Знаю, — сказал он еле слышно и прижал меня к своей груди, гладил по голове как маленького ребенка. — Танюшка, я же о твоем будущем беспокоюсь, хочу, чтобы как лучше… А ты как капризный ребенок… — прошептал он, упершись подбородком мне в макушку.

Я уткнулась носом в его шею, вдыхая запах кожи и балдея от этого мужчины.

— Давай, пойдем на компромисс? Я буду выполнять твои наставления, а ты, в свою очередь, проявишь ко мне немного больше тепла, и чаще говори о том, что любишь меня.

— Поехали, — без эмоций сказал муж, проигнорировав мои слова.

Я с места не сдвинулась, смотрела в его глаза выжидающе. Игорь тяжело вздохнул, прежде чем ответил:

— Хорошо, Тань, я постараюсь не только отчитывать тебя, но и хвалить. Кабинет больше запирать не стану. Все? Или еще есть пожелания? — строго сказал он, испепеляя меня грозным взглядом.

Понимала, что Ларин не привык уступать, особенно, когда считал, что он во всем прав. Однако ради меня немного ломал свои принципы, терпел мои капризы.

— На работе, когда останемся наедине, пожалуйста, не "Вы-кай" мне. И ты обещал меня покатать на мотоцикле, а еще не отгораживаться от меня стеной, — дальше перечислила я свои требования.

Игорь нахмурился, задумчиво потер подбородок, решал, уступить мне или нет.

— Хорошо, на работе, когда никого нет рядом, обращайся ко мне на ты, но во всех остальных случаях соблюдай субординацию, — сдался муж, а я искренне улыбнулась и прижалась к нему сильнее.

— Я знаю, что тебе тоже со мной тяжело. Прости меня, пожалуйста, — выдохнула, посмотрев в его глаза. — Понимаю, что веду себя, как маленькая, обещаю исправиться, если будешь делать шаги мне навстречу. И на работе впредь стану более внимательной.

Лед в глазах Ларина меня пугал. Осознала, что своим поведением и словами, сказанными в кабинете, обидела любимого.

— Прости за то, что наговорила. Я люблю тебя, и всегда буду любить. Других мужчин для меня не существует, — призналась я.

Игорь тяжело вздохнул, взгляд заметно стал теплее.

— Хочешь покататься? — спросил он, а я уверенно кивнула.

Ларин взял меня за руку и подвел к железному «коню», достал шлем и надел на меня, осторожно застегивая. Скинул с себя кожаную куртку, набросил мне на плечи, при этом сам остался в рубашке.

— Держись крепче, — посоветовал муж и завел двигатель.

Я обхватила его живот руками и прижалась щекой к горячей спине.

Мы неслись по пустому шоссе с невероятной скоростью, от которой у меня дух захватывало, и душа уходила в пятки. Светофорные столбы мелькали очень быстро, огоньки мерцали у меня в глазах. Порывы ветра окутывали тело, но благодаря куртке Игоря, я не замерзла. Рассвет мы встретили в пути. Ларин свернул на дорогу, ведущую к кладбищу. Мое сердце замерло в груди. За все время нашего брака Игорь ни разу не показал мне место захоронения своей семьи. Припарковавшись на обочине, муж помог мне слезть с мотоцикла, взял за руку, и мы молча пошли по дороге. Тишина была пугающей. Где-то рядом каркнула ворона, перелетев с ветки на ветку, я вздрогнула и ахнула.

— Бояться надо живых, а не мертвых, — сухо бросил Ларин, остановившись у красивой оградки.

На гранитном памятнике были изображены лица трех людей. Его матери, отца и сестры. Все трое улыбались, будто рады были нашему визиту. Игорь нежно провел рукой по камню и с шумом втянул в себя воздух. Прикоснулся пальцами к образу сестры и печально улыбнулся.

— Она была такая же как и ты: романтичная, эмоциональная, жизнь била в ней ключом, — прошептал Ларин, а я сжала его руку в знак поддержки. — Там, — кивнул он на соседнюю могилку, — мои бабушка и дедушка. Вся моя семья покоится тут.

От его слов у меня ком в горле застрял, на глаза слезы навернулись.

— Я потерял всех, кто мне дорог, остался один. В моей жизни есть только ты — самый близкий человек. И мысль, что тебя тоже не станет, разъедает меня изнутри. Да, быть может, я чересчур опекаю тебя, контролирую каждый твой шаг, но не потому, что не доверяю, а потому что боюсь, что и тебя не станет, что ты погибнешь по глупости, по невнимательности. Да, я не хочу, чтобы ты работала следователем, потому что это не только сложно, но и порой опасно. Мне станет гораздо спокойней, если ты устроишься куда-нибудь на гражданку юристом, будешь сидеть в кабинете и держаться подальше от преступного мира.

Я прикусила губу, чтобы не разрыдаться, прижалась к мужу и всхлипнула носом.

— Игорь, прости меня, — проговорила на одном дыхании, глотая слезы. — Обещаю, что после учебы выберу более безопасное направление.

До меня наконец-то дошло, что Ларин все это время боялся за мою жизнь. Он говорил, что работа следователя не для меня не потому, что считал тупой и бездарной, а из-за того, что не хотел потерять меня. Игорь приоткрыл мне свою душу, за что я была безмерно благодарна ему, ведь видела по его глазам, как непросто ему давалось это признание.