Вик Разрушитель 3 (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 97

Мы замолчали, думая каждый о своем. Уютно шуршали шины по лужам, «Хорс» мягко летел по дороге, благодаря дождю свободной от наплыва транспорта. Свернули с проспекта и стали петлять по каким-то улочкам. Слева мелькнул усыпанный желто-красными листьями небольшой парк; и вот потянулись солидные особняки, огороженные мощными коваными заборами. Перед одним из них наша кавалькада и остановилась. Въездные ворота тут же распахнулись, впуская машины внутрь.

— Усадьба Гусаровых, — пояснил отец. — Твои родственники по материнской линии. Очень им не терпится с тобой встретиться. Особенно дед Федор. Даже порывался ехать в гимназию, еле отговорили.

Я молча смотрел на двухэтажный кирпичный особняк с двумя жилыми крыльями, отдаленно напоминавший дома конца девятнадцатого века. Скорее всего, он не раз перестраивался, но внешнее обличье осталось таковым, что придавало ему юта и своеобразия в окружении современных высоток из бетона, стекла и пластика.

Не буду долго рассказывать, как меня встречали. Это было какое-то сумасшествие. Мама, несмотря на прохладную сырую погоду, выскочила на крыльцо в нарядном однотонном голубом платье, и бросилась мне навстречу. Плакала и обнимала так, что я всерьез опасался за свои ребра. Хватка у княгини Мамоновой была на удивление не слабее мужской. Потом последовало знакомство с родичами моей мамы, начиная от Старейшины Ильи Аникеевича с его супругой, милейшей седовласой бабушкой Галей, деда Федора Ильича — Главы Рода и заканчивая многочисленными отпрысками.

Торжественный обед проходил в большой гостиной, куда едва все поместились. Я был слегка растерян от такой энергетики радости, и даже устал после двух часов сидения за праздничным столом. Хотелось отдохнуть, но пристальный взгляд отца говорил о том, что самое главное еще впереди. Что первую скрипку в оркестре будет играть именно он. Так и случилось. Когда все основные блюда оказались съедены и наступило время десерта, отец откинулся на высокую спинку стула и громким голосом перебил все остальные разговоры, обращаясь ко мне:

— Андрей, я дал твоей матери слово, что спрошу, как ты намерен поступить теперь, когда наша семья вместе. Понятно, что сын должен быть вместе с родителями. Это даже не обсуждается, и странного в этом нет. Но так и быть… Есть ли у тебя иное мнение? Может, ты хочешь остаться в Москве?

Почему он спросил об этом? И последняя фраза тоже таила в себе некие варианты моего ответа. Когда мы разговаривали по телефону, князь Мамонов не спрашивал меня о дальнейших планах, но в какой-то момент предупредил, что ждет от меня неких действий, которые развяжут ему руки. Я до сего момента не понимал, в чем заключалась просьба. А теперь словно просветление в голове наступило. Этот разговор для матери в первую очередь. Что задумал отец, или чего добивается от меня?

Не торопясь, чтобы дать себе время на обдумывание, я аккуратно промокнул салфеткой губы, убирая с них крошки торта, оглядел замолчавших родственников, и ответил уверенно:

— Идеальным вариантом было бы остаться всем нам в столице, отец…

На мгновение замер, почувствовав, как подкатился комок к горлу. «Отец»! Как же я мечтал об этом дне, когда смогу произнести такое важное слово! Со временем чувство обретения семьи притупилось, и уже не верилось, что счастливый день настанет. Князь почувствовал мое волнение и ободряюще кивнул. Мама старалась незаметно прикладывать платок к глазам.

— Но я понимаю, насколько важно Главе держать в своих руках дела клана, Рода, семьи, — продолжил говорить, глядя в глаза отцу. — Твое место в Ленске. И мама должна быть рядом с тобой. Больше я не хочу терять вас.… Позволь мне, отец, остаться в Москве. Хочу здесь доучиться, найти настоящих друзей, завязать нужные знакомства. Так будет лучше.

Я перевел дух. Как будто в ледяную воду с головой нырнул. Быстро оглядываю сидящих за столом родственников. Дед Федор опустил кустистые брови, чтобы скрыть одобрение в глазах. Борис Гусаров — родной дядька по матери — лениво ковыряется в салате, не желая встревать в чужой разговор, младший — дядя Матвей — незаметно показал большой палец. Мама удивлена, но, скорее, показательно. Что еще больше укрепило мои подозрения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Вольница, видать, глубоко вошла в твою кровь, сын, — не показывая никаких эмоций, произнес отец. — Это не совсем хорошо. Я считал, что мы вернемся в Ленск, где есть все для твоего дальнейшего обучения. Закончишь лицей, поступишь в университет, освоишь науки, нужные для нашего Рода.

— Я сам не знаю, что хочу, — возразил я. — Например, мне нравится управлять экзоскелетом, но Мамоновы никогда не выставляли пилотов для школьных и студенческих соревнований. Смею полагать, что тебе и в дальнейшем не будет интересно, чем я увлекаюсь.

— Не перебарщивай, — у князя дернулись уголки рта. — Ради всех богов, занимайся пилотированием. Я готов создать под твое увлечение команду, которая станет разъезжать по стране и соревноваться с кем захочет. Наймем специалистов-инструкторов, изготовим броню. Твой страх беспочвенен. Хочешь найти друзей твоего статуса? Так это не проблема. Почему обязательно Москва? Сюда ты можешь прилетать на семейном самолете, хоть я и считаю подобное развлечение пустой тратой денег и ресурсов. Пойми, Андрей… Наш дом там, на востоке. Там наши земли, финансы, люди, огромные возможности. Там твоя защита. А здесь? Случись какой конфликт, кто тебя защитит? Сила человека — в семье, Роде. Мстиславские спят и видят, как использовать твой Дар, а остальные, узнав про него, сожрут с потрохами.

Я молчал, давая ему высказаться. Перебивая, только распалишь желание отца забрать меня в Ленск.

— Раньше тебя защищали Булгаковы и Мстиславские, потому что строили планы исходя из твоих уникальных возможностях. Теперь этой защиты не будет. Ты неверно рассчитываешь стратегию, Андрей. В одиночку не выживешь, а я не смогу каждый раз, сломя голову, бежать на выручку. Да и подумай о матери. Только тебя обрела, а ты буквально сразу огорошиваешь ее таким заявлением.

— Не мое дело, Георгий, — поднял голову дядя Борис, перестав мучать листья салата, — но парень в чем-то прав. Он уже освоился в столице, у него здесь друзья появились. Закончит учебу, поступит в университет на ту специальность, которую ты укажешь как перспективную. Повзрослеет, ума наберется — и приедет в Ленск. Тем более, он младший княжич. Почему бы не признаться ему, что в Роде он не будет играть ключевой роли?

— И что ты предлагаешь? — помрачнел Георгий Яковлевич. — Отойти от семьи, создать младшую ветвь? Этак мы докатимся до того, что сами друг друга рвать начнем.

— Да окстись, княже! — воскликнул дядя Борис. — Ты на ровном месте проблему-то не ищи!

— Цыц, Борька! — очнулся дед Федор, до этого очень внимательно слушавший нашу перестрелку. — Не лезь носом, куда не просят! Ты, Георгий, как Глава Рода, привык приказывать и не слушать разумные доводы. Я же буду рад, если Андрейка останется здесь. Мы, Гусаровы, присмотрим за ним. А надо будет, и стеной защитной станем! Мы — воинский боярский род, не забывай об этом! Мальчишке здесь нравится, пусть доучивается.

— Да где? — взъярился отец, но матушка положила ладонь на его руку, чтобы успокоить. Сдержавшись, он переспросил: — Где он будет учиться? Я хочу дать ему самое лучшее образование! Щукинская гимназия неплоха, но для его статуса категорически не подойдет! Мамонов там учиться не станет!

— Есть Императорский лицей, — сказал я.

— Императорский лицей? — князь рассмеялся. — Да, отличное заведение. Великолепное, признаю. И перспективное для золотой молодежи. Без иронии, так оно и есть. Только есть одна маленькая проблемка. Мне придется снова обращаться к императору с просьбой. Только теперь эта просьба станет моим долгом. Мстиславский, без сомнения, с радостью поможет… и обязательно в свою пользу.

— Я могу поговорить с императрицей, — неожиданно поддержала меня мама. Я с благодарностью посмотрел на нее. Она медленно опустила ресницы, показывая, что все в порядке. — Раз в неделю Анастасия Павловна устраивает аудиенции по семейным проблемам. Думаю, десяти минут мне хватит передать желание Андрея учиться в Императорском лицее.