Вик Разрушитель 3 (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 92

Пожалуй, нужно ехать домой, чтобы княжичи свою злость не сорвали на ком-то еще. А завтра протрезвятся, и можно будет поговорить и серьезно внушить, чтобы не делали глупостей. Пусть мальчишка не родовитый, но Булгаковы не дадут его в обиду, и как бы не решили, что роды Долгоруковых и Корецких нанесли лично им оскорбление. Если человек находится под защитой рода, будь то слуга, воин, аманат или даже сирота, взятый на воспитание, с ними нельзя поступать, огульно оскорбляя или издеваясь. За такое поведение обязательно придет ответ. А Михаил Воронецкий не хотел попадать под коллективное наказание из-за этих идиотов. Но они друзья, и его долг удержать парней от дальнейших глупостей.

— А ведь прекрасно провели время, господа! — воодушевленно воскликнул он и рассмеялся снова, не обращая внимания на ворчание посрамленных неудачей княжичей.

— Вы где были? — набросился я на телохранителей, когда мы сели в «Хорс». — Еще бы немного — и я вздул бы этих напыщенных индюков! Они взбесили меня! А потом за мной половина Москвы бегать начнет, желая моей смерти

Барбос засмеялся, и повернувшись ко мне, показал большой палец:

— Молодец, Вик! Четко уделал ребятишек. А они ведь старше и посильнее тебя физически. Уж в этом я разбираюсь. Ранговые бойцы, не самоучки.

— Так я и подумал, что в кустах сидели, — проворчал я, остывая.

— Все в порядке, парень, — Тесак завел двигатель, но не торопился выезжать со стоянки. — Мы смотрели за тобой и ждали, когда эти засранцы скомпрометируют себя, чтобы потом Булгаковы могли предъявить обидчикам претензию. А это неплохая вира и пятно на репутацию княжеских родов Долгоруковых и Корецких. Учись извлекать выгоду из любой ситуации, пусть она и не самая благоприятная. Ладно, поехали. Сначала нужно барышню до дома довезти. Время позднее.

«Хорс» мягко и сыто заурчал, салон качнулся — Илана ойкнула и прижалась ко мне, но не отпрянула, а замерла в ожидании того, что я обниму ее за плечо. Сдерживая дикое биение сердца, я не разочаровал девушку. Так мы и ехали всю дорогу, ничего не говоря.

Тесак подогнал машину к дому, где проживала Илана. Я вызвался проводить одноклассницу до двери квартиры, чтобы быть уверенным, что по пути с ней ничего не произойдет. Мало ли… вдруг под лестничным пролетом упырь какой-нибудь затаился.

— Мама не спит, — вдруг сказала она, увидев женский силуэт в окне. Помахала рукой и зацокала каблучками по ступенькам. Мы поднялись на освещенную площадку первого этажа. Послышался щелчок замка. Видимо, Марина Ерофеевна не захотела встречать дочку на пороге двери, деликатно давая нам возможность попрощаться.

— Все было прекрасно, Вик, — сказала Илана, протягивая мне пиджак. И взглянула на меня глубокими озерами глаз. — И даже встреча с нахальными аристократами. Подумать только, меня хотели выкупить как на аукционе! — она нервно рассмеялась. — Очень, знаешь, взбудоражило! Но я об этом родителям не буду рассказывать. А то мама волноваться станет, переживать.

— Они еще попросят у тебя прощения, — буркнул я.

— Ой, прекрати! — махнула рукой соседка по парте. — Не ищи приключений там, где их можно избежать! Ну что, пока? До встречи в гимназии? Надеюсь, ты еще будешь с нами учиться?

— Ну… минимум неделю точно, — пожимаю плечами, не особо веря в то, что говорю. Я уже чувствую, как вокруг меня меняется обстановка, невидимая рука судьбы делает ход одной маленькой и невзрачной пешки на шахматной доске жизни, как выразился однажды покойный Сидор.

— Тогда… до завтра? — Илана на мгновение замерла, решаясь на что-то, потом резко потянулась ко мне и неумело поцеловала в губы. Через пару секунд ее темно-вишневое платье мелькнуло и пропало за дверью. Раздался звонкий щелчок замка.

— Попытка засчитана, — улыбнулся я с видом опытного ловеласа. Спасибо Анжелике, избавила от комплекса нерешительности и скованности. — Спокойной ночи, Илана Яновна. Ну и мне пора домой…

2

Князь Мамонов отодвинул от себя раскрытую папку, в которую клановые адвокаты собрали все интересующие его документы по передаче опекунства, законодательные акты, преценденты и прочую информацию. Они до сих пор убеждали Георгия Яковлевича вступить в борьбу с попечительской системой и получить законное право забрать сына в семью. С хрустом потянувшись, князь некоторое время сидел на месте, потом решительно поднялся и подошел к окну, за которым уже клубился сентябрьский бархатный вечер. С высотки «Дюссо» хорошо виден широкий проспект, по которому катится лавина автомобилей, перемигиваются фонари светофоров, а в едва приоткрытую створку льется прохладный свежий воздух, напоенный запахами павшей листвы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Пора собираться домой. Аксинья заждалась, несколько раз звонила, спрашивала, когда его ждать. Георгий обещал вернуться к ужину, но что-то его задерживало. Неясное раздражение не давало покоя. Прошло три дня после того, как полковник Кольцов уведомил его о ближайшей встрече с императором. Время шло, а от Мстиславских ни слуху, ни духу. Как будто намеренно выдерживают паузу, чтобы Мамонов занервничал.

Князь посмотрел на часы. 19.03. Наверное, нет смысла засиживаться в гостинице. Слугам тоже надо иногда отдыхать. Парни работали как проклятые, чуть ли не по двадцать часов с сутки. И вот результат находится в объемной папке; здесь полноценная выжимка из огромного пласта документов, квинтэссенция тактического плана по возвращению сына. Только понадобится ли все это?

Он с усмешкой, обращенной непонятно кому, извлек из внутреннего кармана письмо Андрея, переданного через Странника и с удовольствием еще прочитал его, как будто хотел, чтобы оно отпечаталось в памяти. Да, вчера Ломакин как наскипидаренный примчался в особняк Гусаровых, словно за ним свора гончих собак неслась. И передал князю сложенный надвое листок, исписанный мальчишеским ломаным почерком. Пояснил, что парень очень волновался и выглядел сам не свой.

«Отец! Теперь уже официально я могу назвать тебя так. Извини, что не стал говорить тебе о свершившемся факте еще при нашей встрече. Почему, объясню ниже. Сначала хочу уведомить тебя и маму, что генетическая экспертиза, которую я потребовал от императора по праву долга жизни, подтвердила наше родство. Если ты до сих пор не добился от Мстиславских права на нее — это сделал я. У меня на руках гербовая бумага со всеми печатями…»

Князь Георгий, прочитав эти строки, прикрыл глаза, чтобы не видеть свои эмоции в отражении зеркала. Он боялся поверить в свое счастье, которое могло исчезнуть, если проявить безудержную радость от победы, к которой он шел долгие годы. Сын обстоятельно написал, как прошел званый обед, о чем с ним разговаривали император и цесаревич тет-а-тет, и осознавал, насколько был прав, желая выдернуть мальчишку из-под влияния столичной аристократии.

«Я только сейчас понял, насколько для меня тяжело сопротивляться играм взрослых, где нет возможности маневрировать и уходить от удара или хитрых ловушек. Мстиславские, вроде бы, со всей охотой и желанием помогают мне, и как бы бескорыстно… но я чувствую некую опасность, исходящую от них. Император прямым текстом сказал, что в случае твоего несогласия с их предложением я перейду в Семью Мстиславских на правах опекаемого до совершеннолетия. И намекнул, что возможен вариант твоего отказа от меня. Тогда — что? Еще три года ждать, согласно закону?»

А как ты хотел, мальчик, — подумал тогда Мамонов. — Это и называется жизнь аристократа. Ждать отовсюду атак и ударов не только от врагов, но и от друзей. Надейся лишь на себя, на своих родителей. Прогрызай путь к своему благополучию зубами и не бойся их потерять.

«Во время разговора у меня появилось подозрение, что Мстиславские хотят от тебя каких-то уступок. Я все пойму, если ты откажешься от переговоров или не примешь их условия, чтобы не потерять очень серьезные активы. Ждал столько лет — подожду еще немного. Но хотелось бы уяснить, как быть дальше. Водить за нос императора у меня не получится. Он же насквозь видит все фокусы. А давить свою совесть страшно. Кем я тогда стану в твоих и маминых глазах? И вдруг государь потребует от меня нечто большее в плату за его помощь и протекцию?»