Вик Разрушитель 3 (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 79

— Ты всерьез рассматриваешь союз с императорским кланом через женитьбу кого-то из Рода? — я с надеждой ждал, чтобы прозвучало не мое имя. Лида, несомненно, красотка, отрицать подобное — преступление. Но я не собирался связывать свою жизнь с этой девицей. Во-первых — рано мне еще об этом думать. Во-вторых, слишком быстро папаша решил меня в оборот взять. Не-не, так дело не пойдет. — У тебя же еще сыновья есть от старших жен.

— Антон женат, — улыбнулся князь. — У Дмитрия тоже есть нареченная. Виктор, который чуть старше тебя, еще свободен. Но речь не о нем… А ты чего так напрягся, сын? Я же гипотетически рассуждаю. Мне сейчас важно снять опеку с Булгаковых и получить официальное разрешение на экспертизу. Поэтому я готов к сделке с императором, которая может стать для нашего клана не самой удачной. Но ради своего сына я пойду на это.

Мне стало стыдно. Черт-те что подумал про отца, а он рискует с заведомо проигрышными картами. Ведь за такую просьбу дают не щенков или стотысячный город в личное пользование — а нечто другое, весьма серьезное. И отец готов пожертвовать этим ради меня.

— Чуть откровенности не помешает, сын, — после некоторого молчания произнес отец. — Тебе нравится Великая княжна?

— Мне все красивые девушки нравятся, — пожал я плечами, приходя в себя. — Но ведь вопрос в перспективе, так?

— Да. Хочу знать, как ты оцениваешь ваши отношения? С перспективой…

— Не думал, если честно. Хотя… вру. Думал. Опасаюсь, что под красивой оберткой окажется не самый лучший подарок.

Георгий Яковлевич одобрительно рассмеялся, похлопал меня по плечу.

— Ладно, не буду тебя смущать. Но мне будет приятно, если через год ты поделишься своими мыслями насчет будущего. Мы, старая аристократия, живем по своему кону, где ранняя женитьба детей — один из элементов управления и ведения разнообразных дел между родами и даже кланами. Это сейчас молодые всеми правдами и неправдами тянут до двадцати пяти лет, лишь бы подольше насладиться свободой и вседозволенностью. Подумай.

— Какими именно мыслями? Вижу ли я себя мужем Лидии?

— В общем, правильно сказал. Но это как вариант. Я не могу сейчас многого тебе сказать, но мы обязательно поговорим, когда все придет в норму и ты будешь под защитой своего Рода.

Князь вытянул руку и посмотрел на часы, блеснувшие тусклым золотом в салоне, покачал головой.

— Тебе надо ехать в гимназию, чтобы скандала не было. Не хочется подводить чародея. А, да, чуть не забыл! У тебя есть телефон? Обменяемся номерами? Ты свой скажи, я перезвоню, и зафиксируем.

Отец с удивлением посмотрел на мой аппарат, когда я извлек его из кармана.

— Что, Булгаковы настолько прижимисты, что для тебя не нашлось денег купить стоящую звонилку? — с некоторой долей презрения к опекунам спросил он.

— Нет, — я обиделся за Ивана Олеговича. Напрасно князь Мамонов так отзывается о неплохом человеке. — Ты разве забыл, что я Разрушитель? Любая вещь, работающая на принципах магии, в моих руках перестает функционировать. Кстати, ты со мной поосторожнее будь. Обязательно проверь свои магические возможности после встречи. А это серый телефон, без магической платы. А вообще Булгаковы мне подарили отличную звонилку, она дома лежит.

— Извини, погорячился, — признал свою ошибку отец и выжидающе посмотрел на меня. — Номер-то дашь?

Я продиктовал ему, дождался звонка и зафиксировал его в телефонной книге.

— Ну вот, сын, теперь мы с тобой на связи, — счастливая улыбка промелькнула на губах мужчины. — Я в Москве еще на неделю задержусь. Если появится возможность сбросить с поводка своих телохранителей, звони. Встретимся, поговорим обо всем. Я, кстати, у Гусаровых сейчас в гостях.

— Постараюсь, — я слегка поколебался, прежде чем пожал протянутую отцом руку. Строить из себя оскорбленного и обиженного типа совсем не хотелось. Нужно учиться прощать близких, даже если они принесли столько огорчений. Но прощать тоже надо с умом. Прожить четырнадцать лет, не считая года в приютской люльке, с ощущением пустоты в сердце — не сахар. И отец должен осознать свою ошибку, проникнуться ожиданием. Так просто я на его сладкие речи клевать не собираюсь. Может статься, что в семью я вернусь нескоро. Надо сначала встретиться с императором, узнать его интерес ко мне.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я открыл дверь и вывалился из полусумрака тонированного внедорожника на улицу. Не обращая внимания на телохранителя, заторопился к «Сенатору», который уже успел развернуться в обратную сторону. Пропустив несколько машин, быстро перебежал дорогу, устроился на переднем сиденье, щелкнул замком ремня безопасности.

— Успеваем? — поинтересовался я у излучающего спокойствие Ломакина.

— Вполне, — кивнул чародей. Ему очень хотелось расспросить о встрече, но он деликатно молчал почти всю дорогу, и все же не вытерпел, поинтересовавшись о моих ощущениях от встречи с отцом.

Я долго собирался с мыслями, потом ответил:

— Каких-то эмоций не чувствую. Все время себя настраивал, что это мой отец, а сердце ни разу не ворохнулось.

— Взрослеешь, парень, — покосился на меня Ломакин. — Ты знаешь, это правильно. Гораздо хуже, когда начинаешь самому себе врать. Одна уступочка, вторая — и все, сам себе не принадлежишь. Осознание принадлежности к семье, Роду начинается с малых лет. А кто бы тебе внушил подобную мысль? Я почему-то был уверен, что ваша первая встреча пройдет именно так.

— Князь остался недовольным, — пробурчал я, глядя вперед. — Но я-то не виноват. Мне трудно привыкнуть к своему новому статусу. Правда, его еще доказать надо. Булгаковы точно в восторге не будут.

— Булгаковы скоро останутся в прошлом, — уверенно сказал Ломакин, сворачивая на тихую улочку, по которой доехали до служебной автостоянки гимназии. — А ты становишься разменной монетой в противостоянии Мамоновых и Мстиславских. Нет, никакой войны, только экономические выгоды. Уж поверь, Его Величество сделает все возможное, чтобы отыграть твою карту максимально.

— А семья?

— Что-то потеряет, не без этого, — чародей остановился неподалеку от шлагбаума, развернул машину в обратном направлении и притормозил. — У меня были сомнения насчет князя. Не тот он человек, готовый расстаться с частью своих богатств. Предки Мамоновых приложили очень много усилий, чтобы Род стал тем, кем он сейчас есть. Твой отец как-то признался, что опасается Мстиславских из-за их неуемного желания подчинить себе все аристократические кланы, ослабить их влияние на экономику и политику государства. Ради этой цели они готовы на любую сделку, которая в будущем принесет им сплошные выгоды.

«Ага, через десяток лет, когда у Мамоновых дела начнут рушиться, кто-то вспомнит, что из-за мальчишки Глава Рода пошел на уступки императору и запустил змею за пазуху. И что тогда? Снова бежать? А куда? В чисто поле или в лесные дебри… Нет, нужна очень сильная страховка».

Какой она должна быть, я еще не знал. Куцый жизненный опыт подсказывал, что лучше всего получить потомственное дворянство и не зависеть ни от кого. Да, за спиной не будет клановой поддержки кроме императорского слова. Но я сам могу решать все вопросы жизнедеятельности нового Рода и его безопасности. Мне не были ведомы механизмы подобного решения, я много чего не знал, находясь сначала под крылом государства, а потом и Булгаковых. Когда-то надо начинать жить самостоятельно.

— Давай, беги в класс, а то на урок опоздаешь, — кивнул Ломакин. — Особо не болтай, куда ездил. Скажешь, по служебным надобностям, помогал преподавателю.

— Да придумаю что-нибудь, — усмехнулся я. — Спасибо, что организовали встречу с отцом.

Чародей только махнул рукой на прощание, а я нырнул под шлагбаумом, и не обращая внимания на возмущенные возгласы сторожа, помчался к гимназии. Как говорится, родня — родней, а за пропущенный урок влетит, пусть у тебя даже императорский перстень на пальце.

2

Пичуги, обрадованные теплым денькам, заливистым посвистом оглашали парк, им вторил трудолюбивый дятел, пулеметной трескотней разбавляя мелодичный звон. В раскрытое окно беседки шаловливо залетал теплый ветерок, теребя края скатерти.