Вик Разрушитель 3 (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 21

— Александр Яковлевич? — бодрым голосом удостоверился он. — Вечер добрый! С вами Булгаков говорит. Да, тот самый, вы не ошиблись. Я хочу вам привет передать от молодого человека. Волховский, да. Вы невероятно проницательны, господин Брюс! Как опекуну, мне хотелось бы получить ваше слово, что посещение библиотеки не станет способом давления на мальчика… Ну, вы же человек взрослый, понимаете, о чем я намекаю… О пресловутом сыре в мышеловке не стоит напоминать? Нет-нет, я ни в коем случае не сомневаюсь в вашей порядочности. Но есть некоторые условности, которые я обязан соблюдать… Да, я о патронаже Ее Величества над сиротскими домами. Спасибо, что поняли мое беспокойство.

Булгаков на некоторое время замолчал, вышагивая по гостиной с телефонным аппаратом у уха, но теперь уже по диагонали, старательно обходя мебельный островок, на котором притулился я в немом ожидании. Меня больше интересовало, не возмутился ли Брюс претензиям опекуна. Ну, он в своем праве.

— Я вас хорошо понял. До свидания, Александр Яковлевич.

Иван Олегович сделал еще один круг, заложив руки за спину, и не садясь, остановился напротив меня.

— Брюс — редкостный проныра, — заявил он, нисколько не стесняясь обсуждать характер чародея с подростком. — Не буду оригинален, если скажу тебе, Викентий, чтобы ты поменьше с ним в разговоры вступал. Поздоровался, для вежливости поинтересовался о здоровье — и дальше по своим делам. В словесной казуистике он обыграет тебя в два счета и не заметишь, что стал его верным поклонником.

— Говорят, все Брюсы — чернокнижники, — невпопад ответил я, но Булгаков, как ни странно, понял мою мысль.

— Кроется за ними такая тайна, но никто ничего не доказал, — фыркнул Иван Олегович. — А знаешь, какой аргумент приводят несведущие люди, что эта семейка играет по-черному?

— Не-а, — заинтересовался я. Давненько опекун не общался со мной, забросил воспитание, так сказать!

— Не мной замечено, что у Брюсов никогда не рождаются девочки. Один Брюс сменяет другого. Поэтому и пошли такие слухи, что чародей вечен, путается с дьяволом и балуется не только магией, но и алхимией. Вечная жизнь как награда за сделку. Может, в библиотеке найдешь что интересного про него?

Булгаков шутил, конечно же. Никто не будет оставлять компрометирующие документы в таком проходном месте как библиотека. Да и в архивах вряд ли что-то есть на чародея. Брюс уже давно побеспокоился о собственной безопасности и уничтожил лишние сведения про свою семью и малейшее упоминание о предках. Если имеешь дело с вечностью, не стоит об этом кричать на весь белый свет.

— А вам нужна информация о Брюсах? — поинтересовался я.

— Нет, даже не вздумай начинать, — враз нахмурился опекун. — Если заметят, что ты изучаешь совсем не то, что нужно по твоей специализации, то начнутся проблемы. Для тебя, Вик. Именно для тебя. Я не пугаю, а предупреждаю.

— Я не буду совать нос куда не следует, — пообещал я. И в самом деле, зачем испытывать судьбу? Хорошо бы найти ответы на свои вопросы, в чем сильно сомневаюсь.

— Отлично. Брюс обещал завтра прислать своего сотрудника. Он сфотографирует тебя и тут же изготовит пропуск. К сожалению, магический амулет, использующийся для посещения библиотеки, тебе противопоказан, что указывает на осведомленность чародея о твоих способностях. Поэтому будет обычный, закатанный в пластик. Он временный, на полгода. Не потеряй его и не демонстрируй на людях.

— Я все понял, Иван Олегович, — киваю в ответ. — И когда могу поехать в Коллегию?

— Курьер все скажет. А ездить будешь с Сидором. Раз он твой инструктор, то пусть и отдувается.

Мне показалось, что в голосе Булгакова проскользнуло злорадство. Вот это странно. Сидор, несмотря на излишнее рвение в моем обучении, хороший парень. Я же понимаю, какая ответственность лежит на нем. Ведь не Иван Олегович приставил его ко мне, а Глава рода, и отвечать Сидору за свою оплошность придется перед ним, а не перед опекуном. Ну, что ж, я не против инструктора. Все веселее, чем с каким-нибудь безмолвным охранником из бригады телохранителей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

2

— Почему Факир до сих пор разгуливает на свободе? — императору не надо было хмурить брови, чтобы показать собравшимся офицерам силовых структур свое недовольство. Голос, звучавший в совещательном кабинете, давил на плечи и ввинчивался в мозг. А для полноты ощущений созданный непроницаемый купол вызывал у многих дискомфорт вроде заложения ушей, а то и хуже — кто-то вообще тайком старался ослабить воротник кителя, чтобы не так сильно ощущать невидимую хватку на горле. — В следственных кабинетах сидят его подельники, разливаются соловьями, но никто из них не указал местоположение агента.

Взглядом Мстиславский обвел замершее собрание. Остановился на нарочито спокойном главе государственной службы безопасности.

— Николай Юрьевич, — опасная мягкость в голосе заставил всех снова напрячься. — Объясните мне, несведущему, как вы собираетесь защищать своего государя в дальнейшем? Месяц прошел с тех пор, как меня и моих зарубежных гостей пытались убить на глазах своих подданных! Где результат мероприятий? Все обвиняемые прямо указывают на эмиссара Хмеловского как на главное действующее лицо! Поймали всех, а Факир где-то похихикивает над вами! Ягеллоны, Фолькунги, Штауфены в голос вопят, умоляют поскорее вздернуть убийцу! Боятся, что и у них может произойти подобное. Мне совершенно не нужна потеря репутации!

Мстиславский понимал, насколько пусты сейчас его слова: так, обычное сотрясание воздуха. Но именно такие процедуры необходимо проводить с личным составом имперской безопасности, чтобы не расслаблялись. От того, что он ментальным давлением на психику подчиненных ничего не добьется — это ясно как день. Силовые службы и так работают двадцать четыре часа в сутки, перепахивая массивы информации и каждый уголок огромного города. И не бросишь камень упрека в их сторону. Факир — признанный мастер обрывать хвосты и слежку, а заодно гримироваться так, что позавидуют профессиональные мастера шпионского дела.

Смена походки, жестов, голоса, а при необходимости и ауры при помощи специальных артефактов — все это работало против государственной розыскной машины. Привлекались самые лучшие маги, способные выявить разнообразные хитрости, позволявшие преступнику уходить от преследования. Но на это тратились человеческие ресурсы, время и средства.

— Ваше Величество, — Иртеньев встал, одернул китель и вытянулся по струнке. Такой жест был знаком императору. Этакий вояка, достойно принимающий критику, но не всегда согласный с ней. — Ответственно заявляю, что Факир никуда из Москвы не уехал. Он находится здесь и затаился на конспиративной квартире. Может, не в самой столице, не настаиваю на этом варианте. Однако же мероприятия проводятся и в прилегающих к ней районах. Все околотки работают в режиме «двадцать четыре на семь», привлечены опытные отставники.

— На чем зиждется ваша уверенность? — Мстиславский снял «купол тишины», и все облегченно задвигались, задышали. — Мы ходим вокруг да около. Кропоткин, Ушатые, Шуйские — продажные источники, но все ли тайные адреса они выложили?

— Перекрестные допросы до сих пор идут, — заявил Иртеньев. — Периодически выдергиваем фигурантов и по десятому кругу требуем выложить все, что могли забыть.

— И все же, что по вопросу? Уверенность подкреплена фактами?

— Я просто уверен.

— Хорошее качество — развитая интуиция, — усмехнулся император. — Надеюсь, так все и есть. Давайте, все же, по существу. Как смотрите на привлечение ментатов?

— Ваше Величество…, — побледнел Иртеньев и переглянулся с сидящим напротив мрачным Белобоковым, отвечавшим за координацию безопасников с чародеями. — Не уверен, что в данной ситуации приемлемо использование ментоскопии. Прошу пока задействовать все те ресурсы, которыми пользуемся сейчас. Усилим агентурную работу, «сыворотку правды», наконец, используем.

— Меня беспокоит одна логическая нестыковка в ваших рассуждениях, — император в своей неторопливой манере подошел к окну и поглядел на оживленную площадь, примыкавшую к Никольской башне. После диверсии на Болотном поток автомобилей через эту проходную был существенно снижен, а количество охраны увеличено. Всевозможные мероприятия сокращены до минимума, а даты встреч с иностранными послами или представителями знатных родов Европы скорректировали, заранее всех предупредив об изменениях. Может, кто-то и обиделся, но Мстиславский не обращал на подобные эмоциональные проявления абсолютно никакого внимания. Безопасность семьи и рода — первоочередная задача Главы, коим являлся Великий князь, император Иван Андреевич.