Вик Разрушитель 3 (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 16

— Которые похожи на антимагическую сущность, — задумчиво произнес Ломакин, потирая подбородок.

Иван Олегович вздрогнул и очень пристально поглядел на гостя. Я заметил, как его зрачки потемнели, а на его пальцах запрыгали серебристые искорки. Мне стало страшно. Как бы не убили моего нового знакомого! Зачем Ломакин об этом сказал? Показал, что знает секрет Булгаковых?

— Поясните, Евгений Сидорович, — пришел в себя опекун, разгоняя тяжелое магическое поле, образовавшееся вокруг него.

— Я просто сопоставил некоторые факты из всего, что окружало Викентия в последнее время, — невозмутимо ответил маг, — точнее, из доступной информации и разговоров несдержанной на язык молодежи. Не забывайте, Иван Олегович, кто у меня самый интересный собеседник.

— Ну да, — выдохнул Булгаков. — Молодые девицы на эмоциях могут наговорить всякого…

— Не подумайте ничего плохого, князь. Я привык анализировать каждую мелочь. Ход моих мыслей может показаться извилистым и непонятным, но я привык к обструкции коллег за подобные методы за всю сознательную жизнь.

— Тяжело, видимо, приходилось? — поинтересовался Иван Олегович, но без излишнего любопытства, хотя напряжение чувствовалось.

— Не без этого, когда пробиваешь стену непонимания, — усмехнулся Ломакин и скользнул взглядом по мне. — Искра одаренного мальчика без должной инициации может пойти по непредсказуемому пути. Когда была первая инициация?

— В восемь лет, в приюте, — ответил я и почему-то подумал о том, что наш гость прекрасно осведомлен о моем Даре. Почему так, не мог бы сейчас сказать и как-то логически подтвердить догадку. Просто озарение, ничего больше. — И то после чужого воздействия…

— Не думаю, что данная информация поможет вам, господин Ломакин, — бросил князь.

— Да, извините, не следует мне быть излишне любопытным, — кивнул маг, особо не расстроенный отказом. — Я бы хотел попросить вашего разрешения периодически заниматься с Викентием в пределах своей компетенции…

— То бишь в школе? — с легкой иронией спросил Булгаков.

— Конечно. Я еще не знаю, сколько часов выделят мне для уроков, но уже составляю планы работы с перспективными учениками.

— Не думаю, что понадобятся дополнительные занятия, — холодок появился в голосе Ивана Олеговича. — И хотелось бы заранее попросить вас, господин Ломакин, информировать меня о контактах с моим подопечным вне стен школы. Я несу ответственность за Викентия перед Попечительским советом, а эта организация шуток не любит.

— Какие шутки! Что вы! Я рад, что мы заранее определили позицию.

— В таком случае позвольте закончить беседу, — опекун встал, следом за ним поднялся и наш гость. — Было приятно познакомиться. Еще раз благодарю вас, что помогли Вику добраться до дома. Ночная Москва, благодаря усилиям полиции, стала куда безопаснее, чем десять лет назад… но сейчас в городе проходят дополнительные мероприятия, инициированные имперской СБ. Поэтому парень мог попасть в неприятную историю.

— Рад был помочь, — Евгений Сидорович сделал вид, что хочет еще сказать пару слов, и опекун его правильно понял. — Не позволите ли уделить вашему подопечному пару минут наедине?

— Да, конечно, — Булгаков вышел из гостиной, на мгновение задержавшись в проеме двери, но не оборачиваясь. Словно его глодало какое-то сомнение.

— Наконец-то, — проворчал маг, когда шаги Ивана Олеговича затихли в прихожей. Он приблизился ко мне и тихо спросил: — Здесь нет видеокамер или амулетов слежения и записи?

— Все чисто, — поддаваясь конспиративному настрою, я едва пошевелил губами, не став признаваться, что большинство артефактов оказались уничтоженными после моего появления в доме опекуна. Антимаг — самый настоящий враг и вредитель для операторов слежения с помощью амулетов. Антимагическое поле разрушает артефакты и наносит серьезные повреждения слуховому аппарату человека. Видеозапись можно потом прокрутить с помощью всевозможных приборов, а вот прослушка идет в реальном режиме. Мощная разрушительная волна мгновенно оглушает, поэтому следует сразу же откидывать амулет в сторону. Повезло, что я никому не причинил увечий, а только выжег в гостиной всю прослушку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Отлично, — Ломакин похлопал меня по плечу, его рука скользнула вниз и сжала мою ладонь. — Наталья Александровна передает тебе привет. Она очень расстроилась, что не могла помочь лично, когда ты звонил.

— Я все равно благодарен за помощь, — ощущаю в руке какой-то предмет, похожий на свернутый в трубочку листок бумаги. Да это, наверное, записка от мамы! Ломакин не хотел, чтобы мой опекун знал о налаженной связи с княгиней Гусаровой, вот и остался наедине со мной. Это отдавало ребячеством, признаю, но сам факт захватывающих приключений, в которые меня вовлекали взрослые, жутко будоражил эмоции и делал меня сопричастным к некой семейной тайне, разгадав которую, я обрету родителей. И судя по хитрому прищуру глаз мужчины, Евгений Сидорович тоже увлекся. Однако же быстро пришел в себя, громко попрощался со мной, выразив надежду на более плотное общение в гимназии. Сделав пару шагов, он вдруг остановился, подмигнул мне и сказал странные слова:

— Советую читать свежую прессу. Всего доброго, юноша!

И покинул дом, оставив меня ломать голову над этой фразой.

— Вик, ты не голоден? — заглянула в гостиную Людмила Ефимовна. — Там Авдотья плюшек напекла. Перед ужином перекусил бы.

— Не откажусь, — сжимая в потной от волнения ладони записку, ответил я. — А где все? Света, Артемка?

— Да кто их знает? — пожала плечами женщина. — Как Сидор тебя забрал на полигон, так все и разбежались. Светка куда-то на своем авто умчалась. Наверно, учится отрабатывать маневры, как она сама говорит. Артем, как всегда, с братцем Димой лени предаются.

— Можно я у себя в комнате поем?

— Ну, это не ко мне, — шутливо подняв руки, ответила тетя Люда. — Разговаривай с хозяйкой кухни.

Тетка Авдотья, наша главная кухарка, пышная как свежеиспеченный калач из печи и такая же румяная, почему-то всегда пахла ванилью, сдобой и еще тонким ароматом топленого молока. На вид строгая и никогда не улыбающаяся, ко мне она относилась неимоверно мягко. Вот и сейчас, она наложила гору лепешек в глубокую тарелку, налила в вазочку густой сметаны и проворчала:

— Чай наливай, не позволю всухомятку питаться.

Подперев рукой мясистый подбородок, она с жалостливым выражением посмотрела, как я наливаю в свою керамическую красную кружку чай и кидаю туда сахар. Не люблю такой взгляд. Не надо меня жалеть. С малых лет твердо знал, что меня ждет в жизни. Взрослые, особенно Барыня — наша настоятельница — всегда говорила правду и не пыталась сгладить неприятные углы. Из приюта редко кто попадал в тепличные условия. Мне повезло, признаюсь. Так я думал до того дня, когда узнал о своей принадлежности к семье Мамоновых. Имея статус княжича, нелегко оставаться под опекой Булгаковых в роли безродного мальчишки!

— Спасибо, тетя Доня, у тебя всегда обалденная выпечка, — поблагодарил я кухарку, и с подносом направился в свою комнату.

— Осторожнее на лестнице, под ноги смотри! — бросила вслед подобревшим голосом женщина. — И посуду не забудь принести! Бегай потом за вами, подбирай…

Перешедшую на привычное ворчание кухарку я уже не слышал, закрыв за собой дверь комнаты. Торопливо поставил тарелку с плюшками и кружку на стол, вытащил из кармана записку, развернул ее и углубился в чтение. Хотя, что там было читать… Несколько строчек каллиграфическим почерком с красивыми завитушками заглавных букв проглочены за мгновения. «Викентий, я получила твою записку до встречи с князем Мамоновым. Сегодня встречаюсь с ним, где обсудим твою возможность принять предложение Брюса или отказаться. Я считаю, что любое знание никогда лишним не будет. Надеюсь, князь придерживается этого же мнения. Господин Ломакин доведет до тебя на словах наше решение. А.Г».

Забавно. Почему мама написала не мое настоящее имя, а предпочла то, какое я ношу сейчас? Тайны в этом, после недолгого размышления, я не увидел. Княгиня Гусарова боялась, что записка попадет в чужие руки, и исключила малейшую родственную привязку ко мне. Князь — это, вероятно, мой отец. Неужели он еще в Москве? Обязательно нужно с ним встретиться! Так, с этим все ясно. Что мне сказал Ломакин? «Читай свежую прессу!». И при чем здесь газеты? Я их очень редко читаю, отдавая предпочтение журналам «Наука и жизнь», «Военные технологии» и еще парочке такой же направленности. Ну ладно, если матушка просит, почему бы и не поинтересоваться? Хуже не станет. Главное, могу со спокойной душой дать ответ господину Брюсу. Честно говоря, я очень хотел попасть в архивы Магической Коллегии. Наверное, из всех своих сверстников, я буду первым подростком, прочитавшим старинные манускрипты по магическому искусству.