Поцелуй ягуара (ЛП) - Ли Лора - Страница 24

— Я присмотрю за ним некоторое время. Прослежу, чтобы он благополучно добрался до дома. Мы бы не хотели, чтобы он попал в аварию, — ее улыбка была холодной, жесткой, а глаза, как кусочки зеленого льда.

— Я подарил ему возможность жить, а ты отнимай ее на свой страх и риск, Химера, — предупредил он ее.

— Ты ее балуешь, — заявила она.

Сабан снова пожал плечами.

Нет, он ее не балует, он отпускает Натали. Она останется на работе, и это не имеет к нему никакого отношения. Останется ли она, уйдет или позволит Клакстону вернуться в ее жизнь — это был ее выбор.

— Скажи Джонасу, чтобы он отправил Натали домой и назначил ей нового телохранителя, — сказал он сестре, борясь с нарастающей болью в груди. — Я прослежу за ученым, которого мы захватили, и прослежу за его транспортировкой в Святилище.

Ему пришлось выдавить из себя эти слова.

— А если он пошлет с ней мужчину? — спросила Химера.

Сабан только покачал головой и отодвинулся от нее, зная, что она сделает именно то, о чем он просил. Она никогда не подводила его, ни разу, ни до их побега, ни после. А если будет, как она спросила, Джонас пошлет другого самца охранять его пару?

Боже, такая боль не должна быть возможна без открытой раны. Как могло его сердце все еще биться в груди, когда казалось, что его вырвали из тела?

Любовь. Боже, он ждал этого, мечтал об этом с того момента, как узнал, что Породы могут спариваться, что их единственная и неповторимая пара встретит их, он ждал и надеялся.

И это было то, на что он надеялся? Женщина, которая хоть и любит его, но любит и другого.

Ему пришлось заставить себя не оглядываться на торговый центр, на двери, где он ее оставил. Ему пришлось силой сесть в фургон, где был скованный ученый и ожидающий транспортировки.

Сабан шагнул к открытой задней двери и улыбнулся. Медленная, холодная улыбка, показывающая его клыки и мало напоминающая цивилизованное существо. Сейчас он не чувствовал себя цивилизованным.

— Ну, что ж, доктор Амбург, — он приветствовал стареющего ученого рычанием. — Как приятно видеть вас здесь сегодня. Надеюсь, у вас все хорошо?

БелдонАмбург. Он пытал, убивал, экспериментировал и уничтожил больше жизней, чем Сабан мог сосчитать. Его досье было обширным, доказательства зверств, совершенных в возглавляемой им лаборатории, хранились в коробках, а не в папках.

— Ты забыл, кто твои хозяева, зверь, — усмехнулся Амбург. — Однажды ты снова склонишься перед нами, и мы не будем знать пощады.

— О, правда? — Сабан удивленно распахнул глаза. — Ну а теперь тебе придется рассказать мне об этой маленькой штучке, — саркастически объявил он, входя в фургон и грубо обхватывая пальцами тонкую шею ученого, известного как Кровавый Амбург. — Сюда, пожалуйста, доктор. У нас есть хорошая маленькая камера, которая ждет вас.

Ученый хватал ртом воздух, но почти не сопротивлялся. Сабан потащил его от изрешеченного пулями фургона к охраняемому фургону, который остановился рядом с ним.

Задняя дверь открылась, и показались двое мужчин с оружием наготове. Наручники, прикрепленные к полу фургона, были подняты. Сабан знал, что никогда бы не оставил Амбурга живым, будь у него такая возможность. У Меркюри было больше причин, чем у большинства, видеть этого конкретного ученого мертвым.

— Меркюри, езжай впереди, — Сабан втянул своего пленника внутрь и сам взялся за концы цепей. Защелкнув их, он почувствовал, как Порода позади него отодвинулся в сторону.

— Я оставлю его в живых, — голос был похож на рычание демона, отчего Амбург рухнул на широкое металлическое сиденье, привинченное к стене позади него.

— Я просто хочу убедиться, — Сабан покачал головой. — Езжай впереди. Я вернусь сюда с Лоу и Рулом.

Он сел на другую металлическую скамью напротив Амбурга.

Меркюри зарычал, но отошел от фургона, позволив двум другим войти внутрь, прежде чем запереть двери.

— У нас есть два сопровождающих, спереди и сзади, до убежища, — объявил Лоу. — Мы предполагаем, что поблизости может быть больше солдат Совета. Джонас ждет неприятностей.

Сабан не сводил глаз с Амбурга.

— Если они нападут, всади ему пулю в голову. Он не стоит того, чтобы за него умирать.

Амбург судорожно сглотнул, ужас вспыхнул в его холодных бледно-голубых глазах.

«Ужас — это хорошо», — подумал Сабан, потому что прямо сейчас он был достаточно взбешен, чтобы убить. Его пара вернулась в торговый центр, одна, без него, к бывшему мужу, ради спасения которого она рисковала жизнью.

И вот он здесь, охраняет гребаного доктора Совета. Черт, день просто отстой.

Когда Лоу подошел, чтобы закрыть двери фургона, Сабан выглянул наружу, его взгляд инстинктивно переместился туда, где он оставил Натали. Там, между входами в торговый центр, она стояла, прижав одну руку к стеклянной двери, с мокрыми от слез щеками. Ее глаза были темными, слишком темными на бледном лице, страдальческими, полными боли. С печалью.

Пока он смотрел, ее губы шевелились, шептали его имя, и он почувствовал, как его душа разбивается вдребезги.

Лоу захлопнул двери и запер их, но ничто не могло стереть вид ее боли из его души.

Как, черт возьми, он сможет жить без нее?

Глава 14

Сабан сидел возле маленького кирпичного домика.

В спальне Натали горел свет. Она оставила занавески чуть приоткрытыми, а он предупреждал ее об этом. Предупреждал ее до такой степени, что он сам начал закрывать их на ночь, просто чтобы убедиться, что они в безопасности.

Ну, может быть не только для того, чтобы убедиться, что они в безопасности. Ее спальня была будто улей ароматов. Куда бы он ни повернулся, повсюду ощущался еще один тонкий дразнящий аромат Натали. Ее духи, смешанный запах мыла и шампуня, запах страсти на простынях, разочарования на подушках. Запах женской борьбы против мужской доминирующей силы. Ее бессознательная, осторожная борьба, чтобы сдержать свои собственные потребности, свои желания, даже когда запах этих потребностей и желаний достиг его.

Ад. Он в отчаянии провел рукой по лицу. Как он мог так ошибиться? Черт возьми, Натали не была непостоянной женщиной. Непостоянство имело свой запах, точно так же, как обман, нечестность и возбуждение имели свой запах. В том, что он чувствовал от своей пары, не было ничего непостоянного.

Упрямая. Да. Эх, у нее было огромное количество упрямства. Недоверие, у нее была довольно здоровая доза и этого также. Но характер у нее был сильный.

Он откинул голову на спинку сиденья с грубым рычанием. Он ясно помнил свою ярость, когда понял, что она сделала. Она рисковала своей жизнью, рисковала жизнью, которую они могли бы иметь вместе, и своей собственной душой. И все ради спасения никчемной шкуры бывшего мужа.

Но разве не она чуть не разбила машину, которую Кэллан дал ей в первую неделю, чтобы избежать хромой собаки посреди дороги, которая не могла двигаться достаточно быстро? Тогда, милостивый боже, что же сделала эта женщина? Она вышла из машины и подошла к ней, несмотря на ее испуганное рычание и ошеломленные глаза.

Тогда она тоже рисковала собой. Как и Сабан. Он все еще имел шрамы от зубов этой паршивой шавки, на ноге, где она укусила его. И все потому, что глаза цвета патоки наполнились слезами, а мягкое сердце его пары решило, что собака заслуживает того, чтобы жить.

Собака могла быть заразной бешенством, но он рисковал своей шеей ради раненого, разъяренного животного, чтобы Натали не рисковала своей.

Неужели Майк — всего лишь бродяга, которого она боится усыпить?

Или он пытался оправдать себя и женщину, которая владела его душой?

Он осторожно вдохнул, посмотрел на время, показанное на приборной доске его грузовика, и поморщился. Было почти три часа ночи. Натали еще не спала, он видел, как ее тень мелькнула сквозь щель в занавеске. Он знал, что инфорсерыШайлоГейдж и МеркюриУоррент, еще не спят.

Двумя из самых противоречивых Пород, когда-либо рожденных, были Шайло и Меркюри. Без сомнения, они находились в разных комнатах, в противоположных углах, поджидая, как кошка мышь.