Джип, ноутбук, будущее (СИ) - Костин Константин Константинович - Страница 2

Что, кроме оливье, должно быть на столе в Новый год? Мандарины, естественно, и они лежали на блюде небольшой ароматной горкой. Советское шампанское, каковое в здешнем времени ищи не сыщешь. Руслан уже было решил, что вполне подойдет и какое-нибудь французское, но в винном магазине неожиданно для себя обнаружил огромный выбор российских шампанских. Впрочем, уже по истории с книгами Молоховец можно было понять, что к соблюдению торговых марок в Российской империи относятся крайне наплевательски. Так что сегодня их стол украшало «Русское шампанское Ю.Ф. Тотинъ», с флагами-триколорами и львом, пьяно опиравшимся на овальный щит и выставившим вверх короткий меч, до крайности напоминавший средний палец.

Еще в семье Руслана традиционным блюдом Нового года были бутерброды с сыром и помидорами. На ломтик слегка поджаренного багета кладется помазка из тертого сыра, смешанного с чесноком и майонезом, а сверху — ломтик помидора, посоленный и чуть присыпанный черным перцем. Для него именно такие бутерброды были символом Нового года, даже Аня на них подсела и на каждый Новый год их требовала.

Аня…

После неудавшейся попытки самоубийства, «чтобы не мешать родителям», Аня стала серьезной. Даже, на взгляд Руслана, чересчур серьезной. И в этот раз она никакие бутерброды не требовала. Но как засияли ее глаза, когда она их увидела… Это стоило поисков тепличных помидоров в декабрьском Санкт-Петербурге… Руслан чуть не заплакал. И в очередной, стотысячный раз поклялся самому себе никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах не забывать о семье.

Огромные напольные часы в углу комнаты звонко щелкнули и начали гулко бить.

Тихо хлопнули две пробки — русского шампанского господина Тотина и клюквенного напитка господина Калинкина. Потому что Ане спиртное нельзя, еще маленькая. Раньше ей покупали детское шампанское, но в этом времени прогресс до таких изысков еще не дошел, а бутылка калинкинского клюквонада даже внешне походила на бутылку шампанского, такая же пузатенькая.

Руслан встал:

— Пусть в будущем году у нас все будет хорошо… — произнес он оригинальный тост. С тостами Руслан никогда не дружил, — Чтобы… Чтобы… Чтобы мы, что бы ни случилось, всегда оставались вместе.

Тихо звякнуло стекло бокалов. Юля отпила из своего:

— Сладкое.

— Пусть Новый год у нас будет таким же сладким, — улыбнулся Руслан.

Правда, для этого придется приложить немало сил. Они в уже прошедшем году успели навертеть столько, что, если честно, Руслан пока не очень понимал, как они будут выкручиваться.

Глава 3

Зазвенел будильник, одна из здешних адских конструкций, с гремящей полированной чашкой сверху. До мобильников, позволяющих ставить любую мелодию — хотя, будем честными, любая мелодия, даже самая разлюбимая, поставленная на будильник, через непродолжительное время станет ненавистной- прогресс дойдет еще только через сто лет, пройдя через этап еще более адских конструкций: пластиковых китайских будильников-пищалок в виде домика. Более отвратного звука Руслан и представить не мог.

Воспоминания о студенческих временах — и о том, что мерзкие пищалки жили у них в комнате от силы месяц, разлетаясь о стену одним хмурым утром — несколько подняли настроение Лазаревича и он, зевая, поднялся с дивана, по пути прихлопнув надрывающийся будильник.

На диван он вчера перебрался после того, как они всей семьей встретили Новый год, веселые пузырьки шампанского настроили их с Юлей на не менее веселый лад и, когда Аня уснула, они оказались вдвоем на диване в гостиной. И на кресле. И на столе. И на широком и очень удобном подоконнике. В общем, угомонились супруги почти под утро. А традиция новогодних каникул здесь еще отсутствует — насколько Руслан помнил, появились они даже не в СССР, и даже в девяностые, а в 2005 году — так что завтра кое-кому придется идти на работу.

В автомобильные мастерские Петра Александровича Фрезе.

Дверной звонок раздался неожиданно, когда Руслан еще в мутной полудреме допивал утренний кофе. Кофе, если он не растворимый, а натуральный — растворимый здесь еще не изобрели или, по крайней мере, он не добрался до России — бодрит не хуже удара под дых. А в сочетании с неожиданным звонком…

Сам собой шевельнулся пистолет в кармане халата, без «браунинга» он, ввиду последних событий, только в душ ходил.

Кто?

Охранка уже приходила, бизнес, в лице господина Андронова — тоже. Кого еще ждать? Маньяка, который неуловимой тенью кружит рядом? Испанскую инквизицию? Патруль времени?

— К вам господин Корнейчуков, — заглянула в гостиную Танечка.

— Николай Эммануилович! — вскочил Руслан, пожимая руку вошедшему Чуковскому.

Николай Эммануилович Корнейчуков, в будущем — знаменитый детский писатель Корней Иваныч Натощак… то есть Чуковский — был прямо-таки живой иллюстрацией того, к каким последствиям может привести вмешательство в стройный ток истории неумелыми руками. Да и умелыми, пожалуй, тоже.

Сболтнул один пришелец из будущего в разговоре с женой — тоже пришелицей… пришлицей… такой же, как он, в общем — что один журналист станет в этом самом будущем известным писателем, услышал эту информацию кто-то неизвестный — и всё.

Будущий писатель получил нож в спину, когда вечерней порой шагал по Куоккале и мир остался без его стихов, без Айболита, Бармалея и Мойдодыра.

Остался БЫ.

Чуковский ростом был немаленьким, Руслан, со своими среднестатистическими 175 сантиметрами, смотрел на него хоть чуть-чуть, но снизу вверх, так что убийца, который, видимо, при всех своих наклонностях, ножом владел паршиво, попросту не смог его убить. Лезвие угодило в лопатку и застряло в кости, не повредив ни сердца, ни легкого — а бить в почку или печень убийца, возможно, счел ниже своего достоинства — что сохранило орудие преступления для полиции, а самого Чуковского для будущих поколений детей. Не застрянь нож в ране — он, пожалуй бы истек кровью. И так много ее потерял, да еще и, пока лежал на улице, чуть не дойдя до собственной дачи — замерз и простудился.

А дальше в действие вступил журналистский принцип, каковой вовсе не был изобретением России 21 века: «Услышать краем уха, понять краем мозга, остальное — придумать». Вся сенсация с погибшим господином Корнейчуковым была высосана из кончика обгрызанного пера каким-то щелкопером, а остальные газеты уже понесли, не разбираясь. Чуковский, лежавший дома в бинтах, как кокон шелкопряда, уже притомился объяснять своим знакомым, что жив, здоров и прекрасно себя… кха-кха… чувствует.

Даже несмотря на то, что о том, что он выжил, Чуковский рассказал немногим.

Видимо, где-то далеко в душе у будущего дедушки Корнея пряталась авантюристская или, вернее, детективная жилка. Не зря же он так яростно критиковал именно бульварные детективы, чувствуя, что во всех этих натах пинкертонах безвозвратно теряется ига интеллекта.

Он решил сам расследовать собственное убийство.

На мысль о том, что его убийца — не просто какой-то левый грабитель, что в этом покушении явственно присутствует какая-то загадка, его навело, во-первых, то, что он стал не первой жертвой «русского Потрошителя», первой стал капитан Мациевич. Убийца, который целенаправленно охотится за известными личностями — это не просто убийца.

А во-вторых — слова этого самого убийцы.

Упав на землю после удара в спину и пытаясь подняться, Чуковский отчетливо услышал загадочные слова того, кто спокойно наблюдал за тем, как вместе с кровью на промерзлую землю вытекает кровь журналиста.

— Не станет. Не станет.

Глава 4

Впрочем, нет. Если вы лежите на промерзлой земле, истекая кровью, последнее, над чем вы задумаетесь, это странность слов вашего убийцы (а вот Чуковский именно в этот момент и задумался, железный человек, куда там Тони Старку), и уж точно вам в голову не придет устраивать самочинное расследование.