Том II: Отряд - Джентл Мэри - Страница 37

— И каковы их силы, насколько вам видно отсюда?

Машинально она заслонила рукой глаза, как будто сильный ветер дул и по эту сторону окна. Солнце стояло низко на южном небе и было едва видным серым пятном, а ведь шел уже четвертый час утра note 33.

— Ваша милость, количество пушек нехарактерное для визиготов. Фальконеты, серпантины, бомбарды… Я слышала звук мортир, когда мы сюда входили. Может, они собрали в этих легионах все свои пороховые орудия? Больше трехсот машин: арбалеты, баллисты, требушеты, вот дерьмо.

На ее глазах вперед, к бастиону, где был разрушен южный мост через реку, отражая своими красными боками отблеск исчезающего солнечного света, покатилась большая башня.

Башня имела форму дракона с кувшинным рылом, между ее зубов торчало дуло фальконета, но она не была защищена покрытием из дубленых шкур от зажигательных стрел.

Башня на колесах, сделана из камня, высотой двадцать пять футов.

« Господь Всемогущий…»

Башня катилась к берегу реки сама по себе, ее несли каменные колеса с медными ободами высотой в два человеческих роста, глубоко погружающиеся в грязь. И только когда башня приблизилась, Аш разглядела в ее резной голове пушечный расчет; пушкари яростно протирали и заряжали свое орудие.

Оконные стекла искажали зрелище смятения на городских стенах. Аш, чувствуя себя отрезанной от активных действий, наблюдала, как люди бегают, заряжают и натягивают арбалеты; отсюда, из башни герцога, в полном молчании выпускаются стальные стрелы, и холодный ветер их уносит. До нее донесся приглушенный звук выстрела из визиготского фальконета и грохот осыпающихся со стены бастиона осколков штукатурки.

На парапетных стенах толпились арбалетчики и лучники. От волнения ее зрение обострилось: «Нет ли там своих, в форме Льва? Нет!»

Густая туча стрел загрохотала по стенам каменной башни-дракона, пушечный расчет поспешно укрылся в глубине строения.

Она наблюдала, похолодев. Башня накренилась. Одно колесо погрузилось в топкую грязь до самой оси. Толпа карфагенских рабов, кнутами пригнанная сюда из лагеря, начала бросать под большое каменное колесо доски и стойки забора — для тяги; и один за другим рабы падали под непрерывным дождем стрел с городских стен. На глазах Аш они убежали, оставив осадную башню вместе с ее командой. Очевидно, Фарис верит в действенность завинчивания гаек.

— Если надо назвать башни-големы каким-то термином, — сказала Аш, все не отводя глаз, в голосе ее звучало и благоговение, и черный юмор, — думаю, мой Голос назвал бы их «самоходной артиллерией»…

За спиной Аш послышался голос герцога Бургундского:

— Они изготовлены из камня и речного мелкозема, как и ходячие големы. Этот камень от огня растрескивается. А от аркебузных пуль — нет. Еще надо попасть в них из пушки. У Фарис десять башен, мы уже три обездвижнли. Теперь подойдите к северному окну, капитан Аш.

На этот раз зная, чего искать, Аш было легче, она стерла влагу со свинцового стекла и разглядела в подробностях северную часть осаждающего их лагеря. Здесь она увидела большое количество палаток между руслами двух рек — крепостные рвы перед северной стеной Дижона наполовину заполнены тюками вязанок хвороста; трупы коней разлагались на открытом пространстве ничейной территории.

Ей понадобилось некоторое время, чтобы увидеть искомое среди палаток, больших щитов, баррикад и очередей солдат в походные кухни. Глаз ее отметил, как что-то ярко блеснуло под солнцем, стоящим в южной части неба, — это блеснула машина из меди и мрамора, длиной она была не менее трех фургонов.

«У них там таран…»

Мраморная колонна толщиной с круп коня в обхвате, в медном чехле, была подвешена между столбами, установленными на большой повозке с каменными колесами. Люди не смогли бы раскачать этот тяжелый таран или подвезти эту колонну наверх, к воротам, но если колеса крутятся сами, этот огромный наконечник в металлической оболочке запросто врежется в дерево и опускающуюся решетку северных ворот Дижона…

— Если его сильно раскачать, он разнесет ворота, — Аш обернулась к герцогу. — Вот почему они применяют своих обычных големов как связных, а не пользуются ими при боевых действиях, ваша милость. Их можно раздробить стрелами или пулями. А если этот таран ударит слишком сильно, то треснут его составные компоненты — глина и мрамор. Тогда он превратится в кусок скалы, что бы там ни старались поделать амиры.

Когда она подошла к герцогу и встала прямо перед его аскетическим ложем, он авторитарно сказал:

— Вы не видели их самого опасного оружия — да и не увидите. У них есть големы-землекопы, они роют подкопы под стены Дижона.

— Да, ваша милость, мне о них говорил мой капитан Ансельм.

— Мои мастера-изобретатели занимаются контр-минированием их. Но тем-то не требуется ни сна, ни отдыха, этим машинам ученых магов, они копают круглые сутки.

Аш ничего ему не ответила, но не могла скрыть выражения своего лица.

— Дижон выстоит.

Она не могла скрыть своего скепсиса. Она ждала его гнева. Но он ничего не сказал. Вдруг испугавшись, она бросила:

— Я не для того вытащила своих людей чуть ли не из ада, чтобы они погибли на стенах вашего города!

Казалось, он не обиделся.

— Интересно. Не таких слов я ждал от командира наемников. Я ждал, что вы скажете — как говорил Кола де Монфор, уходя, — что война — это хорошо, она хороша для бизнеса, и сколько бы людей ни погибло, удвоенное количество слетится на их место в удачливый отряд. Вы говорите, как феодал, будто между вами лояльность обоюдна…

Аш поняла, что сделала неверный шаг, и не сразу нашла слова для ответа. Но все же выкрутилась.

— Я знаю, что мои люди погибнут. Это наша работа. Но я не намерена попусту растрачивать свой золотой фонд, ваша милость.

Она упорно не сводила глаз с него, не желая ни на долю секунды признаваться себе в грызущем ее ужасе.

— Ваш отряд состоит из каких людей? — потребовал герцог. — Откуда родом?

Чтобы побороть внезапную дрожь в руках, Аш скрестила их перед собой. Мысленно пролистала списки личного состава, как успокаивает нейтральное звучание написанных на бумаге и прочитанных ей имен.

— В основном англичане, уэльсцы, немцы и итальянцы, ваша милость. Несколько французов, пара швейцарских стрелков; остальные сброд всякий.

Она не задала вопроса: «Зачем вам это?», но он ясно читался в выражении ее лица.

— Но у вас же были мои фламандцы?

— Перед Оксоном я разделила отряд. И те фламандцы теперь наняты Фарис, ваша милость. Приказами одними ничего не добьешься, — добавила она. — Ван Мандер был не моим человеком. А мне нужны люди, которые дерутся потому, что сами хотят, а не потому, что они обязаны.

— И мне тоже, — подчеркнуто произнес герцог.

Аш почувствовала, что ее загнали в ловушку этими разговорами. И внесла необходимое уточнение:

— Здесь, в Дижоне, вы хотите сказать.

Лицо Карла напряглось. И на лице его больше не было заметно никакого проявления боли. Он поискал глазами пажа, который вытер бы ему пот со лба, но всех пажей отослали, и он сам провел рукавом по лицу, утирая губы, и поднял на нее свои темные глаза с решительным выражением.

— Прежде всего я скажу вам худшее. Ваши люди будут распределены среди моих, по одному на пять или шесть, — резким взмахом головы в указал на своих капитанов, находящихся в этой же комнате, подальше от них. — Вас я хочу ввести в военный совет, капитан, поскольку ваш отряд составит значительную часть сил обороны. Если я не всегда приму ваш совет, я его по крайней мере выслушаю.

Именно такое уважение он бы выразил капитану-мужчине.

— Да, ваша милость, — сдержанно ответила она совсем нейтральным тоном.

— Но в таком случае вы скажете, что вы и ваши люди, тем не менее, сражаются только потому, что это ваш долг. Потому что вы должны воевать, чтобы прокормиться.

«Да, ты неглуп». Аш встретилась глазами с его проницательным мрачным взглядом. Он старше ее ненамного; лет на десять-двенадцать. note 34 Глубокие морщины избороздили его лицо, спускались вниз от краешков губ, — это результат бремени власти, а в последнее время — боли, вызванной ранением.