ХВ. Дело № 2 (СИ) - Батыршин Борис - Страница 42

— Перепрятал, говоришь… — Джотто задумчиво поскрёб переносицу. — А не боишься, что твой клад уже кто-нибудь нашёл?

— Не боюсь. Мы постоянно совершаем разведывательные вылеты в том направлении, но ни одной, даже самой мелкой, шайки бедуинов, с тех пор не замечали. Говорят, что местные жители до того были напуганы газовой атакой, что объявили оазис и землю на день пути вокруг него проклятой, мёртвой. Думаю, они ещё лет сто там не появятся — Восток силён традициями. Ну а нашим там и подавно нечего делать. Так что — нет, не боюсь. Но тянуть время тоже не хотелось бы.

— И ты хочешь, чтобы я тебе помог вывезти оттуда сокровища?

— В одиночку мне не справиться. А вдвоём — можно попробовать. Если раздобыть грузовик…

— Грузовик не проблема, грузовик у меня есть. — сказал «Дорадо». — Ну, хорошо, предположим, доставили мы клад сюда, в Бенгази…

— Лучше в Триполи. Оттуда легче вывозить морем.

— Хорошо, пусть в Триполи. Как ты думаешь, как скоро к тебе явятся сквадристы? Или ещё кто-нибудь, столь же заинтересованный?

— И что ты предлагаешь? — Риенцо озадачено нахмурился. — По-другому из этой проклятой страны не выбраться.

— И это говорит мне пилот с пятнадцатилетним опытом? — «Дорадо» хмыкнул, всем своим видом демонстрируя удивление. — Напряги воображение, Джино, и подумай хорошенько! А я пока подожду — вон, рома ещё осталось пару глотков, мне как раз хватит.

[1] (итал.) парень, малый. Фамильярное обращение к официанту.

[2] Фужер особой формы специально для граппы

[3] ВВС Королевства Италия.

[4] (итал.) Сукин сын

IV

Бенгази в отличие от других городов Ближнего Востока и Северной Африки, которые нам довелось повидать за последний месяц, выглядел на редкость неряшливо. И дело было не в обычных для арабских поселений грязи, скученности, отсутствии элементарных удобств и полнейшем пренебрежении требованиями гигиены. Ещё перед Первой Мировой войной Бенгази считался беднейшим городом османской Империи; в нём не было мощёных дорог, о телеграфе здесь даже и не слышали, а бухта, некогда просторная и удобная, так засорилась наносами ила, что перестала принимать суда размером больше рыбачьих баркасов. Две или три эпидемии бубонной чумы, случившиеся здесь во второй половине девятнадцатого века, окончательно подкосили местную экономику и опустошили город — и оставаться бы Бенгази самой безнадёжной из дыр во всей Северной Африке, если город его вместе со всей Ливией не заняли в ходе итало-турецкой войны 1911-1912-го годов итальянцы.

Оккупанты предприняли попытку привести город в порядок, но поначалу из этой затеи мало что вышло. Вторжение в Ливию обернулось для бюджета королевства сущей катастрофой, а тут ещё началась Мировая война — и в результате руки у итальянцев снова дошли до Бенгази лишь в середине двадцатых, когда понадобилось срочно приводить в порядок порт для снабжения экспедиционного корпуса, действовавшего против повстанцев центральной Киренаики. И всё равно выглядел город на всё ещё убого, грязно и запущенно, сочетая в себе худшие черты арабских поселений и европейских портовых городишек. Плоды деятельности колониальных итальянских властей, прилагавших немалые усилия к возрождению экономики региона во благо Большой Италии». ощущались по большей части, в порту, в прилегающих к нему кварталах, занятых, по большей части, складами да пакгаузами, да в центральной части города. Остальное, как и десять, и пятьдесят лет назад утопало в грязи, неустроенности и страшнейшей нищете, какая бывает только на Востоке…

Всё это я почерпнул из путеводителей, газет, а так же рассказов Марио ещё за время плавания, и теперь делился сведениями со своими спутниками. Добравшись до Бенгази, мы сняли номера в отеле, и с великим облегчением предались безделью. Дорога от Тобрука, стычка с бедуинами, пыль, тряска в кузове «Фиата» вымотали нас до последнего предела, и сейчас каждый мечтал только о душе да чистой постели.

Наутро исчез Марио — впрочем, не прошло и полутора часов (мы успели только принять душ и позавтракать) как он явился снова, довольный и возбуждённый. Он похвастался, что удачно сбыл с рук трофейную саблю, на ходу проглотил пару сэндвичей с копчёной рыбой, яичницу с беконом, запил всё это кофе. Потом рассказал, что собирается встретиться со своим старым приятелем, который по его сведениям как раз сейчас находится в Бенгази, и снова исчез — на этот раз, до вечера. Мы же, приведя себя в порядок, отправились, как и полагается туристам, бродить по городу.

Отель, где мы остановились — в нём, по большей части,обитали итальянские офицеры и чиновники колониальной администрации — располагался в паре кварталов от центра города; туда-то мы и направились в первую очередь. Побродили по сравнительно ухоженным центральным улицам, полюбовались на достроенный всего два года назад «Палаццо Литтория» с его каменным, в арабском стиле, кружевом по всему фасаду, прошлись по магазинам, торгующим европейскими товарами, раза три предъявили документы патрулям тосканских стрелков, нёсших в городе караульную службу. И, сами не заметили, как вышли к внутренней гавани — сюда, похоже, вели в Бенгази все дороги. Солнце уже стояло в зените, приближалось время обеда, и мы, отыскав приличное с виду заведение с вывеской на итальянском «Траттория», устроились в ней на ближайшие полтора часа.

— Насчёт перевода из книги более-менее понятно: девять юношей, жертвы, туда-сюда. А вот с пергаментом что? Там ведь и его перевод имеется, так?

После порции тушёных в сливках мидий — что-то, а морская кухня в Бенгази на высоте! — я ощутил необоримый приступ лени. Видимо, приключения этих дней выжали меня досуха, и даже девяти без малого часов сна — в постели, на хрустящих, накрахмаленных простынях — оказалось недостаточно для полного восстановления сил. Мелкая рябь на поверхности внутренней гавани играла солнечными бликами; сновали туда-сюда баркасы и чумазые портовые катера, а у дальнего пирса устроились утиным выводком полдюжины лёгких гидросамолётов, летавших из Бенгази на патрулирование прибрежных вод Киренаики — на предмет недопущения контрабанды оружия из Турции, всегда готовой нагадить макаронникам, оттяпавшим её североафриканские владения.Настроение безоблачное, как и небо над головой, мысли текут размеренно, неторопливо — так почему не обсудить бы бог знает в какой уже раз то, ради чего, собственно, и затевается весь этот сыр-бор?

— Перевод-то? Имеется, а как же, правда, лишь небольшого фрагмента. — подтвердил Марк. Из нашей троицы он лучше всех владел немецким, а потому почётная обязанность разбирать листки из тайника досталась именно ему. — Это, насколько я сумел понять, указания по поискам чего-то, что автор называет «Порог Гипербореи». Что это такое — артефакт, неподвижный объект вроде входа, например, в пещеру, а то и вовсе абстрактное понятие, я толком не понял. Склоняюсь к мысли насчёт «обьекта» — кое-какие намёки на это достаточно ясно указывают…

— На Гиперборее помешан не кто иной, как Барченко. — заметила Татьяна. — Он, если помните, пытался разыскать её где-то на Севере.

— На Кольском полуострове, если быть точным. — кивнул я. — И даже экспедицию туда снарядил — припоминаете его рассказы на семинаре?

А то! — согласился Марк. Уверена, он и за книгой нас послал, чтобы иметь возможность продолжить поиски. А ещё Барченко англичан подозревал, что они там что-то искали по той же части…

— Ну, сейчас-то нам предстоит иметь дело не с англичанами, а с немцами. Вспомните, что сказал бедняга-фамилар: Либенфельс якобы считал текст пергамента самым важным, что есть в книге, и всё убивался, что он к нему не попал.

— Настолько убивался, что послал на поиски шайку убийц. — хмыкнул Марк. — Кстати, Тань, может, ты и этот самый «порог Гипербореи» сумеешь отыскать со своими прутиками? Любопытно было бы глянуть…