Ушедшие. Родовые земли. Книга третья (СИ) - Найденов Дмитрий - Страница 16

Для того, чтобы внести изменения в работу капсулы, мне пришлось серьёзно её доработать, точнее, провести перенастройку. Уже тогда у меня появились сомнения в правильности моих действий, но, проанализировав все имеющиеся данные, я пришёл к выводу, что всё должно получиться. Когда же я уже лёг в капсулу, у меня возникло сомнение, что нужно воздержаться от подобного шага и для начала, лучше провести испытания на простом имплантате, но, уверившись в своих способностях к анализу, я решил не затягивать процесс.

Одним словом, в расчётах я серьёзно ошибся. Когда капсула завершила установку имплантата, я уже был на грани. Ошибка заключалась в ускоренном восприятии. Если в реальном времени прошло двое суток, то в виртуальном прошло полтора месяца, и всё это время мне пришлось испытывать очень сильную боль. Своим решением я загнал себя в ловушку, прекратить установку имплантата невозможно. Купировать боль также не представляется возможным по причине внедрения и подключения новых нервных волокон и окончаний. Полтора месяца сильнейшей боли, сравнимой с сильной зубной, но отдающей в каждой частичке тела. Само обучение из-за этого прошло не так гладко, как должно было быть.

Когда открылась крышка медицинской капсулы, первое желание у меня было бежать из неё, но, немного придя в себя, меня сразу потянуло в сон, и я дал команду сопровождающему меня медику перевести капсулу в лечебное состояние и погрузить меня в сон на двенадцать часов.

Организму, а точнее, моему психологическому состоянию, нужен отдых. Полтора месяца мучений, в которые обернулось моё желание не терять время, обошлись для меня очень дорого. Внешне я был совершенно здоров, а вот на психологическом уровне я был на грани. Постоянная боль и навязанная учёба меня просто выбесили. Как я себя только не корил за самовольное вмешательство в заводские настройки, но теперь уже сделанного было не исправить и нужно попробовать отдохнуть, пока есть время до окончания полёта.

Повторное пробуждение для меня было самым райским на свете. Такого блаженства я не испытывал никогда в жизни. При моём пробуждении у меня ничего не болело, и это приносило незабываемое ощущение. Чувство сродни тому, когда больной после долгой и мучительной болезни просыпается с утра, а у него ничего не болит.

Но насладиться этим чувством мне долго не дали, так как пришедший медик сообщил, что меня ждёт майор Орлов.

Выбравшись из капсулы, я даже сразу не понял, что смог это сделать самостоятельно, без специального костюма, который с меня сняли перед операцией. Ощущения были точно такими же, как и до моей встречи с пытавшимся меня убить псионом. Это говорило о том, что операция прошла успешно и мне вернулись все мои рефлексы. Помывшись в душе и переодевшись, я отправился к ожидавшему меня Орлову. Каюта, где установили капсулу, была самой большой на корабле, и душ в ней можно было считать роскошью, так как полетел я на корвете, а не на десантном корабле. Это было сделано из соображений безопасности и удобства управления всем ордером.

— Майор, звали? — спросил я, проходя в небольшую каюту и присаживаясь на небольшой стул, при этом при слове «майор» лицо Орлова, вставшего, когда я вошёл, еле заметно дёрнулось. Моё напоминание, что он не смог выполнить свои служебные обязанности по охране Анны, задевало его каждый раз.

— Через несколько часов мы будем в точке выхода, у меня к вам вопрос. Вы доверяете Генералу? — спросил Орлов.

— Нет, конечно, но вассальная клятва, которую он дал, будет держать его в рамках наших договорённостей, особенно когда начнётся передел собственности на станциях. Я ценю его реальные возможности сохранить контроль над станцией и ещё получить четыре соседние системы. Как минимум на двадцать, а то и тридцать лет, он будет занят освоением приобретённых ресурсов, а за это время я найду, как привязать экономику его владений к своему королевству. Если он попробует сейчас меня бросить или нарушить свою клятву, его моментально объявят вне закона. Аристократы очень бережно следят за выполнением даже устных договорённостей, а уж про клятвы верности и говорить нечего. Тем более, если он хочет стать настоящим аристократом, за ним будут смотреть очень внимательно, и если его поведение будет сочтено недостойным, его объявят вне закона, и даже я не смогу его защитить. Собственно и ко мне будет не меньшее внимания, как к основателю рода, поэтому провокаций не избежать, и именно поэтому мне нужно научиться драться лучше всех, так как дуэли неизбежны, а своего бретёра у меня нет, — ответил я.

— А что вы будете делать, когда попадёте в Академию? Вы надеетесь покорить Анну заново? — спросил он.

— У меня нет другого выбора, я своих не бросаю, и это касается не только родных мне людей, но и тех, кого я считаю своими. Тем, кому доверяю, и тем, кто со мной сражается плечом к плечу. Вас я уже включил в этот список, как и ещё несколько человек из вашего отряда, поэтому, если когда-либо у вас возникнут реальные проблемы, неважно какие: финансовые, политические, проблемы с законом, можете смело обратиться ко мне, и я обязательно постараюсь помочь вам, — сказал я, внимательно наблюдая реакцию майора.

Тот на время смутился и на минуту замолчал, после чего неуверенно спросил:

— Вы знаете о моих проблемах?

— Догадываюсь, поэтому рассказывайте всё как есть, ничего не скрывая, — сказал я.

Майор не выдержал и встал из-за стола. Каюта была маленькая и, сделав два шага в одну сторону, после чего, сделав два шага в другую, он понял, что ходить по каюте не получится и уселся обратно на своё место.

На то, чтобы собраться с духом ему потребовалось пара минут и это говорило об очень сильном волнении, ведь он был профессионалом.

— Десять лет назад, у меня была семья: жена и дочка. В тот момент, когда меня понизили в звании и выгнали из армии, она бросила меня, не выдержав всей той грязи, что на меня вываливали. В тот момент от меня даже отвернулись все родственники. Одним словом, она ушла, хотя, уверен, что продолжала любить меня, но свой выбор она сделала, как мне кажется ради нашей дочери, рассчитывая на то, что в будущем она сможет удачно выйти замуж. Всё-таки её род довольно известен своим положением в обществе, и шансы на это у неё были.

Она с дочерью улетела в центральную часть Содружества, а точнее в Империю. Я с ними поддерживал связь, но когда улетел во Фронтир, то по понятным причинам, контакты с ними прервал. Когда у нас появилась возможность бесплатной гиперсвязи, я связался с бывшей женой и узнал, что с моей дочерью случилась беда. Точно, что произошло, я до конца не понял, но суть заключается в том, что она стала жертвой маньяка, который выкрал её и долго держал у себя в доме, постоянно мучая её, — тут майор прервался не в силах продолжить. Его переживания были очень сильными, хотя до этого мне казалось, что в этом солдафоне нет ни грамма чувства.

— Он её непросто мучил, он изрезал её лицо и измывался над ней самыми невероятными способами. Когда прошло полгода, он её отпустил, но она была в ужасном состоянии. Вся в шрамах и не только внешних, но ещё и с нарушенной психикой, которую он ей поломал. Когда я увидел её лицо, то… У меня нет слов описать, что я увидел. Обычная медицина тут бессильна. Капсулы уже через месяц не могут восстановить облик, когда шрамы заживут, а через три месяца и такие глубокие, одним словом, шансов нет никаких. Но они находятся в Империи, и там могут лечить подобные вещи, но делают это только псионы, то есть аристократы, и берут за это баснословные суммы, — сказал Орлов и замолчал.

— Вы недоговорили, майор, сколько стоит лечение? — спросил я.

— Псион-целитель берёт десять миллионов, чтобы убрать все шрамы с её тела, а псион-ментант за то, чтобы стереть её воспоминания, запросил пятнадцать миллионов кредитов. Как объяснили, ему придётся частично пережить всё, что переживала моя дочь, поэтому цена настолько высокая. Что самое плохое, оба лечения нужно проводить одновременно, так как они взаимосвязаны, и по раздельности может ничего не получиться, — сказал Орлов.