Том I: Пропавшая рукопись - Джентл Мэри - Страница 75

Младший из братцев выпрямился в седле и на чистом языке восточной Англии воскликнул:

— Она одевается по-мужски, Джон! Неужели без помощи блудницы мы не свалим узурпатора?!

Второй, чуть косивший на один глаз, возразил:

— Ты на лицо ее посмотри! Что там одежда! Аш спокойно оглядела четырех братьев и повернулась к Бомону.

— Я наслышана об английских манерах. Вы имеете что-нибудь добавить, милорд виконт?

Виконт Бомон воздел руки в боевых перчатках жестом мольбы о пощаде, в глазах у него мелькнула одобрительная усмешка. Спереди у рыцаря недоставало одного зуба, и оттого он чуть пришептывал:

— Мне нечего сказать, мадам!

Аш повернулась к графу Оксфордскому:

— Милорд, ваш брат — не первый солдат за последние двадцать лет, упрекнувший меня за то, что я женщина.

— Мне стыдно за Дикона. note 87 В самом деле, мадам, его манеры достойны упрека. — Граф поклонился. — Мадам капитан, вам решать, как ответить на оскорбление.

— Но это же слабая женщина! — молодой Ричард де Вир изумленно воззрился на Аш. — Что вы можете?

— О, понимаю… вы думали, что милорд нанял меня не ради моего военного опыта, — кивнула Аш, — а только для того, чтобы расспросить о визиготах; что ведет отряд и командует в бою Роберт Ансельм… Верно?

Кто-то из средних де Виров, то ли Том, то ли Джордж, сказал:

— Наверняка и герцог Карл того же мнения. На что годиться женщина, кроме разговоров? Граф Оксфорд любезно подсказал:

— Это мой брат Джордж, мадам.

Аш развернула Счастливчика так, чтобы оказаться лицом к лицу с младшим братом.

— Я скажу вам, что я могу, мастер Дикон де Вир. Я могу мыслить, могу говорить и могу делать свою работу — драться. А если мужчина сомневается в моей способности командовать, или считает меня слабой, или не хочет смириться с тем, что я побила его в честном бою — как я обычно поступаю со своими новобранцами, или считает, что лучший аргумент в споре с женщиной — насилие, тогда я могу его убить.

Младший де Вир покраснел до корней волос. Не только от смущения, как догадывалась Аш, но и оттого, что почти поверил ей.

— Вы не представляете, как много проблем решаются таким образом, — ухмыльнулась Аш, — но, милок, я не нанималась доказывать вам, что чего-то стою. Мое дело — бить, желательно до победы, врагов вашего лорда и остаться в живых, чтобы было кому получить плату.

Дикон де Вир остолбенел в седле, побагровев так, что слезы выступили на глазах. Аш повернулась к его старшему брату:

— Я не собираюсь умолять их о любви, милорд. Но им лучше забыть о том, что я — дочь Евы.

Виконт Бомон фыркнул, братья перекинулись несколькими словами по-английски так быстро, что Аш не успела ухватить смысла, и вдруг младший брат расхохотался, и только двое средних сердито глядели на нее. Граф провел рукой по губам, возможно стирая улыбку.

Аш прищурилась на солнце. Волосы под бархатной шляпой свалялись от пота, душно пахло конским потом и сырой кожей — этот знакомый запах придавал Аш уверенности.

— Пора мне выслушать ваши распоряжения, милорд, — бодро сказала она и добавила, поймав его взгляд: — Это мой отряд, милорд граф. Все восемьдесят копий. И я должна знать… Для эскорта нас слишком много, для армии — слишком мало. Зачем мы вам нужны?

— Позднее, мадам. За обедом. До визита к герцогу еще немало времени.

Аш готова была настаивать, но заметила, что Годфри, беседовавший у ворот лагеря с тремя оборванцами и женщиной в зеленом балахоне, направляется к ним. Деревянный крест раскачивался на его груди, а ряса хлопала по щиколоткам босых ног.

— Кажется, я нужна нашему священнику. Не хотите ли, мастер Анжелотти покажет вам наши пушки? Они установлены в тени… — Аш указала на поросший деревьями берег реки.

Во взгляде графа она прочитала, что он прекрасно понимает ее маневр, давно привык к подобным любезностям и не склонен спорить.

Аш привстала на стременах и поклонилась, после чего Анжелотти взял лошадь графа под уздцы и повел к лагерю.

— Годфри!

— Да, детка?

— Иди со мной! — Она пустила Счастливчика шагом; Годфри держался за стремя. — Пока я осматриваю лагерь, расскажешь мне все, что узнал о положении в Дижоне. Все! Я представления не имею, что происходит при бургундском дворе, а меня ждут там через четыре часа!

Добравшись до своей командирской палатки, Аш застала там суетившихся слуг. Одни накрывали на стол, другие засыпали сухую солому на полу ароматными свежими стеблями. Аш пробралась за перегородку и заторопилась переодеться к обеду. Ясно было, что и во дворец придется идти в том же наряде.

— Бургундия, Флориан! Подумать только, Бургундия!

Флора дель Гиз невозмутимо уселась на сундук, закинула ногу на ногу. Впрочем, ноги ей тут же пришлось поджать под себя, чтобы метавшаяся по тесной каморке Аш не оттоптала пальцы.

— Еще неизвестно, придется ли тебе сражаться за герцога! Бог весть, куда нас затащит сумасшедший граф, которого откопал Роберт.

— Де Вир хочет драться с визиготами. — Аш подняла руки, почти не обращая внимания на Бертрана с Рикардом, которые возились со шнуровкой камзола. На плечах вздувались модные пуфы.

Бертран жалобно заныл, чтобы Аш не вертелась.

— Ну и вид у меня! Эта стерва присвоила мои латы! Лекарь, выхватив у пробегавшего слуги серебряный кубок, отхлебнул вина.

— Что за беда? Подумаешь, герцог!

— Подумаешь?! Ну, Флориан, в ад тебя с присвистом!

— Я-то их с детства навидалась, — длинноногая женщина утерла пот со лба. — Ну, осталась ты без лат, что из этого?

— Е…! — Аш не находила слов. Как объяснить лекаришке, что надеть полный доспех, это… это… Да в нем чувствуешь себя Господом Богом! И как хочется произвести впечатление на всех этих знатных господ, всех этих задавак-бургундцев! Ради отряда, не о себе же речь!

— Это была полная сбруя! Я отдала за нее заработок двух сезонов!

Мерная свеча прогорела на четверть часа, сундуки были вывернуты наизнанку, Бертран жалобно шмыгал носом, представляя себе предстоящую уборку. На Аш красовался германский набедренник, миланские поножи, голубой бархатный бригандин с потускневшими медными заклепками и полированный стальной набрюшник, с затейливо изукрашенным клювом, поднимавшимся до грудины. Жарко в нем будет…

— Дерьмо, — Аш чуть не плакала. — Дерьмо сраное… Аудиенция у герцога Карла, а я… дерьмо, дерьмо!..

— Тебе не кажется, что ты чуточку перебарщиваешь?

— По одежке встречают… И лучше уж беспокоиться о нарядах, чем… — Аш открыла шкатулку с зеркальцем, повертела блестящий кружок, пытаясь увидеть в нем свое лицо не по кусочкам. Бертран чуть не выдрал ей гребешком прядь волос. Аш выругалась и запустила в мальчишку бутылкой, расправила свободно свисающую прядь, прикрыв выбритый кусок, и уставилась в глядевшие из-за зеркального стекла темные-темные глаза, темные, как маленькие лесные озерца. От тронувшего скулы загара бледные шрамы выделялись ярче. Если не считать шрамов и болезненной худобы — безупречное лицо.

Не стоит беспокоиться из-за доспехов, на железо никто и не посмотрит…

Флора посторонилась, пропустив вошедших мужчин, дождалась, пока Аш отдаст командирам копий распоряжения и отпустит. Улыбнулась сардонически:

— Ты собираешься появиться в обществе с распущенными волосами? Замужняя дама…

Аш выдала ей ответ, который успела сочинить и затвердить за время болезни:

— Мой брак не состоялся. Перед лицом Господа клянусь, что нахожусь в том же состоянии, что и до венчания!

Флора изобразила губами протяжный неприличный звук.

— Нет, здесь это не пройдет. Тут даже герцог Бургундский соизволит посмеяться!

— Может, стоит попробовать?

— Нет. Поверь мне, не стоит!

Аш стояла смирно, пока Бертран застегивал на талии пояс с мечом. Покрытые бархатом пластины бригандина поскрипывали при вдохах.

Флора заговорила из желтоватой тени, отбрасываемой крышей палатки: