Том I: Пропавшая рукопись - Джентл Мэри - Страница 67

— Больно? Ничего не поделаешь, голова ведь пробита. Я могла бы обрезать это богатство…

— Не смей!

— Ладно, ладно… как бы мне голову не сняли!

Время опять моргнуло.

В комнате звучал тихий голос Флоры. Она с кем-то шепталась. Открыв глаза, Аш увидела перед собой другую монахиню, в таком же белом апостольнике и зеленоватой рясе. Встретив взгляд больной, молодая женщина протянула ей воду в деревянной чаше.

— Я тебя помню, — нахмурилась Аш. — Без волос трудно узнать, но я тебя помню. Ведь мы встречались?

У окна хихикнула Флора. Маленькая монахиня напомнила:

— Шмидт. Маргарет Шмидт.

Аш покраснела до ушей и слабо, недоверчиво спросила:

— Ты — монахиня?

— Теперь да.

Флора мимоходом коснулась плеча девушки, приблизилась к Аш, пощупала ей лоб.

— Это Дижон, капитан. Вы в дижонском монастыре. — И в ответ на недоуменный взгляд пояснила: — Монастырь для fille de joie, ставших fille de penitence. note 74

Аш взглянула на маленькую монахиню, которую в последний раз видела в базельском борделе.

— О!..

Обе женщины улыбнулись.

Аш овладела собой и заговорила:

— Если вы перемените решение до того, как произнести последний обет, Маргарет, добро пожаловать в наш отряд. Скажем, в качестве помощника лекаря.

Уголком глаза она видела лицо Флоры, на котором смешались ужас, ирония и тревога, но более всего изумление. Аш пожала плечами в ее адрес и тут же схватилась за голову, отозвавшуюся на это движение категорическим протестом.

Девица из Базеля присела в реверансе.

— Я не могу принять решения, пока не разобралась, что представляет собой жизнь монахини, сеньор… то есть, демуазель. Пока все, в общем, напоминает «дом радостей».

В дверь постучали.

— Кыш отсюда, — приказала Аш. — С Робертом я без вас побеседую.

Она прикрыла глаза, чтобы передохнуть, пока открывалась и закрывалась дверь. Такая слабость была знакома ей и по прошлым ранениям, и Аш в общем представляла, сколько это протянется. Непозволительно долго.

Что же я такое? По словам этой Фарис, просто кучка мусора. Что-то вроде теленка-бычка, которого забивают при рождении, потому что никому он не нужен, хозяину только бы корова доилась…

Но ты слышишь Голоса.

Только и всего? Какая-то медная балда в чертовой Африке, какая-то… какая-то машина, извергающая отрывки из Вегеция, и Тацита, и каких-то еще древних вояк? Просто-напросто… библиотека? Вся тактика мира к твоим услугам?

Аш сдавленно хихикнула. Лучше уж смех, чем слезы, скопившиеся под веками.

Милый Христос, и на это я поставила свою жизнь! А сама сколько раз читала отрывки из «De Re Militari» и думала: «Да как же можно использовать эту тактику при таких обстоятельствах!» — да кого же это я слушала!

Ее подмывало задать эти вопросы вслух и услышать ответ своего Голоса. Она отогнала искушение, открыв глаза.

Перед ней стоял Роберт Ансельм.

Он был без лат, на колене заплата, поверх итальянского камзола — полукафтане внакидку: все из голубого сукна, и с первого взгляда видно, что в этой одежде спали, да притом не под крышей. Пустые ножны от кинжала торчат из объемистого кожаного кошеля.

Роберт вдруг спохватился — стянул с головы бархатную шляпу, повертел ее в руках, рассеянно поглаживая значок на тулье, опустил взгляд…

— Насколько надежен лагерь? — начала допрос Аш. — Опиши наше положение. Кто из вассалов герцога владеет этой землей?

Роберт пожал плечами.

Аш пришлось закинуть голову, чтобы видеть его лицо, и висок отозвался острой болью. Роберт тут же присел перед ней на корточки, уперев локти в колени и не поднимая головы. Аш видна была только седоватая щетина, отросшая вокруг ушей и на затылке.

«Я могла бы сказать, что ты охреневший придурок, — думала Аш. — Могла бы всыпать тебе. Могла бы сказать: каким местом ты думал, мудак, когда оставил отряд без командира?»

В животе у нее заурчало, аппетит возвращался. Хлеба, вина и этак с половинку оленьей туши, для разнообразия… Аш подняла руку прикрыть глаза от ставшего болезненно-ярким солнца. Жарко. Должно быть, дело к полудню.

— Ты не видел меня под Туксборо? — спросила Аш. Ансельм поднял голову. На грязном лице горел нездоровый, слишком яркий румянец. Роберт потер себе загривок:

— Что?

— Под Туксборо, — повторила Аш.

— Нет. — Плечи Роберта понемногу распрямлялись. Он опустил одно колено на пол, устроился поудобнее. — Не видал. Я дрался на другой стороне. Увидел тебя, уже когда все кончилось. Ты была завернута в штандарт, и с него капало.

«Капало красным», — вспомнила Аш, как наяву почувствовав прикосновение мокрой материи, царапающее кожу золотое шитье, безмерную усталость после работы алебардой. Острый как бритва топор на шестифутовом древке. Топор, разрубающий латы и тела, как обычный топор рубит дерево.

— Тогда это сработало, — веско сказала Аш. — Я знала, что пора сделать что-то, чтобы меня заметили. Я была, конечно, слишком молода, чтобы командовать, но если бы я ждала до шестнадцати-семнадцати лет, чтобы сделать что-нибудь удивительное — так в этом не было бы ничего удивительного. Потому-то я захватила и удержала штандарт ланкастерцев, там, на Кровавом Лугу. — Теперь уже она опустила взгляд, чтобы не видеть отчаяния на лице Роберта.

— Я потеряла там двоих лучших друзей, — сказала Аш. — Ричарда и Ворону. Я их знала с детства. Оба остались где-то на том косогоре. Зарыты во рву, который выкопали потом Белые Розы. А ты случайно наехал на меня. Такое наше дело. Убиваем друзей и гибнем сами. Только не говори мне, что это дьявольски глупо. Я что-то не знаю благоразумного способа умереть!

Роберт выдохнул:

— Я старею!

Аш уставилась на него, разинув рот. А он выкрикивал:

— Знаешь, как меня называют эти маленькие засранцы? «Старик»! Я вдвое старше тебя, я уже слишком стар. Вот почему так получилось!

— Да гребаный ад! — У него тряслись руки, и она сжала их, стиснула как можно крепче его горячие, потные ладони. — Что за чушь!

Он выдернул руки. Аш ухватилась за сиденье стула. Кружилась голова.

— Ладно, я виноват, — выкрикнул он. — Виноват! Виноват! Извини, понимаешь?!

От его рева Аш оскалилась, как от боли, да голова и так раскалывалась, и она дернулась, когда распахнулась и с треском захлопнулась дверь, ворвавшаяся Флора схватила Роберта за плечи, а он отшвырнул ее в сторону…

— Хватит! — Аш оторвала ладони от ушей, втянула в себя воздух и подняла голову.

Маргарет Шмидт стояла в дверях, с тревогой косясь в коридор. Флора снова сомкнула длинные пальцы хирурга на бицепсах рослого воина и тщетно пыталась вытолкать его из комнаты. Роберт Ансельм стоял, прочно упершись ногами в пол, расправив плечи и по-бычьи наклонив голову. И вшестером не сдвинешь, подумалось Аш.

— Ты, иди скажи сестре-настоятельнице, что ничего не случилось. Ты, — ее палец уперся в Флору, — отпусти его; ты, — Роберту Ансельму, — заткни свою дурацкую пасть и дай сказать мне. — Она выдержала паузу. — Спасибо.

— Я пойду, — стыдясь собственного смущения, проговорила Флора. — Если ты доведешь ее до приступа, Роберт, я тебя кастрирую.Она прикрыла за собой дверь, оставив за ней Маргарет Шмидт и других монахинь, привлеченных редким в их однообразной жизни событием.

— Ну вот, наорал на меня, за то, что я умудрилась подставить голову, — мягко сказала Аш. — Полегчало?

Ее заместитель покорно кивнул. Его явно весьма интересовали носки собственных сапог.

— Ты и в самом деле ночевал на ступенях монастыря? Бритая макушка совсем вжалась в плечи, а плечи приподнялись в чуть заметном пожатии.

— Мне в этом году сорок исполнится. Одно из двух, — сказал он, по-видимому обращаясь к доскам пола, — либо менять ремесло, покуда жив, или… не менять. Оставаться под командой женщины, либо собрать свой отряд. Понимаешь, я начинаю чувствовать себя стариком. И не говори мне о Коллеони, который сражался в седле на семидесятом году!