Обретение ада - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 57

Берден внимательно слушал.

– А потом мой дядя, единственный из всей семьи оставшийся в живых, взял меня с собой в Мюнхен. И я видел, как в нашу страну пришли чужие армии. И потом разделили страну. Целых сорок лет мой дядя жил с несбыточной мечтой – снова увидеть Дрезден. Понимаешь, просто увидеть город. Но во время войны он служил в железнодорожных частях, а значит, по законам ГДР был фашистским служащим, почти нацистом. И он не мог вернуться в свой родной город. Пять лет назад он умер, так и не попав в Дрезден.

Ты знаешь, как это неприятно, когда твоя страна разделена? Когда в столице твоего государства ты все время натыкаешься на эту проклятую cтену? Не было ни одного немца, которому бы она не снилась. Она была воплощением всех сил зла, словно возникшая из наших легенд стена, по другую сторону которой жили наши братья и сестры. Любой из нас мечтал о том дне, когда мы сумеем убрать ее, сумеем объединить нацию и страну. И вот наконец в ноябре восемьдесят девятого мы сумели сокрушить этот ненавистный символ разделения. Многие из нас не верили, что доживут до этого дня, многие считали, что никогда не увидят единой Германии. Мы ведь реалисты и прагматики. Мы понимали – без согласия Москвы объединения не будет никогда. И вдруг Горбачев дал на это согласие, разрешил снести Стену и объединить страну. Ты можешь представить себе степень нашего восторга?

– Я тебя понимаю, Хефнер. Ты считал себя обязанным русским?

– Конечно, нет, – улыбнулся Хефнер, – я даже не знал, что именно они замышляют. Просто у всех немцев глубоко в душе сидит атавистический страх перед непредсказуемостью русских. Понимаешь меня, Берден? Мы боимся их по-прежнему. Стену ведь можно построить за один день, как тогда, раньше. Для этого нужно иметь всего-навсего несколько тысяч каменщиков. И снова разделить страну. Мы обязаны этого не допустить, Берден. Просто обязаны.

Берден бросил на стол фотографии.

– Поэтому ты встречался с этим полковником Волковым?

– Хорошая работа, Берден, – усмехнулся Хефнер. – И поэтому тоже. Они продают свое имущество, оружие, продают все, что мы можем купить. А мы покупаем, мы платим за все, за любые вещи, которые нам даже не нужны. За гнилое обмундирование, за старые танки, за нелетающие самолеты, за недостроенные ангары. Мы готовы купить всю их армию, лишь бы они поскорее убрались отсюда. У нас есть очень серьезные основания для беспокойства. По нашим данным, не исключено выступление весьма влиятельных людей против Горбачева. Ты представляешь, что это такое? Достаточно в Кремле появиться другому человеку, и все закрутится в другую сторону. И снова появится cтена. Нам важно, чтобы они отсюда ушли. Они слишком непредсказуемы, чтобы мы не боялись. Все может повернуться по-старому, а мы этого очень не хотим.

– А при чем тут их агент?

– Они проводят операцию с новыми деньгами. На самом деле Брандейс наш старый агент. Нам понадобятся новые миллионы денег на взятки, на подарки, на все, что угодно, лишь бы разложить и изгнать их армию из Германии. И Брандейс договорился о покупке новых денег. Мы перевели Кемалю Аслану пятьдесят миллионов долларов, а он должен был их дать мафии. Вместо этого мафия зачисляет деньги на счет русских офицеров, которые и выделяют нам необходимое количество денег. Все правильно. Но мы ведь не знали, что американский бизнесмен всего-навсего советский агент и вы приедете сюда за ним. Это не мы вам, а вы нам пытались помешать. Нам было очень важно, чтобы деньги прошли. Сейчас наши люди уже принимают в Тюрингии груз с новыми советскими рублями. А насчет мафии была договоренность с итальянской полицией. Они бы заморозили их деньги, если бы даже Бонелли их получил.

– Все довольны, – заметил Берден, – а как сам Бонелли?

– Он тоже не пропадет. Может подать в суд и получить имущество Кемаля Аслана. Или его пакет акций. Это предусмотрено договором. Он ведь не знает, что все равно ничем не сможет воспользоваться и вся сделка будет признана незаконной итальянским судом.

– Значит, вы помогли русским спасти деньги их нелегала для КГБ? – строго подвел итог Берден. – Ты это понимаешь, Хефнер?

– Мы же не знали, что он нелегал КГБ. Мы были обязаны провести операцию по покупке советских денег. Так получилось, Берден. Ты должен нас понять, мы действовали из самых лучших побуждений. Мы готовы сделать все, что угодно, лишь бы поскорее убрать отсюда их армию.

– Кто стоял за всей этой операцией у русских? Полковник Волков?

– Конечно, нет, – улыбнулся Хефнер, – там все гораздо серьезнее. В самом Берлине подобную операцию возглавляет генерал ГРУ Сизов. Но и он не главный. Мы уже догадались, что цепочка ведет в Москву. Деньги, которые итальянцы внесли в швейцарский банк, пойдут на счета тех, кто считает важным как можно быстрее вывести войска из Германии. Горбачев, Шеварднадзе, Яковлев – они ведь действуют в одиночку против очень сплоченных сил. Нам нужно было им помогать. Если даже не им самим, то их людям. Нужно было убеждать некоторых генералов, чтобы они согласились на очень короткие сроки вывода войск. Убеждать некоторых чиновников, чтобы они забыли о собственности на территории Германии. Нужно было убеждать многих влиятельных людей в Москве, что договор с Германией принесет пользу и самому Советскому Союзу. Ты меня понимаешь, Берден?

Берден взял фотографию и отбросил ее в сторону.

– Ты знаешь, о чем я сейчас подумал? – спросил он. – Может, нам всем и не нужно было сносить эту стену. Она так надежно защищала нас от нас самих.

Все получилось, как они и предполагали. Дранников позвонил и Макееву, и Сизову и рассказал о найденных документах. Теперь нужно было ждать, как отреагируют на это сообщение оба разведчика.

Через пять минут Дроздову доложили, что Макеев, выбежав из своего кабинета, сел в машину и отъехал от здания. На предложение задержать резидента КГБ Дроздов не ответил.

Еще через пять минут Сизов позвонил своему помощнику Ратмирову и приказал ему приехать к себе.

Наблюдение за Макеевым позволяло сделать вывод о крайней степени возбужденности полковника. Но Дроздов по-прежнему не разрешал его арест.

Сизов, не дождавшись Ратмирова, также вышел из своего кабинета и куда-то поехал. Наблюдение за обоими офицерами велось специалистами не только Дранникова, но и подключившимися людьми Дроздова.

Макеев резко свернул в центре, направляясь... к тому месту, где находилась резиденция самого Дроздова. Генерал Сизов проехал в Западный сектор и, выйдя из автомобиля, подошел к телефону, чтобы позвонить. Однако, к удивлению следивших, ему позвонили именно в это время и именно по этому телефону. Что ему сказали, установить не удалось, но смогли узнать, что в ответ он сказал всего два слова:

– Можете забирать, – и, снова сев в автомобиль, поехал обратно в свою резиденцию.

Пока ничто не свидетельствовало ни против Макеева, ни против Сизова. А приезд Макеева одинаково мог означать и его причастность к группе Волкова–Евсеева, и его полную невиновность. Дроздову доложили, что Сизов вернулся в свой кабинет и теперь принимает там Ратмирова.

Приехал Макеев. Он был явно взволнован. Войдя в кабинет Дроздова, он сел без приглашения, чего прежде никогда себе не позволял.

– Мне звонил Дранников, – сказал он. – Вы сумели разобраться во всех документах Валентинова. Это правда?

– Почти, – кивнул Дроздов, – там много интересного.

– Нужно было дать и мне посмотреть, – заявил Макеев, потом, тяжело вздохнув, добавил: – Я ведь все понимаю, Юрий Иванович. Мне уже не доверяют. И правильно делают. Работу в Берлине я провалил, не сумел остановить убийц Валентинова, прошляпил с этим Волковым. Наверное, поэтому вы мне и не доверяете.

Дроздов молчал. Он не любил дилетантов в своей профессии. Даже честных дилетантов.

В кабинет вошел Сапин. Не обращая внимания на скорчившегося в углу Макеева, он сказал генералу: