Страх открывает двери - Маклин Алистер - Страница 16

Сквозь пелену дождя казалось, что эти ворота находятся в конце туннеля с плоской крышей.

Слева была стена из белого известняка высотой 2,5 метра и длиной около 7 метров.

Справа стоял белый домик сторожа с дубовой дверью и ситцевыми занавесками на окнах, выходящих в сторону туннеля. Сторожка и стена соединялись слегка изогнутой крышей. Я не стал разглядывать, из какого материала сделана эта крыша: она не интересовала меня. Зато во все глаза смотрел на человека, который только что вышел из двери сторожки. Он вышел раньше, чем я успел нажать на тормоз и остановил «форд».

Он был воплощением мечты вдовы-аристократки об идеальном шофере. Он был совершенством. Он был безукоризнен. Он был поэмой в темнобордовых тонах. Даже его сверкающие охотничьи сапоги казались темно-бордовыми. На нем были ослепительно яркие вельветовые бриджи фирмы «Бедфорд» и наглухо застегнутый до самого горла китель. Перчатки из тонкой кожи аккуратно сложены и подсунуты под одну из погон кителя. Даже козырек фуражки был точно такого же изумительного темно-бордового тона. Он снял фуражку. Его волосы не были темно-бордовыми. Волосы оказались густыми, черными и блестящими, с ровным правым пробором. Очень гладкое загорелое лицо. Черные глаза так же широко расставлены, как и плечи. Поэма, но поэма, лишенная всякой лиричности. Он был такого же высокого роста, как я, но во всем остальном выглядел гораздо лучше.

Мэри Рутвен опустила стекло, и шофер согнулся, чтобы взглянуть на нее, держась мускулистой загорелой рукой за край дверцы машины. Когда увидел ее, его лицо расплылось в широкой белозубой улыбке, и если радость и облегчение, промелькнувшие в его глазах, были в действительности фальшивыми, это означало бы, что он лучший актер-шофер, которого я когда-либо знал.

– Неужели это вы, мисс Мэри! – у него был глубокий голос воспитанного человека, и голос этот несомненно принадлежал англичанину. Когда у вас 285 миллионов долларов, нет смысла мелочиться: в Англии можно нанять хорошо воспитанного пастуха для присмотра за своим стадом импортных «роллс-ройсов». Английские шоферы – шоферы высшего класса.

– Я счастлив, что вы вернулись домой, мэм! Как себя чувствуете?

– Я тоже счастлива, что вернулась, Симон, – на какой-то краткий миг ее рука легла на его руку и пожала ее. У нее вырвался то ли вздох, то ли стон. Потом она добавила: – Со мной все в порядке. Как отец?

– Генерал ужасно волновался, мисс Мэри, но теперь он придет в норму. Мне ведено встретить вас. Я немедленно сообщу о вашем возвращении, – сделав полуоборот на каблуках, он наклонился и заглянул внутрь на заднее сиденье машины. Тело его заметно напряглось.

– Да, это пушка, – спокойно подтвердил Яблонский. – Я держу ее в руке просто так, сынок. Очень неудобно сидеть, когда в боковом кармане брюк лежит пушка. Да ты, наверное, и сам знаешь это?

Я посмотрел на шофера и, опустив глаза, заметил небольшую выпуклость в правом кармане его брюк.

– Эта штука портит покрой костюма маленького лорда Фаунтлероя, не так ли? – продолжал Яблонский. – И пусть тебе в голову не приходят идеи о том, чтобы воспользоваться своей пушкой. Время для этого уже потеряно. Кроме того, ты можешь ранить Тальбота. Парня, который сидит за рулем. А я хочу за 15 тысяч долларов на лапу вручить его полиции в лучшем виде.

– Не понимаю, о чем вы говорите, сэр, – лицо шофера потемнело, видимо, вежливый тон с трудом давался ему. – Я должен позвонить на виллу.

Он повернулся, открыл дверь, вошел в небольшую прихожую, поднял трубку и нажал кнопку.

Тяжелые ворота бесшумно и легко, словно бы сами по себе, раскрылись.

– Этой крепости не хватает только рва с водой и подъемных ворот, – пробормотал Яблонский, когда машина тронулась. – Старый генерал хорошо приглядывает за своими 285 миллионами. Окна с электрической сигнализацией, патрули, собаки… Всего хватает, а, леди?

Она промолчала. Мы проехали мимо большого гаража на четыре машины, пристроенного к сторожке. Гараж был в виде навеса без дверей, и я имел возможность убедиться, что был прав в своих предположениях относительно «роллс-ройсов». Их было два: один песочно-коричневый с бежевым. Другой голубой с металликом. Стоял там и «кадиллак». Им, наверное, пользовались для доставки продуктов.

Яблонский заговорил снова:

– Мой старый знакомый в своем маскарадном костюме снова здесь. Я имею в виду англичанина. Где вы подхватили эту неженку?

– Хотела бы я видеть, как вы заговорите с ним, когда у вас не будет пистолета в руке, – спокойно сказала девушка. – Он с нами уже три года. Девять месяцев назад трое мужчин в масках вломились в наш автомобиль. В автомобиле были только Кеннеди и я. Все они были вооружены. Один из них мертв, а двое других все еще в тюрьме.

– Неженке крупно повезло, – усмехнулся Яблонский и снова погрузился в молчание.

К дому вела узкая длинная асфальтированная аллея, извивающаяся между густо растущими деревьями. Небольшие вечнозеленые листья дубов и длинные намокшие серые гирлянды бородатого испанского мха высовывались на дорогу и, свешиваясь вниз, цеплялись за крышу и боковые стекла автомобиля. Внезапно деревья с обеих сторон отступили, освещенные находящимися где-то над головой лампами, и открылся путь к расположенной в строгом порядке группе обычных и карликовых пальм. И потом за гранитной стеной со ступеньками и балюстрадой и за уложенной гравием террасой показался дом генерала.

Девушка сказала, что это обычный дом для семьи. Но он был построен для семьи человек из пятидесяти. Дом был громадный. Старый белый особняк колониального типа. Такие особняки строили еще до гражданской войны Севера и Юга. Дом был такой старый, что поскрипывал. Двухэтажный холл с колоннами и двухскатной крышей такого странного типа, какой я еще никогда не видел, и такое количество окон, что для них требовался очень активный, работающий круглый год мойщик окон. Над входом в нижний холл висели два больших старинных фонаря с мощными лампами. Такими фонарями раньше украшали кареты.

Под лампами стоял целый комитет по приему гостей или официальных представителей. Я не ожидал ничего подобного. Подсознательно ожидал, что нам устроят старинную церемонию приема с полным соблюдением этикета. Думал, нас встретит дворецкий, который предложит пройти в библиотеку, где меня будет ожидать генерал, маленькими глотками потягивающий свой скотч перед камином, потрескивающим сосновыми поленьями.

Думать о подобном приеме было полной глупостью. Когда ждешь возвращения дочери с того света и вдруг раздается звонок входной двери, то уже не до виски. Человеку не до виски, если он не может найти себе места от тревоги.

Шофер уже предупредил всех: нас ждали. И дворецкий тоже ждал. Он спустился по ступенькам, держа в руке огромный зонт. Зонт был таких же размеров, как зонт для гольфа. Дворецкий вышел прямо под дождь. Он не походил на обычного дворецкого. Ливрея была слишком мала и туго обтягивала мощные руки, плечи и грудь. Он скорее был похож на гангстера, чем на дворецкого. И его лицо никоим образом не рассеивало этого впечатления. Он мог бы вполне сойти за двоюродного брата Валентине, того обезьяноподобного парня в зале суда. Вполне возможно, что они еще более близкие родственники. У него даже точно такой же сломанный нос.

У генерала, видимо, странный вкус в отношении дворецких, особенно если учесть и выбор шофера.

Дворецкий казался достаточно вежливым. По крайней мере, подумал я, до тех пор, пока он не увидел, кто сидит за рулем машины. Увидев меня, он сделал резкий поворот, обошел машину спереди и сопроводил Мэри Рутвен под отеческий кров. Она бросилась вперед и стала обнимать отца.

Яблонский и я шли сами по себе. Мы промокли, но, кажется, это никого не беспокоило. К этому времени девушка перестала обнимать отца. И я хорошо разглядел его. Это был очень высокий, худощавый, но не слишком худой мужчина в белом с серебринкой хлопчатобумажном костюме. Цвет костюма абсолютно гармонировал с цветом волос. Длинное худощавое, словно изваянное из камня, лицо, похожее по типу на лицо Линкольна. Правда, почти вся нижняя половина его была скрыта роскошными седыми усами и бородой. Он не походил на крупного делового магната, если ориентироваться на тех, кого мне довелось встретить в жизни. Но так как он обладал 285 миллионами долларов, ему этого и не требовалось. Он выглядел таким, каким я ожидал увидеть того судью из южного штата, разочаровавшего меня.