Возьми меня в долг (СИ) - Вишневская Виктория - Страница 52

Что за цирк она здесь устроила? Откуда они здесь?

— Так это ты… — осознание не сразу ударяет в голову. Но почему? Разве есть какой-то толк ЕЙ меня обворовывать?

— Не я, — усмехается, вальяжно перекинув ногу на ногу. — Зачем мне это делать? Я тебя видела-то раз… И то, думала ты — бедняжка. Работу хотела предложить. Чуть сама, дура, врага себе не нажила. Но ты вон какая резвая. Мужа у меня отбить решила.

— Не так уж тебя и муж любит, раз на сторону ходит, — огрызаюсь. Сама виновата. У них и правда странные отношения. Хотя… Мне ли об этом говорить? У нас отношения ещё страннее.

— А вот это… — произносит отстранённо. — Начинает меня напрягать. И раз я ничего не могу сделать с Рихтером… Придётся устранить проблему по-другому.

Неожиданно грубые и мощные ладони опускаются мне на плечи. Я совсем из-за слов Оливии забываю о бугае за спиной.

И ведь если это не Оливия тогда наняла его, то кто? И что здоровяк делает в доме Рихтера?

— Но перед тем, как я сделаю это… — игриво улыбается, подходя ко мне. Двигается, как победительница. Кошка, что съела всю сметану, а меня оставила с вылизанной крышкой. — Всё же сниму твои розовые очки, которые надел на тебя Рихтер…

— Чтобы ты не сказала… — начинаю. Не надо верить её словам. Она сделает всё, чтобы наши сложные отношения стали хуже. Намного.

— Ты так глупа, Виола, — она резко поднимает ладонь в воздух и убирает прядь моих волос, упавших на лицо. — Раз не поняла, по чьему приказу тебя ограбили. Думала, Шмидт? Да он забыл о тебе уже на второй день… Когда Рихтер ему заплатил за тебя. И видимо… Ты так сильно ему запала, раз узнав о том, что ты собрала всю сумму, он решил пойти на такие грязные методы…

— Ты лжёшь, — выпаливаю. Раньше я могла о таком подумать, но сейчас… Уже не уверена.

— Думаешь? — улыбается. — Моё дело сказать, что человек, которому ты сама же и раздвигаешь ноги, тебя же и использует. Но мне уже всё равно. Больше не будет пользоваться. Девушки для Рихтера — мусор… А я всего лишь его утилизирую.

От её слов всё больше становится противно.

Она ж безумная! Дура!

— Долбанутая, — говорю на русском и вырываюсь из сильной хватки. Ненадолго. Как только вырываюсь плечом… Одна ладонь приземляется на живот. Грубо сжимает. А вторая…

С мокрой тряпкой опускается мне на нос.

Успеваю за несколько секунд до этого задержать дыхание, поэтому не отключаюсь сразу. Врезаюсь ногтями в мощное запястье и вдавливаю, чтобы отпустил.

Но не выходит!

Меня хватает на несколько секунд.

И перед тем, как обмякнуть в руках грабителя и мешком упасть ему в ноги…

Слышу несколько ранящих и в то же время убивающих наповал фраз:

— Больше ты с Рихтером не увидишься. Раз уж ты любительница раздвигать ножки перед мужиками… Я предоставлю тебе такую возможность.

Глава 34

— Пошёл ты к чёрту! — смачная слюна летит в лицо коренастого мужика, что пытается раздеть меня.

Он застывает, когда она соприкасается с его кожей. А мне плевать. Точнее, он это уже понял.

Меня привезли в чей-то дом. Не видела ни дороги, ничего. Очнулась полчаса назад, а за окном уже ночь.

Руки связаны. И сейчас, когда меня держат за ноги, всё, что я могу — брыкаться. Пока с меня стягивают куртку и джинсы.

И стоило козлу коснуться пуговки, тут же получает слюной в глаз.

— Вот с-сука, — стирает её и тут же замахивается здоровенной ручищей. А я зажмуриваюсь. Нет, мне не страшно. Лучше пусть изуродует меня. Я слышала, куда меня привезли и зачем именно.

Удара не следует. И я разочарованно постанываю. Приоткрываю глаза и вижу незнакомого мужчину, что держит здоровяка за руку.

— Нельзя, — лица не вижу. Очки сверкают в свете яркой люстры. — Не порти товар. Бельц нам её по дешёвке продала. С неё можно получить намного больше. Ещё и русская же. Не редкость, но таких любят. Пошевеливайтесь, аукцион почти заканчивается. У нас сегодня маленький, но редкий товар.

Я снова делаю рывок ногой, только бы освободиться!

Ненавижу всех!

— Уроды, — шиплю сквозь зубы и стараюсь справиться с верёвкой на руках. — Да чтобы вас рота солдат поимела…

— Последний лот, — тянет за моей спиной. — Окажется с подвохом. Может, рот чем заткнуть?

— Членом его себе заткни, — вырывается неосознанно и грубо. Когда-нибудь меня убьют за мой язык!

— Ээ, нет, курочка, — летит сверху. — Это я могу тебе сделать в любой момент. Время у нас ещё есть? Никто же не узнает, что она только что попользованная?

Глаза вмиг расширяются от ужаса. И я опять вырываюсь, не жалея сил. Но и тех остаётся слишком мало.

Я кричала несколько часов, когда очнулась. Билась в конвульсиях, только бы выскользнуть и убежать, когда кто-то пытался меня утихомирить.

— Нет, — проговаривает резко тот, кто только пришёл. — Времени нет. Переодевайте её, кляп в рот и руки связанными оставь. Сегодня самые извращенцы собрались. Ей повезло.

Он ухмыляется, смотря на меня свысока. Обжигает зелёными глазами, проходит по телу.

— Когда об этом узнает… — я не успеваю банально договорить. Чёрный, отдающий вкусом пластика шарик погружается в рот, вырывая из моего горла одни мычания.

— Решила пригрозить нам, смотри, — мерзко ухмыляется один из них.

Хватает меня за ноги, которыми продолжаю лягаться. А тот, кто остановил этого урода… опускает ладони на пуговицу джинсов. Дёргает в сторону. И все замки тут же пропадают. Позволяя с лёгкостью снять с меня штаны.

От куртки они избавились давно.

И теперь со спокойствием режут майку в лоскуты, которые тут же падают на пол. Я остаюсь в одном белье, которое не прикрывает почти ничего.

Мычу, отбиваюсь, только бы они перестали.

Хочу удариться обо что-то, чтобы привести себя в негодность. В нетоварный вид.

Однажды это спасло мне жизнь. В той порно-студии, из которой меня вытащил Рихтер.

И он сделает это вновь.

Спасёт меня.

Хоть и он — последний подонок, из-за которого я и оказываюсь в этой ситуации… Только он может помочь мне.

Я разочарованно постанываю в тупой кляп.

Алекс не поможет. Его нет в стране. Он улетел. И теперь… Нет. Не спасёт.

Как и я сама. Без рук, без ног.

С меня спокойно срывают бельё. Надевают другое, более открытое, держащееся на тонких нитках. Будто и нет его вовсе.

И, наконец, отпускают. Но только ноги, на которые я приземляюсь. Снова пытаюсь развязать верёвки, пока надо мной виснут три тени.

— Она следующая.

Нет-нет-нет! Пусть сейчас что-то произойдёт! Зал загорится! Или я просто упаду в обморок! Ну же, давай! Почему у тебя не выходит?!

Слёзы сами вырываются из глаз и начинают катиться по холодным щекам.

Проклятая Бельц. Как только я выберусь отсюда, повыдёргиваю все волосы и расскажу её мужу, какая она долбанутая на голову.

Вряд ли Рихтер что-то сделает ради меня. Но на этот месяц я — его! Пусть впряжётся!

Да только… Если ещё жива буду. И меня не купит на аукционе какой-нибудь маньяк.

Нет. Без разницы, кто там.

Мной воспользуются. Сделают, чёрт знает что. Изнасилуют. Засунут в меня свой член… Куда захотят. А я ничего из этого не хочу!

Но, судя по тому, что меня резко поднимают с пола — моё мнение здесь всем не интересно.

Конечно, мать его, не интересно! Вот так легко, несмотря на мои мычания, поднимают с пола на ноги. Рывком. Тащат за собой. И в один момент… Просто вкидывают в какой-то коробок, похожий на маленькую и пустую комнату.

Падаю на колени и трясусь от страха, не зная, что ждёт меня впереди. Массовое изнасилование?

Но сначала меня продадут.

Потому что, как только я оказываюсь в этой тесной зеркальной комнате… Слышится первая ставка.

— Десять тысяч долларов.

Я не понимаю, откуда разносятся эти голоса. Потому что вижу только себя.

Нервно и бегло осматриваюсь по сторонам.

— Сто.

Сглатываю и подбираю под себя ноги, только бы закрыться. По полу тянет холодный воздух, который обдаёт всё тело. И каждый раз вздрагиваю, когда слышится новая цена.