Тайфун - Уайт Робин - Страница 3

Браун прослужил на подводных лодках дольше, чем кто-либо из экипажа «Портленда», в том числе и сам коммандер Ванн. Его уже назначили преподавателем в школу подводного плавания в Нью-Лондоне, но тут представилась возможность совершить еще один поход в Северную Атлантику на борту «Портленда». Непостижимо, как ему удалось так быстро переправить необходимые бумаги, однако в деятельности боцманов подводных лодок всегда есть что-то таинственное.

Над головой Брауна находились два ярко-красных тумблера — «последняя надежда трусов». На самом деле эти тумблеры управляли клапанами баллонов со сжатым воздухом. Если включить оба тумблера, в главные балластные цистерны подводной лодки устремится под большим давлением воздух, выталкивающий воду, и субмарина, приобретя плавучесть, взлетит к поверхности неуправляемой ракетой.

Браун держался с обманчиво расслабленной настороженностью профессионала, знакомого со своим смертельно опасным ремеслом настолько хорошо, чтобы получать от него наслаждение. Это был маленький, жилистый негр с острыми как бритва усиками и тронутыми сединой висками. На клапане левого нагрудного кармана у него красовался значок, прозванный на флоте «командирским блином». Якорь, буквы ВМФ США и одно слово: «боцман». Этот значок носил только боцман лодки, старший по званию из всех матросов и старшин. Для ста с лишним моряков именно он был тем, кто делал дело. Ванн направлял лодку, но Браун заботился о том, чтобы она добиралась до места назначения и возвращалась обратно.

Эти четверо человек, находящиеся в центральном посту, следили за тем, чтобы погруженная под воду стальная труба в триста шестьдесят футов длиной и тридцать два фута в поперечнике находилась именно там, где должна была находиться: держала заданный курс с точностью до градуса, глубину погружения в пятифутовом коридоре, скорость с точностью до узла, плавучесть и дифферент. При действиях на мелководье вблизи голого арктического побережья России доскональная точность являлась вопросом жизни и смерти. Малейшая оплошность могла привести к тому, что подлодка выскочила бы на поверхность моря или уткнулась бы в дно, и все прекрасно сознавали это.

— Пересекаем «голубую линию», — доложил Уэлли.

— Отлично. — Отставив стаканчик, Ванн скрестил руки на груди. — Где старший помощник?

— Мистер Стэдмен в офицерской кают-компании, командир, — ответил Браун.

Боцман постоянно следил за тем, где находится каждый из членов экипажа «Портленда». Он никогда не расставался с маломощным радиопередатчиком, закрепленным на поясе, к которому были подсоединены крошечный наушник, засунутый в правое ухо, и микрофон у губ.

— Боцман, давайте его сюда.

Лейтенант-коммандер Стэдмен, старший помощник «Портленда», сидел в офицерской кают-компании за большим столом, за которым могли разместиться все четырнадцать офицеров экипажа лодки. Однако сегодня утром Стэдмен находился здесь в полном одиночестве, чему он был рад. Перед ним были разложены веером телеграммы личного характера, адресованные членам экипажа «Портленда». Одна из них была очень неприятная.

«Линда полностью нас обчистила и смылась. Хозяин требует заплатить за квартиру до понедельника, угрожая в противном случае выселить... Мама».

Обычно сообщения из дома подвергались тщательному просмотру.

Телеграммы о разводах, смертях и письма в духе «Дорогой Джон»1 задерживались. Но в этой, адресованной радисту Ларри Энглеру, был указан четкий срок, поэтому ее пропустили. Нужно было что-то предпринять, и срочно.

«И что дальше? — гадал Стэдмен. — Как отнесется Энглер к тому, что от него ушла жена? К тому, что на противоположном конце земного шара хозяин требует плату за квартиру? И раз уж об этом зашла речь, что он может по этому поводу предпринять?»

Жизнь на борту «Портленда» была чистой, уютной, изолированной. Если не считать непродолжительных подвсплытий на перископную глубину, моряки не видели и не чувствовали моря, находившегося всего в нескольких футах от них. После того как задраивался рубочный люк, все беды и неприятности окружающего мира словно исчезали, но эта обрушилась на субмарину управляемой бомбой, нашедшей свою цель.

Мечтая о службе на подводной лодке, Стэдмен представлял себе жемчужину военно-морского флота, сделанную по последнему слову новейших технологий, полностью независимую от окружающего мира. Он мечтал о том, как ему придется противостоять силам империи зла, проникать в горячие точки земного шара, наносить разящие удары по врагам Америки и снова исчезать в бездонных глубинах. Стэдмен даже представить себе не мог, что ему придется выполнять обязанности юриста, составляющего брачные контракты, адвоката по бракоразводным процессам, корабельного священника и коменданта общежития.

Уильям Стэдмен родился и вырос в рабочем квартале Провиденса, штат Род-Айленд. Он был на семь лет моложе Ванна и на два дюйма выше его ростом. Телосложение его было чем-то средним между тощим и просто долговязым. Светло-русые волосы становились золотистыми под лучами летнего солнца, хотя пребывание под водой в течение долгих месяцев крайне редко предоставляло им такую возможность.

Отцу Стэдмена принадлежала «Серебряная вершина», одна из последних рабочих столовых Провиденса, заведение настолько зловещее и угрюмое, что город не раз предлагал выкупить столовую и устроить на ее месте автостоянку. Стэдмен-старший неизменно отвечал отказом. Он согласился уступить свое заведение только одной из многострадальных официанток, которая много лет проработала у него, да и то лишь с условием, что та пообещала ничего в нем не трогать.

Стэдмен унаследовал отцовское упрямство, но хотя военно-морской флот не переставал повторять, что восторгается этой чертой характера, вознаграждение за нее следовало очень редко. А то, что было верно в отношении ВМФ Соединенных Штатов, было вдвойне верно в отношении «Портленда». Для старшего помощника подлодки этот поход должен был стать последним на борту «Портленда», а может быть, и вообще последним за службу на флоте. Стэдмен собирался получить рекомендации командира и поступить в школу повышения квалификации офицеров подводного плавания; в противном случае ему предстояло просидеть следующие двадцать лет в полудреме за столом в каком-нибудь кабинете. Или выйти в отставку. Один раз Ванн уже не дал ему рекомендации, и хотя это было не так страшно, как характеристика о неполном служебном соответствии, в конечном счете все сводилось к одному и тому же. Лейтенант-коммандеры не получают повышение по службе наперекор своим командирам.

Зазвучал зуммер. Кают-компания была достаточно тесной, чтобы Стэдмен мог снять трубку с одной из переборок, не вставая с места.

— Стэдмен слушает.

— Старший помощник? — Это был боцман Браун. — Капитан просит вас пройти в центральный пост.

— Прямо сейчас?

— Так точно. Прямо сейчас.

Повесив трубку на крючок, Стэдмен встал и направился к выходу. Остановившись, он посмотрел на громкоговоритель внутренней связи.

Что это еще за шум?

Глава 2

ИСПЫТАНИЕ

— Что это за чертовщина?! — воскликнул Ванн.

Это был ритмичный скрип пружин матраса, к которому примешивались тихое размеренное постукивание и учащенное дыхание. Такие звуки можно услышать через гонкие стены дешевого мотеля в субботнюю ночь, но никак не на борту атомной подводной лодки, скрытно движущейся во враждебных водах.

Боцман Браун защелкал тумблерами. Звуки продолжались.

— Это передается по системе внутренней связи, — доложил он. — Судя по всему, беговая дорожка во вспомогательном машинном отделении.

Это отделение находилось в кормовой части подводной лодки на самой нижней из ее трех палуб. Практически все его пространство занимал вспомогательный дизельный двигатель, установленный на «Портленде» на случай чрезвычайного происшествия. А под выхлопным трубопроводом, зажатый между гидравлическим насосом и устройством выработки кислорода, был втиснут «спортивный зал» лодки: пара силовых тренажеров и беговая дорожка.