Билет в один конец (СИ) - "Hailun_g" - Страница 4

Ещё в начальных классах я открыл для себя существование потайной двери в столовой, через которую на кухню доставлялись продукты. При необходимости уйти домой, которая возникала у ленивого меня довольно часто, я незамеченным выбирался через неё на задний участок школы и потом перемахивал через забор, удаляясь восвояси без лишних свидетелей. Теперь же я столкнулся с тем, что путь к свободе мне преграждал новый ученик, который по своему виду напоминал тех самых правильных отличников, которые с потрохами сдают своих товарищей даже за самые незначительные проступки.

Наблюдая за Марком издалека и видя то, как он сконцентрирован на рисовании, я понадеялся, что он всё же не заметил моего присутствия. Окинув взглядом изгородь, я решил рискнуть, понимая, что в сложившейся ситуации мне, пожалуй, придётся воспользоваться всей имеющейся ловкостью и перелезть через забор без вспомогательной подножки в виде лавки. Отойдя от Марка как можно дальше, чтобы не попадать в поле его зрения, я подтянулся и закинул ногу на забор. Стоило мне сделать это, как парень звонко крикнул:

— Эй, Эрик!

От этого неожиданного окрика я, пойманный с поличным, вздрогнул. Мой ботинок соскользнул с металлической решётки, и в одно мгновение над моей головой развернулось чистое голубое небо. Я свалился с забора и с шелестом грохнулся спиной на ковёр из шуршащих листьев.

«Чёрт возьми, угораздило же», — ругнулся про себя я, пытаясь восстановить вышибленное ударом о землю дыхание.

До того, как я успел подняться на ноги и вновь попытался сбежать, на меня упала тень подошедшего парня.

— Ты в порядке?

— В полном, — буркнул я.

Марк подал мне руку, чтобы помочь встать, однако я этот жест не оценил.

«Не на того напал, стоит мне принять вертикальное положение, как ты потащишь меня к преподавателю по дисциплинарной работе», — подумал я и принял решение оставаться в лежачем положении, пока парню не надоест ждать, когда я соизволю встать, и он не уйдёт на урок. Всё же не было похоже на то, что такому щуплому ботанику хватит наглости поднять меня насильно.

Марк, какое-то время простояв с протянутой рукой, наконец выпрямился и непонимающе уставился на меня.

— С тобой точно всё в порядке? — в его голосе звучало сомнение.

— Точно, точно, — заверил его я, шипя про себя: «только уйди поскорее».

— Разве ты не хотел сбежать домой?

— Не знаю, о чём ты. Лежу, никого не трогаю. Небо сегодня вот красивое, а ты наслаждаться мешаешь.

— Ладно. Просто хотел тебе отдать, ты обронил, — спокойно произнёс Марк и, кинув что-то в траву рядом со мной, вернулся на своё прежнее место на лавку.

Я тут же сел и посмотрел на возвращённую мне вещь. Это была ярко-красная катушка йо-йо, которую я носил в бомбере.

«Какого хрена…» — я запустил обе руки в боковые карманы куртки и обнаружил, что в правом кармане образовалась приличного размера дырка, через которую вполне себе могла вывалиться игрушка.

Засунув йо-йо в целый карман, я наконец встал и, чуть помявшись, подошёл к Марку.

— Это… Спасибо в общем.

— Не за что. Зашей куртку, а то так ещё что-нибудь потеряешь. Может, оттого тебе и не хватило мелочи в автобусе, что ты её выронил.

Марк снова раскрыл свой блокнот и, больше не обращая на меня внимания, принялся за начатый рисунок.

«И это что, всё? Он не собирается жаловаться на меня?» — я был почти разочарован тем, что парень потерял ко мне всякий интерес.

Убеждая себя в том, что мне совсем не интересно, что он там калякал, я украдкой взглянул на покрытую серыми штрихами карандаша страницу. Из уверенных чётких линий вырисовывался силуэт парящей в облаках ласточки.

Сам того не замечая, я присвистнул.

— Слушай, а клёво выходит. Это вас на занятиях такое черкать просят?

Карандаш в руке Марка остановился. Парень оценивающе посмотрел на рисунок, а затем вновь поднял взгляд на меня.

— Ну, до совершенства ещё далеко, но в последнее время у меня стало получаться лучше. И, нет, это я сам люблю рисовать вне уроков.

— Поучишься ещё немного и станешь настоящим художником. Круто!

Марк рассмеялся. В то время я действительно был прост как две копейки.

— Было бы здорово, однако не думаю, что мои родители хотели бы, чтобы я связывал свою жизнь с рисованием, — при словах о родителях уголки улыбающийся губ немного опустились, а ямочки на щеках чуть сгладились.

— А на черта им тогда было отдавать тебя в художественный класс? Чтобы ты не взбунтовался и не разрисовал краской весь дом?

— Типа того, хотя так бы я всё равно не сделал. Не люблю ругаться с родителями.

Я засунул руки в карманы джинсов и, поддавшись необъяснимому порыву, сказал:

— Твоим родителям хотя бы не безразлично, кем ты будешь в будущем. А моей матери даже в настоящем не сказать, что дело до меня есть. Так что правильно, что не ссоришься с ними.

Марк пожал плечами и хотел что-то ответить, но я, осознав, что ляпнул перед почти незнакомым человеком такую дурость, перебил его.

— Не мог бы ты подвинуться? Я тут вообще изначально перелезть собирался.

Марк смерил меня пристальным взглядом, и на долю секунды мне показалось, что он всё же донесёт на меня. Однако в конечном счёте он всё-таки сдвинулся, освобождая мне край лавки для опоры.

В момент, когда я залез на деревянную скамейку и был готов перемахнуть через забор, на задний двор вышел кто-то из учителей. Пожилой мужчина в очках явно не обладал хорошим зрением. Заприметив нас с Марком, он крикнул:

— Вы что там делаете? Уже звонок скоро прозвенит… А ты, в чёрной куртке, куда собрался?!

Я был готов взвыть от своего невезения. «Что сегодня за день такой?!» — сокрушался я, не зная, то ли всё-таки сбежать в надежде на то, что учитель не знал моей фамилии (что было маловероятно, учитывая мою печальную известность среди худших учеников школы), то ли остаться и выслушать очередной выговор с угрозой вызвать мою мать, которая всё равно бы не пришла.

Марк осмелился сделать выбор за меня. Он поднялся и подтолкнул меня под зад, недовольно шикнув: «Долго ещё стоять здесь собрался?»

С его помощью я мигом перелетел через забор и, отбежав на некоторое безопасное расстояние, шаркнул в растущие у дороги кусты. Посмотрев на задний участок школы из своего укрытия, я увидел, как Марк с крайне невозмутимым выражением лица что-то объясняет подошедшему учителю.

Я не знал, что именно он тогда сказал, но, когда я появился в школе на следующий день, к директору меня вызывать никто не стал. В силу этого факта я понял, что было бы неплохо присмотреться к Марку получше, потому что с таким успехом он вполне мог бы сослужить мне неплохую службу.

Справедливости ради скажу, что я не прогадал. Часто появляясь на заднем дворе школы, Марк не только не мешался под ногами, когда мне нужно было смыться, но и добровольно стал следить за тем, чтобы я по-прежнему мог уходить незаметно. Уже позже мы проворачивали с ним и более рисковые штуки. Например, он покрывал меня, когда я из-за отсутствия денег позволял себе стянуть еду из столовой, или же стоял на стрёме, если мне приспичивало покурить в туалете. Наш тандем был непотопляемым, поскольку Марк, несмотря на мою плохую компанию, оставался в глазах учителей и одноклассников идеальным учеником с безупречной репутацией и в целом сам едва ли поддавался моему пагубному влиянию.

Как ни странно, впоследствии я стал проводить довольно много времени со столь непохожим на меня человеком.

***

Марк привёл в палату врача, которым оказался уже начавший седеть мужчина средних лет с уставшим лицом, и его молоденькую ассистентку. Также мой рюкзак был принесён из камеры хранения и поставлен рядом с кроватью.

Марк перевернул в нормальное положение стул, на котором сидел некоторое время назад, и опустился на него, скрестив, насколько это позволял гипс, руки. Он внимательно слушал мой разговор с врачом, параллельно следя за тем, как медсестра меняет капельницу.

Врач не сообщил толком ничего нового, повторив примерно то же, что уже успел сказать мне Марк. Предполагалось, что я задержусь в больнице где-то на неделю, и, если повторное рентгеновское обследование не выявит никаких проблем, меня отпустят домой, чтобы я продолжил лечиться самостоятельно. В конечном счёте весь процесс лечения и восстановления сводился к отдыху и отсутствию излишних физических и умственных нагрузок.