Живи и ошибайся (СИ) - Соловей Дмитрий "Dmitr_Nightingale" - Страница 50

С чего вдруг деду захотелось приобщиться к «прекрасному», история умалчивает. Там более занятная ситуация приключилась. На последней странице газеты размещали всякую рекламу, конкурсы и тому подобное. И, вероятно, чтобы привлечь большее количество читателей, решили разыграть автомобиль.

Дед же не то не понял, не то не дочитал, но решил, что этот автомобиль он уже выиграл!

Шуму было на всю деревню. Дед ходил и всем хвастался, корову продал. Как же! В Москву нужно ехать, деньги на билеты нужны. А главное, он газетку ту припрятал так, что никто не мог опровергнуть или подтвердить факт выигрыша. И только когда дедов племянник оформил отпуск для сопровождения родственника за призом в Москву, выяснилось, что дед всего лишь прочитал информацию о лотерее и ничего не выиграл. Что, впрочем, не мешало народу ещё какое-то время хвастаться. Они, мол, из той деревни, где дед выиграл автомобиль.

Но думаю, что Куроедов к марийской нации не имеет никакого отношения. Просто сам по себе любитель развлечений.

— Нужно его пригласить, пока он на охоту не смотался, — озвучил Лёшка предложение. — Чем таким интересным мы его можем порадовать?

— Давай семечек пожарим и научим плеваться? — предложил я. — Или альбом по растениям покажем, который Лиза оформила. Куроедов же за здоровьем следит, ему понравится.

Альбомов у Лизы было три. Первый она сама оформляла и сама писала каллиграфическим почерком текст. Я смекнул, что травник получился очень полезным и предложил сделать копии, посадив Леонтия за переписывание текста, а Йохана — рисовать разные травки и цветочки.

Тут как раз ещё брат немца приехал. Когда я задумался над оформлением спичечного коробка, то спросил у художника — не может ли он обеспечить нас подобной полиграфией? Сам Йохан не владел ничем подобным, зато его брат Карл занимался ксилографией. В последнее время дела у того шли ни шатко ни валко. Карантин и неурожаи сказались на заказах немца. Точнее, тех заказов почти не было.

— Пусть приезжает прямо с оборудованием, — решил я тогда пригласить гравёра.

Правда совсем не ожидал, что Карл Артурович, брат Йохана, притащит с собой всё семейство, включая жену, троих детей и кота в придачу. Станок и принадлежности для ксилографии немец тоже привёз, но я немного оторопел от такого напора. С другой стороны, ежемесячный оклад я ему не обещал. Пока не обещал. Йохану я платил по факту. Нарисовал он в Лизин альбом цветочки — получи пять рублей. Так-то он у нас на полном пансионе: с питанием и проживанием, но о ежемесячной зарплате речь не шла.

С Карлом и его шестнадцатилетним сыном я поговорил серьёзно и честно объяснил, что планы есть, перспективы тоже, а вот с деньгами засада. Немца вполне устроило то, что я выделил его семейству флигель и разрешил работать по личному усмотрению.

Он, как оказалось, ещё и книги переплетать мог. Для Лизиного альбома немец сделал шикарную кожаную обложку. Я как увидел, так сразу ещё две заказал. Текст, конечно, рукописный, но конкретно этому справочнику, как сказала Лиза, «придаёт шарм».

— Симпатично, — покрутил Лёшка альбом. — Презентуем Куроедову. Было бы неплохо ещё штук пять копий сделать. Одну батюшке подарить.

К тому времени, как Куроедов осчастливил нас визитом, у меня были готовы макеты спичек и спичечных коробков с картинками. Бизнес-план мы с Лёшкой тоже составили, расписав по пунктам, что сделано, какие вложение совершены (Алексей участок земли покупал), сколько средств нужно на открытие небольшого цеха и, главное, на патенты.

В России первый общий «Закон о привилегиях» появился в 1812 году. Сколько стоило оформление и как это делается, мы не знали. Напротив пункта о регистрации патента стоял прочерк.

Ксенофонт Данилович приехал в прекрасном настроении. Он и сам к нам собирался. А тут пришло письмо с приглашением. Визит Куроедов намеревался устроить по той причине, что хотел похвастаться новым приобретением.

— Перо металлическое! — выудил он из саквояжа пенал. — Прочитал в газете, заказал весной и мне из самого Бирмингема доставили!

Мы с Лёшкой синхронно переглянулись. Кажется, можно и наши перья из тюков доставать. Англичане в этой области нас уже обскакали. Но, как и положено, поохали-поахали, похвалили Куроедова за дальновидность, любознательность, находчивость, смекалку, рассудительность и так далее. Алексей заливался соловьём, плавно перейдя на тему того, что такой достойный человек, как поручик, мог бы и сам прославиться. Запатентовать что-нибудь изумительное. Да вот хотя бы сию коробочку. Не хотите ли с нами в долю войти? В Петербург съездить, патент оформить?

Куроедов забыл как дышать. Слушал Лёшку как жертва цыганского гипноза. Он, оказывается, давно мечтал эдакое сотворить. Жаль, холопы ничего толкового не умеют делать и придумывать.

Я показал жестом на макете, как будут спички чиркать, и тут же перешёл в наступление — нам нужен поташ.

Поторговаться с Куроедовым пришлось немало. В этот день ничего не решили и прервались на обед. За столом Алексей активно развивал тему металлических перьев для письма. Лиза посматривала завистливо, Петя особых восторгов не высказывал. Не писал он в большом количестве писем, а мемуарами ему ещё рано увлекаться. Семейство немцев, сидящее с нами за обедом, идею с перьями из металла восприняло с осторожностью, но поинтересовались ценой, покачали головами и дружно решили, что дешевле из гуся выдрать.

На следующий день мы продолжили охмурять Куроедова и спорить о процентах.

В результате сошлись на двадцати пяти для него. На развитие производства Куроедов давал сразу две тысячи, а патенты он лично отправится оформлять в Петербург, когда реки встанут. Холера к тому времени должна утихнуть.

Гордый как павлин поручик покинул нас через три дня. Клятвенно пообещал, что этот секрет придержит. Ему хватило Лизиного альбома для хвастовства перед соседями. Он еще попросил на титульном листе написать, что весь текст — копия с древнего манускрипта.

И каково же было наше удивление, когда Екатерина Ивановна Данненберг вскоре написала письмо с просьбой продать и ей альбом.

— Продать? — удивился я.

— Вполне разумное решение, — ответил Лёшка. — Ты сколько платишь Йохану?

— Пять рублей. Ещё Леонтию рубль и три за обложку.

— Значит пятидесяти рублей будет достаточно, — распорядился Алексей.

В течение месяца мы умудрились продать восемь альбомов. Кто бы мог подумать, что Лиза сумеет найти прибыль там, где мы и не ждали. Широким жестом отдал жене половину, пусть распоряжается по своему усмотрению.

Но больше всего удивил отец Нестор. Судя по всему, в нашу глушь его сослали не просто так. Похоже, какие-то махинации батюшка где-то и раньше устраивал. «Святой отец» переписал лично наш альбом на старославянской кириллице. Рисунки выполнил тоже сам, пером и нецветные. Кроме того, он использовал не бумагу, а пергамент. Где уж его взял, осталось секретом. Сшитый и переплетённый отцом Нестором альбом по травам выглядел так, будто ему лет триста как минимум.

— А подделкой ассигнаций наш батюшка случайно не грешил? — озвучил мои мысли Алексей, когда «смиренный старец» вернул нам наш же альбом и намекнул, что болтать насчёт того, откуда у него взялась «древняя книга», не нужно.

Всё же для блага людей, для их здоровья делалось.

С этим мы согласились. А мне пришла в голову идея написать первое руководство по уходу за кожей и волосами для дам. И сделать это может Лиза от своего имени. Если захочет, конечно. Она меня вообще-то обрадовала новостью, что готовится стать матерью, но вдруг решит продолжить карьеру автора книг о здоровье?

Глава 22

Наши крестьяне собрали неплохой урожай с огородов. Репы и свёклы было много, да и капустой обеспечили себя. Из Верхней Михайловки привезли новые бочки для засолки. Я их давал в долг мужикам. Не так-то много нашлось тех, кто решился навесить на себя ещё одно обязательство. Денег у мужиков совсем не было. Они даже налог в семьдесят четыре копейки в год заплатить не могли. Не все, но половина мужиков выпросила у меня кредит. Заплатил за них государству податей триста сорок рублей и намекнул крестьянам, что отрабатывать будут на стройках.