Его заложница (СИ) - Шагаева Наталья - Страница 13

— Готовишь завтрак? — позади меня раздаётся голос похитителя. Захлопываю дверцу, разворачиваюсь и облокачиваюсь на тумбу. Мужчина стоит в проёме, по-прежнему без футболки, смотрит на меня изучающим взглядом, задерживается на шее. Ну, полюбуйся на следы своих пальцев, псих. Хотя мы в расчёте. Царапины от моих ногтей и ранение на его плече выглядят впечатляюще.

— А должна? — выгибаю брови, смотря, как мерзавец подходит к холодильнику.

— Ну, после того, что между нами вчера произошло, просто обязана, — усмехается, вынимает коробочку сливок и протягивает мне. Беру, кивая, добавляя немного в кофе. Мерзавец достает себе сок и пьет его прямо из стеклянной бутылки. Он настолько близко, что я чувствую терпкий запах мужского тела, но мне не противно. Есть что-то в этом звере притягательное. Он воплощение дикого хищника. Красота, харизма, сила, стать притягивают, но в то же время понимаешь, что это опасно, и хочется держать дистанцию. Мужчина ставит пустую бутылку на стол, внаглую забирает у меня кофе, делает пару глотков, вручает мне бокал и выходит из кухни.

— Я в душ! — кричит он мне, как ни в чем не бывало. Смотрю на чашку, из которой он только что пил мой кофе, и кусаю губы.

Завтрак, значит.

Будет тебе завтрак.

Надо усыпить бдительность психа.

Допиваю кофе и открываю холодильник. Продуктов много, не на один день. Сколько ты собираешься меня здесь держать? Достаю яйца, пару помидоров, болгарский перец, сыр и готовлю омлет с овощами.

Я умею готовить, бабушка научила.

Закрываю омлет крышкой, нарезаю хлеб и рассматриваю небольшой ножик.

— Даже не думай, кошка. Иначе будешь сидеть в комнате, привязанная к кровати, — произносит мужчина. Оборачиваюсь. Опять стоит в дверях, с мокрым телом и влажными волосами. Теперь пахнет шампунем.

— Боишься? — усмехаюсь я, отворачиваюсь, складывая хлеб в хлебницу.

— Ты дикая. Скажи, это хотя бы заживет? — насмешливо спрашивает, указывая на свои царапины, и достает тарелки и вилки.

— Может быть, — мстительно прищуриваюсь, смотря, как он забирает хлеб и уносит в комнату.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍*** 

— Спасибо, кошка. Вкусно, — благодарит меня после завтрака. — Хоть не отравила? — сверкает глазами, как сытый хищник.

— Было бы чем… обязательно отравила бы.

— Не сомневаюсь, — глаза опять горят, рассматривает меня. Встаю, начиная убирать со стола, а сама внимательно осматриваюсь. Мне нужен его телефон, либо ключи от внедорожника.

Уношу в кухню посуду, разворачиваюсь назад и неожиданно сталкиваюсь с мужчиной, почти врезаясь в его грудь. Слава богу, он надел чёрную футболку. Похититель ловит меня за талию и не отпускает. Замираем. Почти так же, как вчера, только сегодня я чётко понимаю, что происходит.

Поднимаю голову, заглядываю в чёрные глаза. Рассматривает меня, окутывая собой. Мурашки по коже от его близости. Хочется уйти, оттолкнуть этого зверя, но я стою на месте, позволяя ему трогать меня чёрными глазами. Мне вдруг дико хочется знать, как его зовут. Этому зверю не подходят простые имена. Он явно не Сергей и не Андрей. Ему подходит что-то необычное, с глубоким смыслом. Имя, определяющее его сущность.

Мужчина поднимает руку, я отшатываюсь, но не отхожу. Его шершавые пальцы прикасаются к шее и обводят синяки. Так медленно и нежно, даже не верится, что он так умеет. Я не знаю, что он творит, и даже не хочу знать, поскольку внутри меня тоже что-то переворачивается. Если вчера мы целовались на адреналине, то сегодня…

Мурашки по коже уже не от страха. Они такие приятные, что я невольно прикрываю глаза. Его наглые пальцы уже поглаживают мои ключицы, пробираясь под футболку. Они оставляют на мне ожоги и невидимые отметины. Боже, какая неправильная реакция на этого мерзавца. Я считаю его психом, но, похоже, сама не в своём уме.

Его дыхание учащается, кажется, что даже запах усиливается. Древесный аромат с нотками жгучего имбиря. Нет, этот хищник ядовит. А мне почему-то хочется отравиться. И это даже хорошо – поддававшись ему, я могу сделать гораздо больше, чем силой и истериками. Некое доверие с его стороны и потеря бдительности.

— Прости, кошка, — тихо говорит он и глубоко вдыхает запах моих волос. — Не нужно больше меня злить, — немного агрессивно произносит, но мне не страшно. В этом мужчине столько необузданной энергии.

— Как тебя зовут? — снова спрашиваю я. А он усмехается и отрицательно мотает головой.

— Давай ты просто тихо посидишь, не испытывая мои нервы на прочность. А когда придет время, я тебя отпущу, — его рука зарывается мне в волосы, слегка сжимая их на затылке. Зверь вынуждает смотреть в глаза. Поддаюсь, окунаясь в чёрный вязкий омут. — Глаза у тебя нереальные. Малахитовые, — голос хриплый. — Настоящая кошечка. Дикая. Посиди, пожалуйста, в моей клетке. 

У меня сбивается дыхание, и ноги подкашиваются. По телу разливается волна тепла, и голова кружится. Понимаю, что нужно быть податливой и соглашаться с ним, если хочу отсюда выбраться, но очень хочется вырваться и бежать. Запереться в комнате и не выходить. Я боюсь собственной реакции на этого мужчину. Я не хочу так реагировать! Ненавижу его!

— Опусти меня! — шиплю, начиная извиваться. Отталкиваю похитителя, и он поддается. Разворачиваюсь и убегаю в свою комнату. Дура, конечно, нужно было играть до последнего. Но я бездарная актриса.

ГЛАВА 10 

Арон

Знал бы, что с этой кошкой будет так тяжело, наверное, переиграл бы все иначе. Тяжело не физически, девочка хоть и бойкая, но все же по-женски слабая. Тяжело морально. Она дикая кошка и не может жить в неволе. Дурочка, бьется со мной насмерть, заведомо не понимая, что проиграет. Я думал, будет легче. Попугаю немного, сама притихнет. Но нет, огонь в его глазах не тухнет, а в ее голове постоянно несутся мысли о побеге. Александра бездарная актриса, не умеет скрывать эмоции. Каждый её шаг я знаю наперед.

Угомонись, кошка, целее будешь.

Не буди во мне зверя.

Я сам боюсь свое нутро, особенно когда девочка, словно намеренно, пытается вытянуть из меня всех демонов. Как бы я ни призирал Павлова, как бы ни хотел снять с него кожу живьем и отомстить за покушение на брата и косвенное участие в смерти моего отца, его дочь здесь ни при чем. Я не отыгрываюсь на женщинах и детях. Александра всего лишь инструмент. Поэтому во мне нет к ней ни негатива, ни ненависти. Что может знать девочка? Даю голову на отсечение, она даже не понимает, насколько мерзок и подл ее отец, на что способен и как нещадно идет по головам, не считая жертв.

Но кошка напрашивается…

Самое страшное, что она мне нравится. Давно не встречал таких живых и настоящих. Несмотря на деньги и вседозволенность, она не гламурная телка. Она непосредственная, строптивая, горячая…

Сучка!

Пахнет от нее сладко… приторно сладко. Карамелью. Но меня заводит этот запах. Плохо, что и моё нутро тоже заводит. Внутри все переворачивается, и просыпается дикая жажда, словно не видел женщины годами. И мне, мать ее, страшно, что зверь ее разорвет. Парадокс в том, что она сама не понимает, насколько опасно меня провоцировать. 

Сбежала наверх. Закрылась. Молодец, кошка, правильная тактика, не стоит нам сталкиваться. Будоражишь ты меня. А это губительно. И черт бы со мной, я тысячу раз умирал. Боюсь, ты не выживешь…

Привычно растираю окурок пальцами, ссыпая остатки сигареты в пепельницу. Кручу телефон в руках в ожидании звонка от брата. Давай, Мирон, решай все это дерьмо быстрее. Не выдержим мы вдвоём долго, нутром чувствую. Давно меня так девочка не цепляла. И это хреново – я неадекватен, мне планку сносит в шесть секунд. Раньше ничего не волновало, я был равнодушен к женщинам. Удовлетворил похоть – и забыл, как зовут, по большей части вообще не помнил имен, даже когда трахал. Универсальное «детка» всем подходило.