Верните мое тело! (СИ) - Бьерн Максим - Страница 30

– Оставьте несчастного капитана в покое, он выполнял свой долг, как умел. А что, церковь имеет какие-нибудь основания подозревать мадам Мелиссу в непростительном?

– Более чем, я даже скажу. Мадам призналась, и святой отец настроен весьма решительно.

Так что удерживаю её уже не я, а святой орден. Требуйте у них.

– Упаси меня бог, связываться с орденом. Ведьма – значит ведьма, церкви виднее. Но бог с ними со всеми. Почему виконт, вы не представите меня своей спутнице? Кто эта очаровательно одетая фея? 

– Её зовут Клара, – хмуро ответил виконт. – Она с кухни.

Ника потупила глаза, уже трижды пожалев, что вырядилась в Маринкины шмотки.

– Ах как это впечатляет. Не все фрейлины в моем дворе могут позволить носить себе подобное платье, я уже не говорю о фасоне. А у вас носят на кухне. Впечатлён.

– Ты можешь называть меня ваше величество, дитя, – обратился он к Нике. – Ты всем довольна? Ни на что не жалуешься?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Нет, ваше величество.

– А ты Клара свободна или принадлежишь замку?

– Принадлежу замку, – зачем-то ответила она правду, боясь подвоха или приглашения со стороны короля.

– Прекрасно! – хлопнул в ладоши король. – Я выкупаю её у вас, виконт, вот вам золотой.

– Она не продаётся, – оторопел виконт, не принимая монету.

– Королевский Закон о покупке вещей – вы же помните, виконт. Вы не можете по закону не продать мне продаваемую вещь. Тем более, когда я плачу три цены.

Ника с испугом смотрела на потерявшего невозмутимость виконта, поняв, что ситуация закатилась туда, куда не следовало бы.

И вдруг, глаза у виконта блеснули озорным блеском, и он кивнул, соглашаясь.

– Пусть так, ваше величество. Но продаваемая вещь становится вашей ведь только в полночь? Так, что пока пусть она занимается своими обязанностями.

– Хм, – почесал в затылке король. – Вы правы, крючкотворы-законники. Вы накормите нас обедом с дороги, виконт, или королю надо напрашиваться самому?

– Почту за честь разделить с вами трапезу, ваше величество. Правда многое ещё не готово к ужину, но я поручу разместить вас кастеляну. Ваш отряд лучше оставить за стенами, у нас не так много места. А я пойду, лично проконтролирую, что приготовят на ужин, – рассудил виконт.

– Конечно, – король с жадностью и интересом смотрел на Нику, удаляющуюся в сторону кухни.

– Что я наделала?! – в ужасе прошептала Ника, так чтобы слышно было только её спутнику.

– Ничего страшного, – улыбнулся тот. – Мы сейчас же идет в подвал, там ты поменяешься сознанием с Мелиссой, и королю, в лучшем случае достанется кухарка, за золотой.

– Точно! – ей полегчало. – Скорее к мадам Мелиссе.

– Что за звук тревоги я слышала через стены? – ехидно поинтересовалась мадам, едва они вошли в помещение, где мадам под приглядом священника колдовала над препаратами.

– Это вам не поможет, – отрезал виконт. – Хотя, признаюсь, шансы могли бы быть, не будь на нашей стороне церковь. Что вы думаете о препарате ей изготовленном? – поинтересовался он у церковника.

– Сделано по всем канонам, я нигде не усмотрел отклонений. Должно сработать как надо. Эта переселится туда, та туда, а эта сюда, – он кивнул на Нику и недовольную мадам Мелиссу.

– Тогда давайте начнем, – скомандовал виконт. И вам на прощание мадам Мелисса, я желаю вернуться в своё старое тело и больше не думать попасть сюда. Вы не уйдёте живой в следующий раз. И пожалеете, даю вам слово.

– К чёрту ваши угрозы. Давайте начнем, видеть не могу ваши омерзительные морды, – рявкнула мадам. – Давайте фиалы сюда, вы, слуга божий.

Церковник передал ей и Нике по мензурке, содержащей жидкость.

Мадам опустилась на пол и немедленно выпила, закачавшись и потеряв сознание.

Ника, опустившись на грязный пол, по её примеру, поднесла фиал к глазам и посмотрела поверх него на виконта.

– Смелее, – кивнул виконт. – Я верю в тебя и буду рад встретить тебя в твоём реальном обличии.

Ободренная его взглядом, Ника поднесла флакон к губам и резким движением, проглотила жидкость.

Стены качнуло мягкой волной, и сильная утягивающая сила завертела её сознание, словно бумажный кораблик, в водоворот огромной реки.

Темнота, вынырнувшая из глубины реки, поглотила её, и последнее, что она запомнила, это сияние мириад звёзд, сливающихся с яркие, длинные полосы.

***

Очнулась девушка от боли в затекшем плече. Лежать в такой позе на полу значило точно вывернуть шею. Осторожно поменяв позу, чтобы не свернуть ещё чего, Ника потянулась и вдруг, очнувшись, вспомнила всё.

Рывком села, оглядела помещение.

– Нет, нет, нет! – орал мозг, именно потому, что вокруг была привычная, узнаваемая обстановка.

Маринкин бардак было ни с чем не перепутать и, сидящая на полу Ника тупо смотрела на так недавно оставленные ей вещи. И ничего не понимала.

***

Первым, что ей пришло в голову, когда она судорожно сожмурилась и без сил откинулась на спину, что это какая-то разновидность сна. То ли проснулась не до конца, то ли что-то в этом роде... По крайней мере, на это хотелось надеяться. Другие, в массе своей панические мысли, она старалась гнать от себя немедленно.

Неожиданно вспомнилась идея об осознанном сновидении. Одна из подруг, давным-давно, познакомила её с этой теорией. По её словам, управлять сном не так уж и сложно, достаточно осознать, что ты спишь и не дать себе в этот момент проснуться. Лучшим средством для этого было напомнить себе во сне посмотреть на свои руки – в этот момент происходит немедленное осознание кривой реальности, и ты понимаешь, что находишься во сне. И оставшиеся до пробуждения мгновения можно использовать по своему усмотрению.

Подруга, по ее словам, всё время летала во сне. У Ники часто летать не получалось, но пару восхитительных свободных от гравитации снов она все же увидела. Но в основном, хулиганила, прыгая вниз с небоскрёба и делая самолётные маневры перед землёй.

– Осознанное сновидение, – напомнила себе Ника. – Посмотри на свои руки.

Посмотреть на руки изнутри сна с закрытыми глазами не получилось, и Ника, холодея от ужаса, слегка приоткрыла один глаз и осмотрела свои руки.

Ледяная волна истерики охватила её. Она села рывком и широко открытыми глазами уставилась на свои руки. Вернее на то, что должно было быть её руками.

Руки были ухоженными, не знавшими грубого труда, как предыдущие, но, несомненно, это были чужие руки, хоть и весьма знакомые – из-за кольца с красным, поддельным рубином на безымянном пальце.

Содрогаясь от осознания невероятной ошибки, Ника кое-как поднялась на ноги и, качнувшись от внезапного головокружения, оперлась чтобы не упасть рукой на круглый, обеденный стол, за которым ей приходилось не раз сиживать, даже не далее, как сегодня.

В забитом всякой хрустальной чепухой серванте Ника нашла своё отражение в зеркале на задней стенке.  Без сил опустившись на стул, она сидела минут пять в тишине, ловя себя на том, что в голове нет ни одной мысли. Лишь тупая и холодная пустота.

На трясущихся ногах она пошла в Маринкину спальню, где, как помнила, находилось огромное, в полный рост зеркало. Прекрасно понимая, что она увидит в нем, Ника вместе с тем испытывала какую-то странную, необъяснимую надежду.

Но всё было тщетно. Качаясь и стараясь не заорать от ужаса, она двумя руками зажала себе рот, издавая лишь редкие, сдавленные всхлипы.

Из зеркала на неё смотрела Маринка. Собственной персоной. Слегка ссутуленная, с тенями под глазами, но родная и столь хорошо знакомая Маринка.

Ника опустилась, почти обрушилась на пол и в полный голос заплакала, или даже заревела – чужим, странно звучащим для её ушей голосом.

***