Воздушная гавань - Батчер Джим - Страница 74

Зависимость от кого-то в вопросах пропитания неизбежно ведет к полной потере самостоятельности. Позволить людям распоряжаться кошачьими жизнями выглядит мерзостью, но это унижение — далеко не единственная несправедливость, какую кошки испытывали от людей на протяжении веков. Порой люди объявляли настоящую охоту на кошачье население хабблов, обвиняя их в проступке, который не совершила бы ни одна кошка: отравлении запасов воды или пищи. Кошки регулярно схлестывались с людьми там, где проявлялось их недопонимание человеческой натуры, и неизбежным результатом таких конфликтов была боль, причиняемая обеим сторонам. Если Науну довелось пережить нечто подобное или видеть когда-то, как страдают те, о ком он заботился, это легко могло привести к иррациональному неприятию всех людей вообще — и даже таких выдающихся, как Мышонок.

Почему Наун, изгоняя их со своей территории, отправил гостей по совершенно другому маршруту? Причин могло быть несколько, но ни одна не выглядела достойной. Можно даже не сомневаться, рассудил Роуль, что, по ожиданиям Науна, по пути с ними должно было что-то случиться — нечто такое, о чем он не стал (или, если Чудачка права, просто не мог) упоминать. Интуиция спокойно повторяла Роулю, опять и опять, что Наун вознамерился подвергнуть их какой-то неведомой опасности.

Роуль ничего не имел против. Сам он мог совладать с любым противником, какого был способен вообразить, а с учетом присутствия Мышонка вообще не видел смысла лишний раз беспокоиться. Настоящий вопрос, занимавший его мысли, звучал иначе: почему Наун решил поступить именно так? Несколько невежливо и даже грубо, тем более в отношении явившегося с визитом наследника главы другого клана, — но, с другой стороны, Роуль еще не до конца разобрался, что здесь творится. Многое уже стало понятно, но в ситуации наверняка имелись какие-то тонкости, в действиях Науна явно были какие-то скрытые мотивы, которые глава местного клана хотел сделать явными. Или за всем стояло простое вероломство.

Не самый приятный выбор. Но в любом случае Роуль разберется с проблемой, а затем ответит Науну в наиболее подходящей манере, со вкусом и вниманием к деталям. Когда это он поступал иначе?

Их небольшая группа достигла зева очередного бокового прохода, и здесь лидер почетного эскорта Девяти Когтей остановился.

— Вам туда, — сказал кот. — По тому туннелю. Идите вперед, и попадете в секцию хаббла, которую населяют люди.

— Это правда? — холодно переспросил Роуль.

— Да.

— Но сами вы туда не сунетесь, — предположил Роуль.

— Нет.

— Вы останетесь здесь, — сказал Роуль.

— Да.

— Потому что боитесь.

Кот уставился на Роуля ровным немигающим взглядом.

Роуль выразил свое безразличие зевком.

— Если хочешь сохранить глаза, — вежливо заметил он, — направь их куда-нибудь еще.

— Роуль! — с жаром выдохнула Мышонок. Уж такая она, нежная и чувствительная. Угроза выцарапать чьи-то глаза, вероятно, представлялась ей оскорблением — и неважно, насколько искренне Роуль ее выразил или насколько заслуженной была отповедь. Роуль поднял голову окинуть девушку исполненным обожания взглядом, а затем вновь обратил все свое внимание на сопровождающих.

Угроза вызвала у остальных Девяти Когтей соответствующую реакцию, и все они повернулись, чтобы посмотреть на дерзкого.

Не дрогнув, Роуль встретил их взгляды — один за другим. И каждый из котов по очереди равнодушно отвернулся, словно этот конфликт заставил их вдруг, всех по очереди, погрузиться в невыносимую скуку.

Удовлетворенно хлестнув хвостом, Роуль обратился к Мышонку:

— Ну что, отправляемся?

— Конечно, — кивнула девушка. — Хочешь, я тебя понесу?

Роуль хмуро обдумал ответ.

— Нет, — наконец решил он. — Тебе лучше бы держать наготове свою перчатку.

Бриджет приподняла брови, но вместо возражений спокойно закатала рукав — до самого плеча, подальше от ремней боевой перчатки. Насколько Роуль мог судить, пока в этом не было необходимости, но если Мышонку придется применить свое оружие, то от частой стрельбы медный каркас устройства может раскалиться, и рукав вспыхнет.

Чудачка тем временем озирала черноту этого нового туннеля широко распахнутыми, полными испуга глазами. Роуль отнесся к этому с одобрением. В подобных ситуациях страх являлся высшей мудростью, и коту было приятно, что Чудачка, по-видимому, достаточно разумна, чтобы понимать это. Оставалось надеяться, что страх сделает ее умнее, а не заставит растерять остатки рассудка, — хотя не стоило требовать слишком многого от человека, будь то со странностями или же без них.

— Хотелось бы знать, — шепнула Чудачка своей банке, — можем ли мы выбрать другую дорогу? Ту, которая не проложена через этот туннель?

— Едва ли, — сказал Роуль. — Наун хотел, чтобы мы прошли именно здесь. Отказаться — значило бы оспорить его главенство в клане.

— Невезение… — вздохнула Чудачка.

— Пожалуй, вам следует идти справа от меня, — сказала Мышонок эфирреалистке. — Так я смогу поднять руку с перчаткой и не столкнуться с вами в темноте.

Мышонок тоже была напугана (Роуль слышал, как колотится ее сердце), но голос девушки звучал почти как у кошки, вполне спокойно и ровно. Кот решил, что, будучи ее наставником, заслуживает самой высокой похвалы.

— О да, она совершенно права, — кивая, заметила Чудачка и подошла, чтобы встать чуть позади Мышонка и правее нее. — Но кому-то из нас стоило бы сказать ей, что я предпочла бы другой туннель… любой другой туннель на всем белом свете… лишь бы не этот.

— Держите свет повыше, если не сложно, — попросила Мышонок. — Чем скорее я разгляжу вероятную угрозу, тем скорее смогу избавить нас от нее.

Чудачка со всей серьезностью подняла полную кристаллов склянку на уровень своего подбородка.

— Спасибо, — поблагодарила Мышонок.

— Пойду первым, — объявил ей Роуль. — Только, прошу, не наступи мне на хвост. Я нахожу это оскорбительным.

— Но я не совершала такой ошибки с тех пор, как мне исполнилось одиннадцать, — с улыбкой возразила Мышонок.

— Тем не менее постарайся, — отрезал Роуль. Решительно дернув хвостом влево и вправо, он направился в темноту. Когда же он сделал несколько шагов по туннелю, позади зашуршала одежда: люди двинулись вслед коту, выдерживая неторопливый, ровный темп.

В туннеле стоял какой-то странный запах, немедленно замеченный Роулем. Так резко и тревожно могла пахнуть только плоть живого существа — уж в этом-то он разбирался, — которое явилось сюда с Поверхности. Запах этот отдавал чем-то дурным и испорченным; этот оттенок Роуль научился связывать с ядовитой, несъедобной добычей, еще когда сам был пушистым маленьким котенком. Получается, в этом туннеле недавно побывало нечто странное и, по всей вероятности, чрезвычайно опасное.

Роуля это огорчало. Никто, разумеется, не обязывал его брать под защиту территорию клана Девяти Когтей, но ему казалось полной нелепостью, что некая тварь потратила столько трудов, высоко забравшись на Копье с самой Поверхности, — для того лишь, чтобы в процессе охоты на нее подтвердить свою полную бесполезность как источника пищи. Роуль считал в высшей степени грубым и почти оскорбительным, что коту может быть отказано в победном пиршестве после успешного завершения охоты.

— Впереди, — прошептала Чудачка. — Там что-то есть. На потолке.

Потребовалось сделать еще четыре десятка шагов (людям — несколько меньше), прежде чем глаза Роуля смогли различить что-то в почти полной тьме сводов туннели. Потолок располагался, пожалуй, в двух или трех прыжках над их головами и сложен был не из копьекамня, а из обычных пепел-каменных блоков. Заодно с высотой потолков повсюду в хаббле люди, населявшие когда-то Платформу, вполовину сократили высоту своих туннелей, — хотя Роуль не был уверен, что понимает, какие причины подвигли их на подобную глупость. Надо полагать, это было сделано, чтобы наделить верхнюю часть хаббла своей, обособленной вентиляцией.

В потолке Роуль заметил дыру диаметром примерно в длину своего тела, включая хвост. Из дыры протянулись десятки каких-то длинных нитей, чем-то похожие на длинные веревки вокруг корабля Гримма, но сплетенные из другого материала. Движение воздуха в туннеле заставляло их медленно колыхаться. И, шевелясь, они сотней крошечных цветных бликов отражали свет от банки в руках у Чудачки.