Волшебник (СИ) - Земляной Андрей Борисович - Страница 45

– А ты?

– А у меня любовь ещё со школы. – Николай рассмеялся. – Как перейду на четвёртый курс мы с Верой поженимся. Её бабка обещала нам квартиру отписать. Однушка, но в хорошем районе, прям у метро. А ты давай, дерзай. Николай поёрзал на сидении, и прикрыл глаза.

Возвращение группы было триумфальным. Виктор сдал документы в «Штаб трудового семестра» был захвален комсоргом, затем парторгом, и напоследок профсоюзным боссом, который всё не мог успокоиться читая хвалебную характеристику на группу в целом и на Виктора Николаева.

Когда уже уходил неожиданно был остановлен каким-то мужчиной, который начал тыкать ему пальцем в грудь, и требовал отдать все документы куратору группы, и уж он сам всё решит.

Виктор отвёл руку гражданина в сторону.

– Простите, вы кто товарищ?

– Я заместитель декана математического факультета! – Гордо произнёс мужчина, и задрал голову, но на Николаева это не произвело никакого впечатления.

– И какое отношение вы имеете к трудовому семестру? – Виктор удивлённо поднял брови. – Я этого куратора, вообще видел только один раз. Приехал, походил по выделенному нам сараю, и уехал. И больше его не было видно и слышно. И как мне его искать? А между прочим вопросы, которые нужно было решать, случались каждый день. Так что пришлось заниматься этим мне.

– И правильно. – Поддержал Виктора, подошедший председатель парткома института. – Кому как не молодым коммунистам, брать на себя руководство, если назначенные на это место люди, манкируют своими обязанностями. И судя по документам, не просто успешно, а ударно. В этом сезоне, вы, товарищ Николаев, первая группа, закончившая уборку урожая, да ещё и с перевыполнением. Буду ходатайствовать на ректорате, о награждении вас, и студентов группы. – Парторг перевёл взгляд на всё ещё стоящего рядом замдекана. – А вы, товарищ Москвин, уже решили здесь свои вопросы?

– Я это так не оставлю! – Москвин потыкал указательным пальцем вверх, и быстро вышел из кабинета.

– Кстати, Николай. – Парторг, поправил очки. – Не забудьте с премии заплатить партвзносы. Там конечно совсем немного, но порядок, да и простая порядочность требуют повышенной аккуратности в этом вопросе.

– Понял, сделаю. – Виктор кивнул. – Тогда я копию ведомости сдам в бухгалтерию, а они уже начислят кому и сколько. У нас же в группе всего два коммуниста. Насколько я знаю. Остальные комсомольцы.

– Да, это правильное решение. – Голосом товарища Саахова произнёс парторг.

Мастера папиного КБ, поставили на Волгу Виктора простую, но эффективную противоугонку, которая блокировала всю электронику и аккумулятор, а разблокировалась набором цифрового кода на приборной панели. Поэтому замок на двери и в приборной панели стоял родной, с завода. Ещё Виктор организовывал себе ремни безопасности из толстых авиационных строп. Преднатяжители пока не сделали, но и так, ремни были очень существенным шагом вперёд, в пассивной безопасности. Причём ремни он сделал пятиточечные, с одним центральным замком, и такие же заказали сотрудники КГБ, увидевшие новинку на машине Виктора. Они, как никто, понимали всю ценности такой страховки.

Ну и ударный кенгурятник из титанового профиля, перед радиатором вместо хлипкого бампера Волги. Это сразу сделало силуэт машины более вытянутым, и стремительным, что Виктору нравилось.

Водил он аккуратно, по улицам не гонял, и у ГАИ к нему никогда не было вопросов. Но пару раз сотрудники останавливали чтобы взять автограф. Вообще народ в СССР был деликатный, и толп Виктор нигде не собирал. Иногда подходили девушки, брали автограф, что-то спрашивали и всё. Ещё реже подходили корреспонденты разных газет. Обязательно представлялись, показывали удостоверение, и спрашивали разрешения сделать фото и задать несколько вопросов. Причём всё предельно вежливо и аккуратно. И если Виктор куда-то торопился, всегда были готовы подождать или прийти в назначенное время.

От его популярности перепадало и родителям. У папы и у мамы, порознь и вместе брали интервью, и печатали в центральной прессе, к счастью нигде не упоминая место работы. «Инженер одного из московских предприятий, и химик – технолог». Но во дворе их стали узнавать, здороваться, и как по мановению руки, исчезли споры за парковочные места, которых в московских дворах вечно не хватало.

Московский народ ездил на всём что ездило. От старых М-1 прозванных Эмка, привезённых из Германии Опелей, Мерседесов, и местами даже люксовых моделей Ауди. Из отечественных самыми популярными были «Москвичи» всех моделей, только начавших появляться Жигулей, и конечно Волг. 21, и 24 моделей. Двадцать четвёртая, была автомобилем самого высокого класса которую можно было приобрести за деньги. Но в магазинах её было не купить и естественно ценник на машину, здорово отличался в магазине и на рынке. При официальной цене восемь тысяч пятьсот рублей, на рынке нужно было заплатить от десяти до пятнадцати тысяч за машину. И конечно к Виктору бывало подходили разные мандариновые бароны, прося, а иногда требуя продать машину, и временами грозясь страшными карами. Обычно Виктор просто не реагировал на глупый наезд, и уезжал, но бывало, что люди начинали махать руками, особенно когда их было несколько человек, и тогда Виктор уезжал, оставляя на месте беседы, кучку из стонущих и шевелящихся тел. В общем и целом, было понятно, что к Виктору суются только шаромыжники, потому как серьёзные люди точно знали КЕМ была подарена машина, и что человека вхожего к главе государства нужно обходить стороной.

Проблему с резиной удалось решить через знакомых спекулянтов отца, которые в течение пары дней привезли два комплекта шин Нокиан. Для зимы и для лета, которые держали в купленном именно на этот случай гараже.

Леонид Ильич быстро просматривал документы, делая пометки карандашом и сразу отдавая Цуканову, который после, приводил их в окончательный вид, и отправлял по адресатам. Работалось легко и в давно забытом темпе. А весь секрет был в том, что Брежнев уже вторую неделю высыпался как нормальный человек, и не благодаря медикаментам, а благодаря мужчине лет шестидесяти, с глазами глубокого старика, которого где-то раздобыли люди из Системы. Нашли, уговорили, договорились, решили кучу его проблем, включая квартиры для двух внучек, и всяких житейских проблем, и освободив его от всех обязательств, привезли в Москву, и представили Брежневу.

Леонид Ильич, далёкий от мистики только посмеялся, но разрешил попробовать, и когда целитель подошёл к его кровати, даже улыбался… Следующее его воспоминание – утро следующего дня, и переполняющая сила во всём теле. Но вошедший в спальню лекарь предостерёг от резких движений, и сначала промял всё тело чуткими пальцами, а после предложил прогуляться вдоль берега. Гуляли они долго, чего раньше никогда не было, а через час, Брежнев с удовольствием завтракал, сметая всё что поставили перед ним на стол.

Что уж там делал шаман, непонятно, но Брежнев за три недели буквально на глазах подтянулся, посвежел, и даже изменил режим работы, сделав его более интенсивным.

Острее всего на изменения отреагировали главы национальных республик, которые надеялись пережить Генерального секретаря, и под шумок его кончины, урвать себе больше кусков из Союзного бюджета. Теперь и самым упертым стало ясно, что светлое будущее, без Брежнева не построить, и нужно чем-то пожертвовать. Например, для начала националистами, которых собственно и выращивали для будущего жертвоприношения. И лучше всего с этим должны были справиться органы безопасности, которые должны были зачистить всех, кого нужно, не тронув тех, кого не нужно. Но в дело как всегда вмешался неучтённый фактор.

Система, имела свои источники информации, и когда деятели местных сепаратистских движений, националисты и просто прикормленные бандиты выехали в соседние регионы переждать тотальные чистки, с ними стали происходить поистине мистические и пугающие происшествия. Машины улетали в пропасть, дрянной алкоголь и непроверенные грибы, инфаркты и инсульты косили будущих фюреров сотнями. А недостаток координации между ними, дал возможность завершить операцию полностью. После того, как из республик уезжали приглашённые оперативные бригады возвращаться в родные края было некому.