Когда распахиваются крылья (СИ) - Самарова Екатерина Андреевна - Страница 34

     – Прикинь, Мишка, а мне один мой знакомый трепал, что не такой уж Тёмка и придурок и что я просто его не понимаю. Что он не такая злобная зараза, а просто прикидывается. Он даже меня сравнивал с ним и сказал, что я ничем не лучше, – ехидно выдал я.

     – Ну, значит, твой знакомый или плохо знает Тёму, или просто больной. Да любой в этой деревне, и даже в этом районе получше будет.

     – Ну… Он не больной… – смутился я. – Просто в людях, я думаю, не разбирается. Он так-то, в общем, ничего… нормальный.

     Гоша, молча слушавший наш диалог, снова хмыкнул и ничего не сказал. Я тоже не рискнул продолжить – мало чего там ещё выдаст Мишка, а мне потом и за него на сковородке жариться.

     Мы некоторое время помолчали, потом Женька осторожно спросила:

     – Гоша, а когда ты уезжаешь?

     – Не знаю точно, – безмятежно ответил он. – может, ещё неделю побуду тут, отдохну. Работать весной совсем лень.

     – Тогда, может, ещё раз встретимся? – несмело предложила Женька и тут же покраснела. – Я имею в виду, чтобы попеть. Мы могли бы в райцентре в клубе спеть. Тогда бы нас больше людей услышало.

     – Можем и встретиться, – пожал плечами Гоша, – только, наверное, ближе к концу недели, у нас с Васей дел будет много.

     Да какие, блин, у нас дела? Мог бы уже раз десять сказать, а не травить эти полунамёки.

     – Не знаю, какие там будут дела, – тут же сказал Гоша как будто в продолжение разговора, но я опять залился краской, – но почему-то мне кажется, что важные.

     – Ну если что, ты скажи Васе, он передаст Серёже, а он… Ты же мне позвонишь? – Женька с надеждой посмотрела на Серого, застав его врасплох.

     – Позвоню, – выдавил он и затих. Было видно, что он хотел сказать что-то ещё, но не мог придумать. Но Женьке и этого было достаточно, она засияла и улыбнулась ему.

     Мы дошли до поворота, дальше Серый, Мишка и Женька должны были идти прямо, а мы с Гошей – свернуть направо. После Гоши я пожал руку Мишке и Серому, помахал Женьке, и мы пошли домой.

     Сначала мы шли в полном молчании, но потом я не выдержал и выпалил:

     – Что случилось у меня дома? Какие такие дела?

     – Пока все нормально, – спокойно ответил Гоша. – К вечеру узнаешь. Дорога у вас очень плохая, – ни к селу ни к городу добавил он вдруг, – ни пройти ни проехать из-за грязи.

     – Ночью дождь сильный был, оставшийся снег растопило, вот дорогу и размыло. Так каждую весну у нас бывает, – я промолчал, надеясь, что Гоша все-таки скажет, что случилось дома, но тот молчал. – Ну и ладно, – обиженно проговорил я, поняв, что тот действительно ничего не скажет.

     – Между прочим, – чуть помолчав, мстительно добавил я, – как ты заметил, не один я думаю, что Тёмка – та ещё зараза.

     – Я знаю, что ты не один, – просто ответил Гоша.

     – Знаешь? – переспросил я. – Значит, мне нельзя говорить, что Тёмка злой, а Мишке можно?

     – Вася, пойми уже одну простую вещь – я не могу сказать, что тебе можно, а чего нельзя. Если ты хочешь именно этого, то позавчера ты не к тому обратился. Я никогда не говорил, что тебе нужно делать, я могу только посоветовать. И я советую тебе всего лишь перестать называть всех вокруг злыми и добрыми, ибо в жизни тебе это не поможет. Попробуй придумать другие слова, и тебе сразу станет легче воспринимать этот мир.

     Я, готовый спорить до конца, тут же охолонул и сдулся. С ним вообще невозможно спорить!

     – Невозможно, – ответил Гоша. – Потому что я – Творчество. Меня можно только принять или оттолкнуть, но не оспорить. Но ты можешь попробовать.

     Я замолчал, сбитый с толку, не зная, что сказать.

     – Ошибаешься, ты знаешь, что сказать, – так же безмятежно заметил Гоша. – Ты хотел поспорить о Тёмке. Давай смелее, не стесняйся.

     Да, точно! Вспомнил.

     – Ты говорил, что ты и на моей стороне, и на стороне Тёмки. Но ты же слышал – не только от меня, но и от Мишки сегодня, а ещё видел, как он нас сегодня чуть не взорвал, – он ненормальный! Почему ты на его стороне? Да любой из нас – из всей деревни почти – больше достоин…

     – Чего?

     – Ну не знаю… Твоей любви, например! Бог же есть любовь! А ты её тратишь на всяких там… Тёмок! Мы же лучше, чем он! – последнее получилось настолько по-детски, что я покраснел и заткнулся, не став продолжать свою выдающуюся речь.

     Гоша промолчал, чтобы, кажется, дать мне время полностью насладиться своим возмущением, а потом медленно заговорил:

     – Ещё один совет, Вася. Только ты встряхни голову, а то опять придётся все повторять. Никогда и ни с кем – запомни: никогда и ни с кем! – не соревнуйся за мою любовь. Каждый раз, когда в твою голову придёт мысль, как сделать так, чтобы я любил тебя больше, чем Тёмку или кого-нибудь другого, вспоминай это: Я люблю тебя и всегда буду рядом. Я не смогу любить тебя больше, потому что больше уже невозможно. Я – это ты. Остальное – неважно, – просто закончил он.

     – Эээ… ладно, – пробормотал я, опять почувствовав, как мозги заплетаются в узел в поисках более-менее нормального ответа.

     – Не надо отвечать, – сказал Гоша. – Просто попробуй это понять: не соревнуйся с другими. Отпусти этот чемпионат и вздохни наконец полной грудью.

     Гоша на мгновение замер, как будто прислушивался к чему-то, а потом повернулся ко мне:

     – Мы уже почти дошли до твоего дома. Дальше я не пойду: все, что там есть, ты должен принять самостоятельно.