Моя по праву (СИ) - Волкова Виктория Борисовна - Страница 36

– Вот и вылетела, – роняю, не скрывая раздражения. И вздохнув резко поднимаюсь с места. Малыш жмется к матери. А Влада смотрит напряженно.

– Ладно, – выдыхаю, сжимая пальцы в кулак. – Проехали… Я разберусь, Влада. Обязательно.

– Ты какой-то странный, – бросает порывисто. Глаза наполняются слезами, губы сжимаются в тонкую складку, а подбородок подрагивает от обиды. – Два года назад ты не хотел жениться. Рассвирепел, стоило мне заикнуться о свадьбе. Выгнал как собаку из дома… А теперь ты ищешь виноватых? И хочешь разобраться… Только в чем, Слава?

41. Я же сказал. Подумай!

Влада

– Что?! – вскидываюсь, не понимая. Рука инстинктивно сжимает горло, словно физически я могу удержать крик. – Что? – повторяю еле слышно.

– Чертежи нового двигателя попали к Саблину… – втолковывает мне Градов. Лицо искажается от боли. Сцепленные в замок пальцы кажутся единым целым.

Слова бьют, словно напалмом. Не оставляют шансов выжить.

Второй раз, господи! Второй раз!

Щеки заливает румянец гнева. Дыхание сбивается.

«Ты не обязана проходить это снова!» – напоминает здравый смысл.

Подхватив сына, поднимаюсь решительно.

– Влада? – резко, будто погонщик с плетью, останавливает меня Ростислав. Видимо ожидал обратного.

Я упаду в ноги или брошусь на шею? Зареву белугой?

Хватит. Надоело.

И неожиданно обретаю второе дыхание. Меня не сломить. Будто со стороны смотрю на Ростислава. Вот он стоит мрачный и решительный. Что-то пытается объяснить. Зачем? Если все уже давно кончено. В белоснежной столовой Черкасовых Градов смотрится чуждым элементом, как инопланетянин на восточном базаре.

Так же неуместна в комнате, задекорированной во французском стиле громоздкая кровать с диваном. Дурацкая плазма. После нашествия Градова Марку наверняка придется делать ремонт. Но разве это когда-нибудь останавливало нашего принца. Он все перестраивает под себя. И мало заботится о мнении других.

Эгоистичная скотина!

– Я буду у себя, – роняю отстраненно. Четыре слова даются легко и спокойно. Но кто бы знал, какая буря клокочет в груди! А сердце мое глупое выдержит этот сумасшедший бег?

Вот-вот из груди вырвется. Я слышу каждый удар. Возможно ли такое?

– Влада, погоди, малыш… – снова догоняет меня Градов. Кладет руки на плечи, заглядывает в глаза.

Все как прежде. Будто и не было этих двух лет!

Постойте! Погодите!

Так меня за воровство выгнали? Промышленный шпионаж в пользу Саблина.

Кто я теперь? Убийца, воровка, любовница известного режиссера.

Красивый список достижений! От стыда сгореть можно.

– Когда разберешься, тогда и приходи, – пытаюсь добавить голосу спокойной холодности. И у меня получается. Никакой паники или страха. Выпрямляю плечи, не желая смириться.

– Влада, пожалуйста, – вторит Ростислав, будто мое имя – единственное что осталось от богатого словарного запаса.

– Как только закончатся разбирательства, мы уедем, – заявляю решительно. – Ты обещал…

– Как скажешь, зайчона, – снова вспоминает давно забытое слово. Каждый слог режет слух. Бьет по оголенным нервам.

Но Градову наплевать.

Вижу цель, не вижу препятствий.

– Спасибо, Растишка, – вспоминаю обидное детское прозвище.

– Даже так? – на короткий миг изогнутая черная бровь ползет вверх. А губы искривляются в саркастичной улыбке. Всего лишь на секунду. А затем Градова пробирает смех.

– В твоих устах, детка, мое старое погоняло звучит как мантра, – улыбается он довольно. Снова пожирает меня жадным взглядом. И я точно замечаю ту секунду, когда в синих глазах загорается желание.

Притягивает меня к себе, собираясь поцеловать.

– Нет! Я не хочу, – выставляю вперед свободную ладонь.

Я люблю этого мужчину. Вопреки рассудку и логике. Но инстинкт самосохранения берет вверх. Третьего раза мне не выдержать. А значит нужно обезопасить себя. Уйти подальше от Ростислава Градова. Зализать раны и жить дальше.

Сашулька недовольно вскрикивает. Машет кулачком отцу. Искрящийся от напряжения воздух моментально заполняется смехом, гася обиды и боль.

– Оставайся здесь. Я уйду. Много дел, Владочка. Но это комната с точки зрения безопасности самая лучшая. Все подступы к ней блокируются.

– Поставь охрану около лестницы, – предлагаю равнодушно. – Мне здесь неудобно с ребенком.

– А… ну да, – спохватывается Ростислав. – Как скажешь, любимая.

Моя ладонь моментально оказывается в некрепком захвате Градоских лап.

– Я сделаю все, как ты скажешь, – шепчет он хрипло. – Со всем разберусь. Только не гони меня, пожалуйста… Тошно мне без тебя…

– Не знаю, Слава, – отрезаю, будто ученику в школе. – Я уже ничего не знаю.

Выскочив за дверь, за малым не сбиваю с ног Гришу. Ему удается вовремя увернуться в сторону.

«Подслушивал он, что ли?» – едко усмехаюсь, взбегая по лестнице.

И войдя в нашу с сыном спальню запираю дверь на ключ.

Устроившись на постели, лениво играю с Сашулькой. А сама лихорадочно прокручиваю все события того злосчастного дня.

Стараюсь припомнить нашу с Лялей встречу в кафе.

– О боже, ты подстриглась! – воплю, увидев подружку с экстремально короткой стрижкой вместо длинных черных локонов.

– Мне нужно характера добирать. Стервозности не хватает. Вот и решилась, – признается тихая домашняя Ляля. И замечает, оглядев меня с головы до пят. – Тебе бы тоже не помешало. Градова твоего пора за жабры брать…

– Наверное, мы скоро поженимся. У меня задержка, – признаюсь как на духу.

– Уии! – тихонечко ликует Ляля, хватая меня за руку. – Чур, я свидетельница! А он уже в курсе? Что говорит?

Разговор тут же переходит на нас с Градовым, на обсуждение свадебных салонов и стилистов.

– Ты УЗИ уже делала? Или только тест?

– Нет, – мотаю головой и добавляю, пытаясь скрыть неловкость. – Нужно тест купить на обратном пути…

– Так давай я тебя к своей тетке отправлю. Тут недалеко. Если она работает сегодня, конечно. Ну Полетаева, ты даешь! – бухтит весело.

«Что это? Случайность или предательство?», – думаю я, играя с сыном. У меня в руке подпрыгивает мягкий плюшевый мишка. Длинные лапки болтаются в такт. И кажется, будто медведь танцует.

Раз морозною зимой Вдоль опушки лесной Шёл медведь к себе домой В тёплой шубе меховой, – напеваю тихонько.

Сын радостно смеясь, ловит игрушку руками. Но Мишка не дается. Отбегает в сторону и снова поет.

– Влада, – дверь сначала дергается под напором, а затем раздается тихий стук.

Неохотно поднимаюсь с кровати. Есть ли на земле место, где можно спрятаться от Градова? Нужно купить туда билет. Срочно!

«Нет!» – отвечаю со вздохом. Открыв дверь, выжидательно оглядываю напряженную фигуру. Натыкаюсь на мрачное лицо Градова. Губы стиснуты. Брови нахмурены. А на скулах играют желваки.

– Что-то случилось? – охаю, не успев справиться с волнением.

– Я зайду, – не спрашивает, а ставит перед фактом Ростислав. Остается только пропустить, иначе эта махина снесет меня и не поморщится.

– Там менты дерево с твоей флешкой оцепили, – роняет Ростислав сквозь зубы.

Наклонившись к ребенку, осторожно проводит пальцами по маленькой ножке сына. Тот во все глаза смотрит на хмурого отца. Но не боится не капельки. Да и сам Градов рядом с малышом в одночасье делается добрее. Словно на минуту разрешает внутренней пружине расслабиться.

– Полиция? Зачем? – обрываю немой разговор любимых мужчин.

– Кто-то заминировал проводки, – неохотно цедит Градов, отвлекаясь. В полшага оказывается рядом. Прижимает к стене.

И, смерив меня долгим изучающим взглядом, роняет порывисто.

– Кому ты могла помешать, девочка? Напрягись, пожалуйста. Подумай.

– Только тебе! – выпаливаю как на духу. И осекаюсь, попадая в плен негодующих синих глаз. А запястья тут же сжимают в тиски крепких пальцев. Ухо обжигает хриплый рык.

– Я же сказал, подумай!

42. Старый друг

Ростислав