Вересковый рай - Джеллис Роберта - Страница 50

– Я объявляю ничью и призываю к небольшому перемирию, – произнес Иэн, поднимая руку, как арбитр, судящий соревнование по фехтованию. – Давайте войдем в дом, прежде чем начинать новую стычку. Твоя мать очень обрадуется, Саймон. Я ничего не мог ей рассказать о леди Рианнон, так как, когда видел ее последний раз, она была еще совсем ребенком. Элинор представляла себе, что ты задурил голову какой-то несчастной, робкой и невинной девушке, которая всю жизнь пряталась по темным углам в женских покоях.

Он проводил их в башню, продолжая поддерживать Рианнон, словно опасаясь, что огромное семейство, собравшееся в Роузлинде, способно ошеломить непривычного человека. Пока он представлял ее всем, глаза ее раскрывались все шире и шире. Хотя она, конечно, просто шутливо поддразнивала Саймона, говоря о его нескромности, она прекрасно знала, что он далеко не был таким тщеславным, каким мог бы быть, если учитывать удивительную красоту его лица и тела. Теперь она поняла почему.

Рианнон всегда называли красавицей, но здесь она почувствовала себя гадким утенком. Элинор была уже стара, но черты ее лица все еще отличались красотой, а глаза ее, как у Саймона, сверкали золотисто-зелеными огоньками. Джиллиан, Джоанна и Сибелль были обворожительны: первая сияла смуглой красотой, вторая казалась ослепительной, как огонь, а самая младшая – совершенна, как красное солнышко.

Из мужчин Саймон был теперь, пожалуй, красивее всех, так как Иэн постарел, но Адам отставал недалеко. Массивнее Саймона, мощный, как крепостная стена, он как-то сдерживал свою силу. Адам был так же красив, как, должно быть, в свое время была прекрасна Элинор, и глаза он тоже получил от матери. Рианнон остановила взгляд на Джеффри и почувствовала какое-то родство с ним. Только его одного нельзя было воспринимать как произведение божественного скульптора. Его губы изогнулись в веселой и понимающей улыбке, а глаза засветились позолотой.

– Пусть это не волнует вас, – прошептал он ей на ухо. – Они даже не понимают, какое впечатление производят на людей, собравшись вот так вместе.

Однако Рианнон волновала не только их красота, но и их радушие. Они действительно были переполнены радостью, снова и снова благодаря ее за то, что она проделала такой долгий и трудный путь ради того, чтобы познакомиться с родителями жениха. На щеках Рианнон выступил румянец. Она ожидала вежливых приветствий, может быть, даже со слегка завуалированной враждебностью или, напротив, с чуть теплым одобрением. Это открытое, пылкое, чистосердечное радушие было очень приятно, но приводило в какое-то замешательство. Ей вдруг стало стыдно.

– Но я не ради этого приехала, – вырвалось у нее. – Отец хочет, чтобы я познакомилась с королем Генрихом и, если возникнет какая-то угроза для Гвинедда, попыталась отвлечь его от подобных мыслей.

Наступило неловкое молчание, нарушенное смехом Саймона.

– Она еще не слишком искушена в дипломатии, – хмыкнул он.

Рианнон повернулась к нему.

– Нельзя быть двуличной с теми, кто предлагает свою любовь, – отрезала она. – Вот в атмосфере лжи я вполне способна произносить слащавые слова.

– Спасибо тебе, любовь моя, – отозвался Саймон, и в глазах его заплясали огоньки. – Теперь я лучше понимаю, почему ты постоянно так обжигаешь меня своим язычком.

– Если она делает это из любви, то тебе повезло больше, чем ты заслуживаешь, – сказала Элинор, довольная честностью Рианнон и очень обрадованная выражением восхищения, которое скользило в глазах ее сына, когда он устремлял взгляд на Рианнон. – Отец никогда не прикладывался к тебе розгами так, как следовало бы. Возможно, леди Рианнон сумеет приручить тебя, пока ты не погубил себя окончательно.

– Мама, если бы папа порол меня так, как я того заслуживал, я уже давно покоился бы в могиле, – пошутил Саймон.

– Это точно, – сердечно согласилась Элинор, – но в кои-то веки ты, кажется, поступил правильно. Леди Рианнон, сядьте, пожалуйста, рядом со мной и расскажите нам, чего боится лорд Ллевелин.

– Вы не должны называть меня «леди». Вполне достаточно просто «Рианнон», леди Элинор, – сказала Рианнон, выходя вперед и садясь на скамью, поспешно освобожденную младшей дочерью Джоанны.

Спокойный тон и видимый интерес Элинор к Рианнон придали девушке уверенности в себе. Ее рассказ прерывался взволнованными вопросами. На одни она отвечала сама, при других в поисках ответа поглядывала на Саймона. Однако один вопрос остался вообще без ответа.

– Значит, вы не знаете, действительно ли у Ллевелина есть основания верить, что Генрих намерен примириться с Пемброком, или он, как ему свойственно, просто пытается учесть все возможности, – констатировал Джеффри.

– Я думаю, что скорее верно последнее, – ответила Рианнон. – С тех пор, как умер граф Честерский, у него не осталось источников, по-настоящему близких к королю.

– Я согласен, – сказал Саймон. – Скорее всего он просто увидел способ решить сразу несколько проблем.

Пока он принялся объяснять, как понимает намерения Ллевелина, Рианнон поняла, что она уже принята, что она стала членом семьи – вот так, просто. Теперь Саймон оказался в центре внимания – его засыпали вопросами, и у Рианнон появилось время понаблюдать. Ее впечатлило, что женщины участвовали в обсуждении сложных вопросов с таким неподдельным интересом и наравне с мужчинами. При дворе ее отца было совсем не так, Правда, леди Жанна принимала участие в политических разговорах, когда дело касалось ее английских родственников, но это выглядело скорее исключением, чем правилом.

Впрочем, должна была признать Рианнон, она никогда и не добивалась своего участия. Она никогда не питала никакого интереса к государственным делам, если только речь не шла об опасности, грозившей Ангарад-Холлу. Ей оставалось только гадать, как отреагировал бы ее отец, если бы она высказала желание поучаствовать в решении подобных вопросов. Но это не имело значения. Рианнон знала, что ее интерес опять угаснет, когда дело не будет касаться ее лично. Однако было здесь и кое-что поважнее. Эти женщины, которые с такой страстью спрашивали, наверное, не смогли бы безрассудно бегать босиком по холмам, но они из-за этого были не менее свободными. Это чувствовалось в их голосах, в осанке, это подтверждал светившийся в их глазах ум. Потом Рианнон увидела взгляд Джиллиан, обращенный к мужу, и у нее перехватило дыхание. Они не были свободны, эти женщины, – они были пленницами – именно так может быть порабощена женщина, отдавшая свое сердце.

Адам пробурчал, что было бы ошибкой пускать дело на самотек.

– Примирения Пемброка с королем самого по себе недостаточно, если оно не будет означать, что король перестанет править страной с помощью указов. Уж лучше продолжать войну, и я так и скажу Пемброку и скорее предложу ему свою помощь, чем буду спокойно смотреть, как король топчет Великую Хартию.

Рианнон заметила ужас, вспыхнувший в темных глазах Джиллиан, которые тут же опустились к рукоделию у нее на коленях. Голос ее прозвучал звонко, ласково и ровно.

– Но, Адам, есть и другие способы заставить человека посмотреть правде в глаза, кроме как забить его до смерти. Судя по тому, что сказал нам Иэн, корень всех проблем – Винчестер. Если бы убедить Генриха, что Питер де Рош ведет его по неверному пути, он пересмотрел бы свои взгляды, не омрачая сверх меры и без того сложные отношения с баронами.

– Чтобы доказать, что де Бург был не прав, понадобилось двадцать лет, – нетерпеливо возразил Адам. – Мне не хочется терпеть еще двадцать лет правления Винчестера.

– Генрих был вне себя от гнева на Винчестера после унижения в Аске, – задумчиво произнесла Джоанна. – Но епископ, возможно, опять одурманил короля. Жаль, что Саймон и Рианнон не приехали раньше.

– Как они могли приехать раньше? – возразил Иэн и, подавшись вперед, покровительственно положил руку на плечо Рианнон. – Саймон должен был сначала заехать к Ллевелину. И к тому же путешествие по горам Уэльса не может быть скорым.

– Иэн, я вовсе не упрекаю Рианнон, – уверила его с улыбкой Джоанна. – Это все равно, как если бы я сказала: «Жаль, что идет дождь». Но ведь действительно жаль. Если бы мы смогли представить ее раньше, она успела бы сказать Генриху то-то и то-то и напомнить, что Винчестер доставил ему неприятности в Уэльсе.