Сказ о Владе-Вороне (СИ) - Кузнецова Светлана - Страница 21

…Думал он сразу в Навь лететь, но, видно, не рассчитал сил. Странное что-то с небом творилось, а с землей — не меньше. Никогда он, будучи птицей, стороны света не забывал, а сейчас мутилось все в голове: куда именно летит, сказать не смог бы. Верх и низ местами не путал — уже хлеб.

Для начала решил он подальше от людей улететь, затем неожиданно над большой водой очутился, испугался, поднялся чуть ли не к самой Прави и обратно к земле спустился, и так удачно, что сразу оказался в знакомых краях: над полем заснеженным. Недалече от него лес заповедный стоял и призывно шевелил ветвями. В него Влад и устремился, на всякий случай только перед собой глядя и ни о чем, кроме как передохнуть на ветке какого-нибудь дубка, не думая.

Добрался благополучно; выдохнул, лишь намертво вцепившись в кору когтями. Все казалось, хмарь какая-то по лесу идет. Хорошо хоть, зла от нее не ощущалось — одна морока. Заприметил Влад с высокой ветки змейку ручейка говорливого, а в камнях — родник, крылья раскинул и спрыгнул, на землю уже человеком опустился. Голова кругом пошла, ноги в коленях подломились.

— Сильно же меня по голове ударили, — проговорил Влад, к воде наклоняясь.

Студеная, чуть ли не зубы сводящая, дарила она успокоение. Холода же предзимнего на поляне совсем не ощущалось, кое-где под снегом проглядывала зеленая трава. Пил он долго. Потом, как сел и осмотрелся вокруг, показалось, стволы на шаг сдвинулись.

— И как теперь быть, если лететь не получится?

— Так всем сейчас несладко, — ответил Леший, возникая рядышком. — Эх, парень, умные на чужих ошибках учатся, а тебе, видать, на роду написано на своих учиться, — и захихикал над собственной шуткой.

Влад только вздохнул и головой покачал. Ну обозвал Леший его дураком, так ведь не впервые. Хотя вот именно сейчас было обидно, а перед глазами при каждом воспоминании возникала Забава вместе с князем, и от того аж передергивало.

— Впредь мне наука, дедушка.

— Говорил же: не ходи в Киев, — укорил Леший.

— А я и не собирался, — огрызнулся Влад. — И знаешь, дедушка, даже хорошо, что именно так вышло: сжег я все мосты единым махом. Не хочу более никаких дел иметь ни с князем Владимиром, ни с домочадцами его, ни с людьми вообще!

— А придется, — хмыкнул Леший. — Чай, Кощей не учил, не предупреждал, чем стоит и не стоит отдариваться?

— Ни о чем таком он не говорил.

— Тоже, видать, проклятье третьего сына нет-нет, а действует, — проворчал Леший.

— А что? Перья дарить воспрещается?.. — проговорил Влад вмиг осипшим голосом. — Так я из-за этого лететь не в силах?!

— Тихо ты! Не пужайся раньше времени, — прикрикнул на него Леший и пояснил: — Лететь ты не можешь из-за того, что сама ткань мироздания по швам трещит. Чего-то Кощей задумал: путает он тропки заповедные, мороки наводит и защиты многие ставит. Не ведаю уж зачем. Мы в лесу, как ты помнишь, народец те-е-емный…

— Значит, мне спешить надобно! — подскочил Влад.

Как подскочил, так и обратно наземь рухнул, еще и бедром о камень саданулся до колких искорок перед глазами.

— А по поводу пера, — не обратив на это ни малейшего внимания, продолжил рассказывать Леший, — может, и верно все. Златоуст, конечно, себе на уме, но закон блюдет и многое знает. Да и не мог ты в тот момент отдариться безделицей. Подарок и благодарность рука об руку ходят. Если благодарность сильна, то и дар ответный — тоже, а вот сколько сил действительно на твое освобождение потрачено было — дело уже десятое, а то и тридевятое.

Влад нахмурился и сказал:

— А я-то все думал, почему Кощей тогда, давно, такие речи говорил… про чашу. Я ведь ее по чистой глупости разбил, ни о нем, ни о ком-то еще в тот момент не думая. А раз не думал, то и…

— Эх… — покачал головой Леший. — Птенец-недокормыш, учить тебя не переучить. Если дар по сердцу пришелся, то не важны ни его стоимость, ни силы, которые в него даритель вложил. Иные злато-серебро жертвуют, каменья самоцветные в горы складывают, сами чуть ли не в лепешку расшибаются, а получают с гулькин нос, а другому достаточно цветок луговой сорвать и поднести — все сокровища мира к ногам так и сыплются. Вот и Кощей с тобой так же. А почему — думать бессмысленно. Чужая душа — потемки, а уж его душа — и подавно тьма тьмущая.

Влад вздохнул.

— А вот моя для него — раскрытая книга, на зубок выученная.

— В словах, пером писанных, понятных и известных, иной раз такие смыслы кроются… Их не уразуметь ни с первого прочтения, ни с третьего, ни с тридцать третьего даже, — отвечал Леший. — И Кощей как никто другой это знает. А теперь шел бы ты спать: и утро вечера мудренее, и себя лишний раз изводить не будешь, да и время так бежит скоренько.

Влад кивнул, хотя точно знал, что и глаз сомкнуть не сумеет.

Леший головой покачал, посмотрел на него хитро да пронзительно, наклонился к ручью, над самой водой рукой провел, будто погладил, зачерпнул, сколько в горсть вместилось, пошептал, а потом всю влагу выплеснул в лицо Владу. Тот и не понял ничего. Вроде сидел только-только, а в следующий миг уже летел куда-то, только не наяву, а в сновидении.

Глава 4

Странным был сон. Влад метался в нем, сам не понимая почему и зачем: то кого-то разыскивал, то пытался помешать; бродил тайными переходами замка Хрустального, каждый миг ожидая нападения, во все комнаты заглядывал. Лишь ближе к пробуждению сообразил, кого искал.

Оббегал замок еще раз сверху донизу, все казалось — голос знакомый слышал, звук шагов чуял, плащ черный за каждым углом мелькал. Вымотался вконец, к стене холодной привалился и на пол осел.

«Не хочешь меня видеть, — то ли подумал, то ли сказал (во сне все едино) и тотчас услышал голос, наполненный ехидной иронией:

— А оконце в башне просто так открытым оставил? Мне из-за тебя все чары обновлять пришлось.

Влад вскочил, но никто с ним более не разговаривал и на зов не откликался.

Удивительно, но проснулся он полностью здоровым и отдохнувшим, ни следа усталости и ночных мытарств не ощущая, только в сердце засела ледяная игла. Влад наскоро умылся, волосы, как сумел, расчесал, подивился пару, изо рта вырывавшемуся при дыхании (сам-то по-прежнему не чувствовал холода).

Лиса, шмыгнув на поляну, куропатку притащила и положила к ногам, зыркнула рыжим глазом и уже убежать хотела, но Влад ее остановил, произнеся:

— Сядь рядом со мной, кормилица, отведай свое же подношение. Видать, нечасто тебя мясом жареным потчуют?

Как досказал, вспыхнул самочинно недалече от них костер колдовской, и не понять: то ли Влад его вызвал словами своими, то ли Леший расстарался, то ли вообще что-то неизведанное произошло. Влад куропатку взял, быстро приготовил и с лисой поделился.