Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Сказ о Владе-Вороне (СИ) - Кузнецова Светлана - Страница 2


2
Изменить размер шрифта:

Влад нахмурился. Не знал он до этого никого сильнее главного волхва Златоуста. Тот, казалось, все мог, даже тучи перед сбором урожая разогнать, дабы ни капли из них не пролилось.

— Колдун никогда не сумеет обучить пользоваться внутренней силой, — не позволив Владу перечить, произнес Кощей, — поскольку черпает ее из мира внешнего, заимствуя у камней, трав, ветра и солнца или других людей, а вот завистью черной воспылает — это уж точно. Не любят волхвы княжеские, когда ученики превосходят их в чем-либо: больно страшатся лишиться места хлебного в тереме высоком.

За время, что он говорил, чаша собрала в себя квас, разлитый по полу, да на прежнее место на столе прыгнула.

— Вот и все, — улыбнулся Кощей. — И заметь: больше эта пакость византийская никому худа не сделает, разве лишь князь недоволен окажется, но с тебя какой спрос? Понял ли ты мое объяснение, Влад, сын князя Олега?

— Понял. Не пойду к волхвам. Только где же мне найти чародея в наставники?

— Не тревожься, — Кощей мягко улыбнулся и погладил его по волосам. — Все придет чередом: почувствуешь, как я сам когда-то, а теперь ступай, — и в глазах огонь сверкнул цвета листьев, едва-едва родившихся из почек. Влад хотел спросить, когда же с ним все это случится, но ноги вынесли его за порог и не останавливались до самых покоев, а потом навалился сон. Влад проснулся лишь к вечеру следующего дня, напугав няньку почти до смерти.

Князь темнее тучи ходил, а бояре по углам шушукались: мол, Кощей оказался сильнее византийского кудесника, а значит, все разговоры о вере в восточного бога — чушь, и не нужна на Руси. А уж когда какой-то заезжий богатырь, отхлебнув кваса из чаши, отказался идти в княжескую дружину за одни лишь почет и уважение, князь сам разбил ее вдребезги и даже хотел идти войной на Константинополь. Вовремя бояре отговорили его, подсчитав необходимые траты для снаряжения войска и схватившись за бороды.

…С тех пор минуло лет десять. Из отрока превратился Влад в юношу, учился ратному мастерству, а волхвам лишний раз старался не попадаться на глаза — чисто на всякий случай: помнил совет Кощея. Сам чародей в Киев приезжал, да больше не заглядывал в княжеский терем. Пару раз видел его Влад на Сенной улице: скакал он на вороном коне, огромном да злющем, словно демон арийский, ничуть не изменившийся внешне, только волосы до пояса отрастил и носил распущенными, а не завязывал в хвост или в косу по-печенегски.

В полном светловолосых людей Киеве выделялся он разительно, однако гордился своей инаковостью, а глядя на него, перестал переживать из-за внешности и Влад. Он ведь тоже нездешний. Еще в пятнадцать вымахал на голову выше князя, а в телосложении оказался тонок, даже изящен. Старая нянька все вздыхала да малохольным кликала, а бояре шутили: мол, не в коня корм. Темным цветом волос не походил Влад ни на кого в княжеском тереме, и если с мальчонки спрос невелик, то на юношу уже косились не по-доброму. Чужеродных киевляне привечали лишь на словах, а на деле подозревали во всех бедах, предательствах да сглазе-порче.

— Ночь совершеннолетия наступит, — повторял ему князь, и чем ближе к празднику зрелости, тем чаще, — тогда и свободным ты станешь от договора, мной и отцом твоим, князем Олегом, заключенного. Да только ведь и покровительству моему настанет конец, а нужен ли ты отцу спустя столько лет?

Влад на эти слова пожимал плечами. От отца он не получал никаких вестей, но и в Киеве оставаться не хотел.

А князь все гнул свое:

— На празднике ты в дружину и попросишься, кровь на угли костра прольешь, клятву принесешь, а я приму — как не принять, ты ж в тереме моем вырос, — и станешь ты богатырем русским.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Влад не отвечал ни да, ни нет, пусть и видел, что князю не нравится молчание. Если и занимало его недовольство, то не особенно, гораздо сильнее радовало Влада исполнившееся Кощеево обещание: сначала сны явились странные, все внутри переворачивающие, зовущие за виднокрай и далее, а потом проснулась сила. Влад мог лучину в горнице запалить взглядом, а запершись в опочивальне, оставив тело свое человеческое как бы спать, сам же носился в небе черным вороном. Именно в этом обличии приходили к нему пророчества и видения; казалось, он все про всех знает, и даже если к самому солнцу поднимется — не опалит крыльев, а в Правь попадет и побеседует с богами.

Очень хотелось ему Кощея отыскать — хоть в человеческом облике, хоть в птичьем, — но тот, видно, сильный отворот на себя навел. Множество раз, завидев издали черного всадника, отправлялся Влад к нему навстречу, да только на полпути забывал напрочь, к кому шел и что желал, а Кощей тем временем уже за его спиной оказывался.

Ох и гневался же Влад на подобные уловки, и нет-нет, а в сердцах невольно желал Кощею плохого. Самому чародею точно от того не делалось ни тепло, ни холодно: кроме Влада, зла ему желал и сам князь, и его волхвы, и бояре — скопом и по отдельности, да и простой люд поминал крепким словом — не получалось у них ничего. Впрочем, если не колдунством смертным, то молвой черной окутать его вполне вышло. Каких только ни ходило слухов по Киеву.

За силу и стать молодецкую, не ушедшие с годами, принялись величать Кощея Бессмертным. Поговаривали, вид его, глазу лепый, — лишь морок. На самом же деле Кощей — высохший старик, живущий на свете невесть сколько лет. Утверждали, вовсе не за морем владения его находятся, а в Нави; Хрустальный дворец охраняют тридцать богатырок, сплошь его дочерей, под предводительством синеглазой царевны, не отыщется для которой среди мужей достойного поединщика. Сказывали, отвернулись от Кощея сами боги, а потому сына зачать ему не удастся никогда. Впрочем, ему и не надобно: к чему сын тому, кто ни старости, ни смерти не ведает? А как подрастет и отцовых богатств возжелает?

Многое говорили, да только сам Кощей лишь посмеивался и улыбался широко, белоснежным оскалом сверкая. Влад дивился такому отношению, но и восхищался тоже. Он-то все больше в драку лез, стоило кому-нибудь его обидеть или косо посмотреть. Иногда — с троими разом. Старая нянька тогда расстраивалась и слезы лила горькие, пророчила, будто забьют «дитятко» до смерти.

…Наступила весна, осталось Владу сидеть под опекой в Киеве всего полгодика.

Однажды на пиру подали ему чашу, по ободу которой шли письмена, очень похожие на те, какие видел в детстве. Влад поначалу не пил, а когда здравицу подняли и отказаться стало невозможно, разбил чашу, словно бы случайно. Ничего не сказал на это князь. Бояре лишь посмеялись над неуклюжестью, и нахмурился главный волхв Златоуст. С тех пор опасался Влад тешиться с тайной силой в тереме. Все казалось — следят за ним неустанно.

Рано утром седлал он коня и выезжал из города к реке или к лесу. Соглядатаев за ним поначалу посылали, а потом перестали. Видать, те сообщили князю, будто ничего странного не происходит, ни с кем Влад не встречается, бесед не ведет, а спит богатырским сном. По Киеву ползли слухи про недуг княжеского воспитанника да леность его, но если уж Кощей на срамную молву откровенно плевал да посмеивался, то и Влад худо-бедно научился внимания не обращать, а шепотков за спиной — не слышать.

Кощей в то же время утер нос всем злословцам, а заодно и боярам (те совсем не прочь были с ним породниться и в чужие богатства руки загребущие запустить, несмотря на все байки да россказни), сосватав в жены Настасью, дочь купца Дмитрия. Сам же отбыл в свое царство — к свадьбе готовиться.