Сладкая месть - Джеллис Роберта - Страница 12

Уолтер начал подозревать, что женитьба на Сибель будет не таким простым делом, как он думал. Он не мог поверить в то, что она была просто мегерой. Он достаточно много времени провел в обществе девушки и наблюдал ее манеру держаться со слугами и серфами[5] в крепости деда. Ее уважали, но не боялись. И она была очень сердита, когда издевалась над ним. Но Уолтера беспокоил не характер Сибель, а ее тон и то, что он ощутил такое страстное влечение к ней, как и всегда, – настолько страстное, что не осмелился ослабить руку, сжимающую полы халата, – в то время как он должен был быть возмущен ее поведением.

Личные неприятности быстро отошли на второй план после того, как исчезла последняя капля надежды на быстрое окончание восстания, ибо король нарушил свое обещание вернуть Аск графу Пемброку. В нависшем вслед за этим над их головами напряженном ожидании кровавой и бесконечной гражданской войны ссора Сибель и Уолтера отошла далеко на задворки памяти. Для Сибель саму ссору легко было забыть – за исключением женщины, которая выскочила из палатки Уолтера. Он тоже мог бы окончательно выкинуть это происшествие из головы, если бы мастерское участие Сибель в политических спорах в доме ее отца не продолжало напоминать ему о случившемся.

4

Зайди Уолтер чуть дальше в своих разговорах с Джеффри, проникнись каким-никаким чувством ответственности, он бы страдал гораздо меньше. Если уж на то пошло, прояви Сибель хоть малейший признак, что она с нетерпением ждет, когда Уолтер сделает ей предложение, он бы в равной степени почувствовал ответственность, принял девушку такой, какая она есть, и, если бы этот брак не пришелся ему по душе, винил бы в беспечности только себя. Но подобные обязательства не связывали его. Уолтер знал, что он всецело волен идти дальше или отступить.

Ясно как день, что каждый раз, когда голова Уолтера не была забита военными проблемами, он размышлял над данным вопросом. Разлука ничуть не ослабила его страсти к Сибель. Никогда еще ему не встречалась женщина, которая бы так возбуждала и радовала его; однако особенности ее характера доставляли ему немало тревоги.

О том, чтобы подчинить Сибель своей воле силой, не развязав при этом войны с кланом Роузлинда, тоже не могло быть речи. Девушка не считала побои справедливым наказанием, и один удар по этому милому личику поднял бы на ноги не только Саймона в Уэльсе, Адама в Суссексе и Джеффри в Хемеле, но заставил бы метать громы и молнии даже Иэна, вынудив его обрушиться на обидчика всеми силами Роузлинда. Нет, Уолтер отнюдь не желал добиться полного повиновения супруги побоями, но он чувствовал, что в результате любого недопонимания между ним и Сибель можно навлечь на себя немалую опасность. К сожалению, мысли о безрассудности женитьбы на ней лишь распаляли страсть Уолтера к девушке.

При сложившихся обстоятельствах де Клер только обрадовался поручению Ричарда сопровождать его супругу и невестку из Пемброкского замка в Брекон. Естественно, стоило Уолтеру услышать о свадьбе Саймона, как за внешним спокойствием его лица все закипело и забурлило. Всяческие непрактичные идеи, которые, судя по всему, давали надежду на скорую встречу с Сибель, непрерывно атаковали его мысли. Устранив такую возможность, Уолтер немного успокоился, а необходимость как можно вежливее убедить леди Жервез в том, что ей не следует так или иначе оскорблять принца Ллевелина и его сородичей по клану, завершила процесс умиротворения души. Данная проблема была увлекательна, так что, добравшись до замка Пемброк, Уолтер пребывал в довольно бодром расположении духа.

Сооруженную в низине высоченную круглую башню, достигавшую в высоту около семидесяти пяти футов, можно было заметить с расстояния нескольких лье. Даже издали она служила грозным предостережением, а остальная часть замка завершала собой эту угрозу. Каменная стена, укрепленная огромными полукруглыми башнями, была расположена на узком плато скалы, которая выдавалась между двумя речушками, терявшимися в гавани.

У подножия стен раскинулся, прижимаясь к крепости, городок. Издали, сквозь серую пелену дождя, местечко выглядело жалким и невзрачным, но, подъехав ближе, Уолтер заметил, что дома гораздо лучше и уютней, чем можно было ожидать на таком далеком западе. По сути дела, вблизи городок Пемброк имел самодовольный вид жирного, наглого сенешаля, сознающего свою значимость для хозяина и получающего таким образом его покровительство.

Благодаря обычной валлийской погоде Уолтер прибыл в замок, промокнув до нитки и перепачкавшись грязью; благодаря тому, что слуги в Пемброке глубоко почитали своего господина и не привыкли к соблюдению чрезмерных формальностей, де Клера проводили к леди Жервез тотчас же, как он представился посланником Ричарда. Данные обстоятельства лишь только возбудили интерес Уолтера к его задаче, поскольку он предстал перед дамами весь в грязи и лохмотьях, едва ли являя образец элегантного придворного. Первые впечатления от встречи с супругой графа заставили Уолтера посочувствовать Ричарду всей душой.

В поведении леди Пемброк не было ни капли приветливости, хотя картина, которую она собой являла, греясь в наиболее удобном месте у камина и играя с сестрой в шашки, казалась почти идиллической. Нет, внешность этой женщины скорее располагала – Жервез оказалась миленькой полненькой куколкой с темными блестящими волосами и большими красивыми глазами. Уолтер распознал ее немедленно, поскольку золотисто-розовое платье, отделанное горностаем, расшитый апостольник[6], украшенный драгоценными камнями, и обилие колец на пальцах – все это сильно отличалось от наряда сестры. Кроме того, Жервез обладала более утонченными манерами. Она жестом остановила Уолтера и велела хорошо одетой служанке принести письма, будто более близкий контакт с визитером мог каким-то образом оскорбить ее.

Уолтер едва ли обратил внимание на эту грубость. Как и следовало ожидать, взгляд его скользнул со старшей сестры на младшую, задержался на мгновение и вежливо уплыл в сторону, но образ Мари запечатлелся в нем. Она была – Уолтер помешкал и подобрал слово – как конфетка. Мари тоже была брюнеткой, но скорее розовой, нежели оливковой, с лицом в форме сердечка, с огромными черными глазами, тонким носиком и маленькими, необыкновенно алыми, чуть надутыми губками, которые очень соответствовали ее сочной внешности. Прежде чем взглянуть на письмо, которое держала в руках ее сестра, Мари бросила на Уолтера томный взгляд из-под длинных опущенных ресниц.

Ознакомившись с письмом супруга и приглашением Ллевелина, Жервез, так и не пригласив Уолтера присесть, и не предложив ему переодеться и подкрепиться с дороги, повернулась к сестре.

– Нам позволено покинуть эту тюрьму на несколько дней, – язвительно объявила она. – Очевидно, нас вызывают на некий примитивный ритуал туземцев. Повторяю: не приглашают, а вызывают.

Мари со своего места не могла разобрать слов, но заметила качество пергамента, изящные линии почерка писаря, да и саму золотую печать, болтавшуюся на веревке. Жервез могла рвать и метать от злости, но Мари нисколько не сомневалась в том, что данное приглашение прислали отнюдь не последние варвары.

Мари улыбнулась Уолтеру, повернувшись так, чтобы этого не заметила Жервез. Пока Мари не покинула стены замка Пемброк, она не собиралась брать на себя смелость досаждать сестре. Жервез вполне могла оставить ее в замке просто назло; однако Мари не собиралась упускать возможность втереться в доверие к посланнику Ричарда, который мог оказаться очень полезным.

– Кто вы? – спросила Жервез у терпеливо ожидавшего Уолтера.

– Меня зовут Уолтер де Клер, мадам, – безмятежно ответил Уолтер, маскируя свое веселое настроение. На своем веку он не раз имел дела со злобными придворными дамочками; он знал, как себя с ними вести – к тому же от него не ускользнула улыбка Мари.

– Вы просто сопровождающий или надзиратель? – ядовито осведомилась Жервез.