Проклятье Эвери (СИ) - Кривенко Анна - Страница 24

Она пробралась ближе, стараясь держаться стены.

Слуги, оборачивающиеся к ней, отшатывались и отступали в сторону, этим привлекая к девушке ненужное внимание, а ей бы не хотелось сейчас высовываться вперед.

Но затаиться не удалось.

— Эвери! — зычный голос принца Кристофера заставил ее вздрогнуть и посмотреть в дальний угол банкетного зала. — Выходи сюда, сорванец!

Девушка сжала зубы покрепче и настроилась на серьезные проблемы: их приближение она чувствовала всей своей душой.

Кристофер, одетый ярко и помпезно, подходил к семье де Рошхэн ленивой расслабленной походкой. Его длинные волосы сегодня были завязаны в хвост, а на поясе висел увесистый меч.

Весь вид принца кричал о его власти и мощи, и окружающие невольно вздрогнули. Быть может, так действовала на окружающих его невидимая глазу императорская магия, но князь тут же посерел лицом и потупил глаза.

Эвери собрала тревогу в кулак и выступила вперед с напряженным нахмуренным лицом.

Однако, натолкнувшись на яркую улыбку принца Кристофера, девушка на мгновение потеряла самообладание и остановилась в нескольких шагах от родных.

— Эвери! Рад видеть, что тебе уже лучше! — меж тем радостно продолжил принц, вводя девушку в еще больший ступор. — Подойди ближе…

Когда же Эвери приблизилась к принцу на расстояние пары шагов, он приказал развернуться лицом к толпе и встал рядом.

— Уважаемые жители замка де Рошхэн! — начал он вдруг громким басом, распугивая детей и заставляя вздрагивать девушек. — Я сегодня собрал вас всех здесь, чтобы показать две великие и удивительные черты рода де Рошхэн — щедрость и… способность признавать свои ошибки. Вы выросли под знаменем сего князя и питаетесь с его стола. Его семья стала вашей семьей, и вы, я знаю, ратуете за процветание этого рода…

В зале поднялся легкий гул одобрения, создаваемый по большей части воинами, а не слугами.

— Поэтому хочу сообщить вам о том, что Его Светлость Аскольд де Рошхэн, как истинный сын и преданный вассал императора, решил пожертвовать в казну своего правителя… треть своих сокровищ!

Все присутствующие застыли, переваривая безумную новость, а Оливия в ужасе прижала ко рту ладонь, едва удерживая вскрик.

— Сообщаю князю, что император будет очень доволен верностью своего вассала! — добавил Кристофер, прожигая серо-зеленого Аскольда красноречивым взглядом.

Эвери чувствовала, что здесь разыгрывается представление, но не могла понять, почему. Что задумал принц? Обобрать семью де Рошхэн?

— А теперь о способности признавать свои ошибки… — Кристофер выдохнул и вдруг положил руки на плечи Эвери, став у нее за спиной.

От его прикосновений по телу девушки пробежали неистовые мурашки, а мышцы напряглись так сильно, что она превратилась в подобие натянутой струны, готовой разорваться на части от любого нажима.

— Этот мальчик, стоящий около меня, всем вам известен, как Эвери де Рошхэн… Много лет о нем ходили слухи, что он безумен и жутко уродлив: это докатилось даже до столицы, и я свидетель сему. Когда я познакомился с ним, то понял, что это абсолютная ложь, и мною неистово завладело желание восстановить справедливость в отношении этого молодого человека. Скажу прямо: его семья виновна перед ним! И, надеюсь, готова признать это!!!

Кристофер так строго посмотрел на родственников Эвери, что те потупили взгляды и стали выглядеть еще более жалко.

— Начнем с вас, достопочтимый князь… — проговорил принц, приглашая Аскольда подойти…

Тот стал уже фиолетовым и с трудом сделал шаг перед.

В его водянисто-голубых глазах плескалось столько растерянности и какого-то мучения, что Эвери озадачилась и даже попыталась попятиться, но принц ее удержал.

— А теперь смотри на это всё и… наслаждайся! — вдруг шепнул он ей на ухо, опалив кожу теплым ароматным дыханием, отчего у Эвери сердце заколотилось, как сумасшедшее.

Князь остановился в паре шагов от девушки, а потом… рухнул на колени, глубоко поклонился, прикоснувшись лбом в грязному затоптанному полу, и проговорил:

— Прости меня… сын мой! — голос Аскольда звучал надсадно, с хрипотцой и откровенной стариковской усталостью. Таким Эвери не видела его вообще никогда. — Я был несправедлив к тебе и жесток! При всех свидетелях умоляю: прости!

Эвери сглотнула вдруг ставшую вязкой слюну, растерянно заморгала и… не почувствовала ни радости, ни облегчения от сказанных отцом слов.

Он лгал. Он говорил под принуждением, будучи унижен и осмеян в глазах собственных слуг и воинов. Было так очевидно, что принц Кристофер просто заставил его это сделать!

Горечь наполнила её сердце.

Когда отец поднялся и отошел, пытаясь спрятать измазанный в грязи лоб, со стула поднялась дрожащая и измученная Амаль де Рошхэн.

Некогда прекрасная и величественная, сейчас она выглядела больной и болезненно слабой, но Эвери видела только ее страх и отчаяние. Даже не посмотрев ни разу дочери в глаза, она прошептала плаксивое «прости», вновь прижала к губам платочек и зашлась рыданиями, после чего была вынуждена вновь присесть на стул.

Эвери чувствовала, как у нее начинает щипать в глазах.

Такого ли «прости» она хотела все эти годы? Нет!

Сердца семьи де Рошхэн по-прежнему ей не принадлежали…

Потом подошла Оливия и разыграла первоклассную комедию, заливаясь слезами. Правда принц потребовал, чтобы и она преклонила колени, и на мгновение лицо княжны озарилось вспышкой яростного бунта. Но она справилась с собой. Упала, поклонилась, заработав волну насмешливых шепотков позади себя, и с несуществующим достоинством вернулась на свое место.

Безил и Льюз цедили свои извинения еще более скупо, но в ногах Эвери валялись долго и знатно, потому что Кристофер не позволял им подняться несколько минут.

Оттопыренные задницы княжичей вызвали смешки у детей и затаенные улыбки у служанок, отчего князь, наблюдающий за унижением его семьи со стороны, еще больше позеленел.

Наконец, остался Мартин, который, несмотря на сопротивление Эвери, тоже преклонил колени и, трепетно глядя "брату" в глаза, искренне произнес:

— Прости, что плохо защищал тебя, Эвери! Я виновен! Надеюсь… и ты простишь всех нас…

Девушка почувствовала, что сейчас расплачется при всех и… импульсивно отвернулась назад.

Правда при этом она почти уперлась в грудь принца лицом и замерла, не удержав нескольких предательских слезинок, соскользнувших по щекам.

Он их видел!

Эвери стало так стыдно и так горько от всего происходящего, от всей своей непутёвой жизни, что ей захотелось сбежать прямо сейчас, немедленно! Но принц еще не закончил.

— Поднимись, Мартин! — скомандовал он, а все вокруг снова притихли. — Князь Аскольд, довожу до вашего сведения самое главное: с этого дня Эвери де Рошхэн будет находиться на моем прямом попечительстве и, по достижении им двадцати пяти лет, он унаследует половину вашего имения! К этому времени я лично займусь… поиском для него достойной невесты из знатного рода. Обещаю, что даже мои сестры-принцессы будут рассматриваться, как кандидатки!

Зал снова загудел. Подумать только: половина имения князя младшему сыну! Да такого еще свет не видывал!!! Да еще и принцессу в жену!

Аскольд де Рошхэн пошатнулся, на лице матери отразился ужас.

Эвери побледнела вместе с ними и посмотрела принцу в лицо. Он, наверное, почувствовал это, перевел на нее пытливый взгляд и вопросительно приподнял бровь.

— Ты не рад? — спрашивали его глаза. — Это ведь такая честь!

Вот только… жениться Эвери было абсолютно противопоказано!

— И последнее! — выкрикнул принц, снова вторгаясь в шум и волнение окружающих. — Довожу до сведения всех присутствующих, а особенно княжеской семьи: завтра я покидаю замок и… — он обвел всех торжествующим взглядом, — забираю Эвери де Рошхэн вместе с собой!

Амаль де Рошхэн покачнулась и со стоном упала на пол без чувств…

Глава 23. Прощание…

Эвери шла через толпу, которая расступалась перед ней с откровенным страхом и даже некоторым почтением: теперь-то в ее сторону вряд ли кто-то захочет смотреть косо. Жители замка оказались настолько впечатлены покровительством принца к «полоумному» мальчишке, что мгновенно родились новые слухи, говорящие, что князь-то был просто деспот, гнобивший ни в чем не повинного сына много лет. Да и взгляд у златокудрого Эвери разумный, вдумчивый. Может, не такой уж он и дурак! А уж воин из него вскоре будет — загляденье! Ловкость и сила княжича были знакомы жителям замка не понаслышке…