Серебряное зеркало - Джеллис Роберта - Страница 24

У Барбары чуть не закружилась голова от бесконечных ловушек в замечаниях Алисы де Монфорт. Барбара ни на минуту не задумалась, вынесет ли казна стоимость ее свадьбы. Она была готова подняться и захлопать в ладоши, но затем сомнения прогнали удовлетворение, которое она испытала от того, что ее отец будет освобожден от расходов. Почему бы Питеру де Монфорту не воспользоваться случаем, чтобы ее отец оплатил стоимость содержания двора за один день? Польстить французским эмиссарам? Нет, это нелепо. Как Клермон и Питер Чемберлен узнали бы о том, кто платит за праздник? И почему это должно их беспокоить? Ее цель — предотвратить проведение свадебных торжеств на землях отца.

Барбара едва не начала протестовать против того, чтобы Питер де Монфорт занимался организацией ее свадьбы, но Маргарет протянула руку и больно ее ущипнула. Рука Маргарет невинно лежала у нее за спиной, когда Алиса де Монфорт встала и посмотрела вниз.

— Вы что-то хотели сказать? — спросила она Барбару.

— Только, пожалуйста, не назначайте свадебную мессу слишком рано, — улыбнулась Барбара. — Я все время носилась туда-сюда, так что мое свадебное платье еще не совсем готово.

— Ладно, только не мчитесь обратно к себе, пока я вас не отпустила, — властно сказала Алиса. — Возможно, вам нужно будет поддержать это решение или дать на него свое согласие.

— Если я попрошу разрешения уйти, то только у своего отца, Алиса, — парировала Барбара. — Здесь нет никого, кто имел бы право на меня, кроме моего жениха, а он уже позволил мне уходить и приходить, когда мне захочется, если он занят делом, не требующим моего присутствия.

— О, ради всех святых, Алиса, — поморщилась Маргарет, когда Алиса едва не задохнулась от негодования. — Ты еще не знаешь, как пагубно отдавать Барбаре распоряжения? Обещаю тебе, что она не уйдет, если ты придержишь свой язык, пока не обсудишь это со своим мужем и Норфолком.

— Ладно! — Элинор де Боуэн встала. — Я понятия не имею, почему поспешная и незначительная помолвка между двумя бастардами должна превратиться в торжественную свадьбу! По-моему, тебе следует передумать, Алиса. Я сомневаюсь, что мой муж одобрит это грандиозное празднование.

— Не будь так глупа, Элинор, — отрезала Алиса. — Хемфри будет восхищен. Почему бы тебе не пойти сейчас со мной и не спросить его об этом?

Когда две женщины ушли, тихий, почти дрожащий голос спросил:

— Как выглядит ваше платье?

Говорила светленькая из сестер Ферраре, отпрянувшая назад, когда Барбара довольно резко к ней повернулась. Барбара приветливо улыбнулась.

— Боюсь, недостаточно роскошно, но я никогда не думала, что моя свадьба превратится в государственное дело. Шелковая туника темно-кремового цвета, почти такого же оттенка, как некрашеная шерсть, только блестящая — подарок королевы Элинор. А платье голубое — широкое, с глубоким вырезом и очень глубокими проймами рукавов. Вышивка проймы еще не закончена.

— Мы очень хорошо вышиваем, — нетерпеливо вмешалась темненькая сестра. — Пошлите за работой. Мы с удовольствием поможем вам. Извините, мы не представились. Я — Агнесс, а моя сестра — Изабелл.

Барбара поблагодарила их. Послали служанку с указанием Клотильде принести платье; до ее прихода женщины были заняты ленивой болтовней. Барбара немного разочаровала придворных дам: они надеялись узнать от нее новые сплетни о французском дворе, которых она не знала, поскольку была оторвана от мира последние два месяца. Зато она была хорошей слушательницей. Вскоре она заметила, что Альва держалась странно, молчаливо и лишь иногда отвечала на поддразнивания Маргарет.

Когда пришла Клотильда, Маргарет поднялась, тряхнула головой и сказала, что хотела бы уйти, потому что вышивание — не самое большое удовольствие для нее.

— Увидимся позднее, Барби, — заметила Маргарет, многозначительно взглянув на нее. К изумлению Барбары, Альва покраснела.

Вскоре Агнесс и Изабелл, вышивая свадебное платье Барбары, восторженно обсуждали с Алисой свои собственные наряды. Барбара и Альва сели отдельно от остальных и молчали, пока не удостоверились, что молодые женщины полностью заняты разговором.

— Что случилось, Альва? — спросила Барбара. — Я вижу, произошло что-то очень нехорошее. О, мне так жаль, что я не могу больше предложить тебе убежище в доме моего отца.

— Я бы не пришла, даже если бы ты все еще жила дома и не была замужем, — сказала Альва. — Беда в том, что Роджер…

— Отец?.. — Барбара открыла рот от изумления.

Насколько знала Барбара, с тех пор как умерла ее мать, Норфолк ограничивался проститутками, служанками и крестьянскими девушками. Несмотря на то что Альва была необыкновенно красива — блондинка, с губами цвета спелой земляники, молочно-белой кожей и карими глазами, — Барбара не могла поверить, что отец мог сделать недостойное предложение ее подруге. В следующий момент Норфолк был оправдан.

— Нет-нет, — Альва улыбнулась сквозь слезы. — Твой отец ласково гладит меня по голове, так же, как и тебя, когда он вообще меня замечает.

— Мой двоюродный брат? — Барбара ужаснулась, подумав, что молодой Роджер Бигод мог поступить так с порядочной женщиной.

Одиннадцать лет назад она испытала бы совсем другие чувства: тогда она была рада слышать только плохое о молодом Роджере Бигоде. В то время Барбара ненавидела старшего брата, который был тезкой и наследником ее отца. Молодой Роджер жил в их доме с тех пор, как ей исполнилось восемь лет, и служил у графа пажом. Сама еще ребенок, она чувствовала, как он занимает ее место, становясь привязанностью отца. Приехал Роджер, и ее сослали во Францию. К тому времени, как Барбара вернулась в Англию в 1257 году, она начала понимать, что ее пребывание во Франции не имеет никакого отношения к Роджеру, и чувства, которые испытывает к ней отец, принадлежат только ей, и никто никогда не сможет отнять их у нее. Потом, узнав своего двоюродного брата лучше, Барбара полюбила Роджера, который был очень похож как на ее отца, так и на любимого дядю.

— Роджер пытался помочь мне, — робко пояснила Альва. — Саймон де Монфорт всегда хотел поймать меня одну и распускал руки. Он не мог поверить, что я никогда не наставляла рога своему мужу, несмотря на то что так мало люблю его. А Роджер действительно понимает и знает, что Хью не приложит ни малейшего усилия, чтобы защитить меня. Отчасти потому, что он доверяет мне, а отчасти… — она горько усмехнулась, — потому что ему все равно. Хью был бы рад объявить меня шлюхой и отдалить от себя.

Барбара взяла Альву за руку, но ничего не сказала. Хью ле Деспенсер не был злым человеком, но для него женщина, даже очень красивая и умная, значила меньше, чем лошадь или хорошая собака. Всегда можно было получить новую жену, а вместе с ней ее собственность и имущество, в то время как за лошадь или собаку необходимо платить.

После недолгого молчания Альва продолжила:

— Не сердись, пожалуйста, на Роджера. Я думаю, он просто чувствовал, что нельзя подпускать ко мне Гая и Саймона. Во всяком случае, Роджер стал сопровождать меня. Когда он был со мной, Саймон мог только делать намеки, но не прикасался ко мне и не пытался затащить меня в темные углы. Только… только мы начали получать Удовольствие от общения друг с другом. — Ее дрожащий голос умолк.

— О, как это ужасно… — единственное, что смогла ответить Барбара. Смысл этих слов настолько не вязался с насмешливой интонацией, которой сопроводила их Барбара, что обе женщины рассмеялись. Будь Роджер просто поражен красотой Альвы, его привязанность могла бы стать лишь мимолетным увлечением. Но если их чувства друг к другу были больше, чем простое влечение, Роджер мог отказаться от женитьбы, а это имело бы ужасные последствия, так как он был наследником состояния ее отца и должен был сам произвести наследника.

Алиса повернулась к ним и спросила, над какой шуткой они смеются. Не растерявшись, Барбара сказала, что кобыла уладила ее замужество, и поведала, как вела себя Фриволь во дворе конюшни в Булони. Девушки искренне рассмеялись, а Альва пожала ей руку. Затем разговор стал общим, и, несмотря на беспокойство об Альве и отце, Барбара должна была следить за легкой беседой, чтобы не возбудить подозрений своих приятельниц. Она почувствовала облегчение, когда пришел паж, чтобы пригласить их на обед.