Серебряное зеркало - Джеллис Роберта - Страница 19

— Но что я могу сделать? Ты не знаешь, каким он стал теперь.

— Могу догадаться, — возразил Альфред. — Я видел Эдуарда в плохом настроении. Еще можно что-то предпринять, по крайней мере, уменьшить напряженность между вами. Сначала Барбара расскажет ему, что его жена и ребенок находятся в безопасности и наилучшем здравии. Это сразу смягчит его. Затем я напомню ему, какие несчастья он навлек на себя необузданным гневом. Я могу предложить, в обмен на более разумное поведение и ограниченное обещание не пытаться бежать, разрешение с твоей стороны, скажем, часовой прогулки по стене или еще чего-нибудь.

Генрих де Монфорт, обдумывая сказанное, прищурил свои светло-серые глаза, но спустя мгновение отрицательно покачал головой.

— Нет, если он попросит то, что я не смогу ему дать, он рассердится еще больше.

— Тогда скажи мне, что ты мог бы позволить ему, и я предложу ему это, — сразу откликнулся Альфред. — О, еще лучше: пусть наш первый визит будет очень краток. Позволь Барбаре утешить его, рассказав об Элинор и ребенке. Вечером, после того, как ты узнаешь, как подействовало на него наше посещение, я снова зайду к тебе, и мы решим, следует ли мне поговорить с ним еще раз или нет.

— Благослови тебя Бог, — сказал Генрих. — Я останусь твоим должником, а вместе со мной — мой отец и вся Англия, если ты сумеешь умиротворить принца.

Утром Альфред привел Барбару в замок. Их с Альфредом разоружили, забрав все, что можно было использовать в качестве оружия, даже маленькие ножики для еды. То, что Альфред только грустно покачал головой и отстегнул свой поясной меч, заставило Барбару оборвать свой протест на полуслове, так что она не смогла выдавить из себя и двух слов, когда вручала Генриху свой украшенный драгоценностями, почти игрушечный, нож для еды.

Немного погодя, пока Генрих де Монфорт обменивался ничего не значащими фразами с Альфредом, ее негодование прошло. Ей всегда нравился Генрих де Монфорт, который не был чрезмерно горд и праведен, как Лестер, но унаследовал от отца совестливость. Генрих чувствовал себя очень неловко, и ей было жаль его, поэтому она слабо улыбнулась в ответ на его добрые пожелания по поводу предстоящей свадьбы. Он сказал, что охотно согласится стать свидетелем.

Улыбка исчезла, когда она проходила мимо двух стражников, стоящих в начале освещенной факелами лестницы. Барбара не смогла подавить дрожь, когда один из них отодвинул тяжелый засов и отпер дверь камеры Эдуарда. Ее рука, крепко сжимавшая руку Альфреда, ослабла. Она боялась увидеть принца грязным и закованным в кандалы, но в действительности все оказалось не так уж плохо. Было сделано все, чтобы сырая комната — обычная кладовая — стала более уютной: земляной пол устилал толстый слой камыша, и душистый аромат трав смешивался с запахом плесени, влажной земли и каменных стен. Лучи света, падающего из высоких бойниц в западной стене, пронизывали мрак, который в глубине комнаты рассеивался свечами, связанными вместе и вставленными в прикрепленные к стене треножники, предназначенные для факелов. Посередине комнаты стоял огромный трон. У Барбары перехватило дыхание, она поспешила вперед и присела в реверансе. Когда же она взглянула вверх, ее взор затуманился слезами, — на нее смотрело скорее мраморное изваяние, чем человеческое лицо.

— Милорд, во Франции я находилась в свите принцессы Элинор, — начала Барбара. — Она скучает и беспокоится о вас, но она и маленькая Элинор пребывают в добром здравии, окружены заботой и вниманием короля Людовика и королевы Маргариты. С вашей матерью также все в порядке, она ни в чем не нуждается.

— Я уверен, моя жена и мать прислали для меня какое-то послание. — Голос Эдуарда прозвучал совершенно безжизненно.

— Нет, — Барбара расстроенно покачала головой. — Я не привезла с собой послания для вас. Это связано с моим обручением и свадьбой… Все произошло столь стремительно, что я была вынуждена отбыть в Англию намного скорее, чем ожидала. Я почти не видела принцессу Элинор последние несколько дней, которые провела в Булони, и не подумала о том, чтобы попросить у нее послание. Конечно, я не знала тогда, что увижу вас, но мне очень жаль. Я так глупа и жестока. Прошу прощения…

— Вам не нужно просить прощения. — На губах Эдуарда появилась легкая улыбка. — Я в восторге. Я не сомневался, что у вас для меня сообщение с требованием о заключении мира, чтобы принцесса Элинор могла вернуться домой.

Барбара почувствовала, как Альфред подвинулся ближе, и догадалась, что он хотел предупредить ее быть осторожнее в словах, но не обратила на это внимания.

— Принцесса никогда не прислала бы вам такое сообщение! — воскликнула она. — Милорд, вы должны знать ее лучше! Даже если бы она жестоко страдала, бедствовала — а она ни в чем не нуждается, кроме молитвы о вашем здоровье, — то и тогда принцесса Элинор никогда не попросила бы вас сделать для нее то, что противоречит вашим представлениям.

— Я действительно хорошо знаю мою Элинор. — Выражение лица Эдуарда неуловимо смягчилось. — Я бы понял, что послание ложно и мои враги прибегли еще к одному средству сломить мою волю. Надеюсь, вы простите мне, леди Барбара, что я подумал, будто вы могли участвовать в подобной интриге.

— Милорд, я с готовностью прощаю вас. — Барбара едва успела остановиться, чтобы не сказать, что, оказавшись на месте принца, она бы еще меньше верила дочери врага. Однако со стороны Эдуарда было несправедливо обвинять Генриха де Монфорта в преступлении, которого он не совершал. Она слегка улыбнулась и добавила: — Это правда, что я не согласилась бы передать вам поддельное послание. Но, должна сказать, что меня не просили этого делать и не спрашивали, что я собираюсь говорить вам.

Эдуард грубо рассмеялся:

— В этом не было необходимости. Я думаю, мои ангелы-хранители передадут суть нашего разговора моему тюремщику.

Принц взглянул через плечо Барбары. Она повернула голову и увидела еще двух стражников, сидящих на стульях по обе стороны двери. Она почувствовала себя глупо, потому что не заметила их и не подумала заранее, что здесь тоже могут быть соглядатаи. Быстро вспомнив сказанное ею, она осталась довольна собой и снова взглянула на Эдуарда.

— Генриха де Монфорта совсем не осчастливили возложенные на него обязанности, — вмешался Альфред. — Я надеюсь, вы не забудете, что знаете о нем не меньше, чем о вашей леди, милорд.

— Боже милостивый! Альфред д'Экс? — воскликнул Эдуард. — Что ты здесь делаешь?

Альфред улыбнулся. Он был уверен, что по своей рассеянности принц искренне не узнал спутника леди Барбары.

— Я — жених поспешно обрученной леди Барбары, — пояснил он, — и причина ее скорого возвращения в Англию. Она не стала бы выходить за меня замуж без согласия своего отца, а я чувствовал, что и так слишком долго ждал ее.

— Обручение, — снова повторил Эдуард, затем взглянул на Барбару и в самом деле улыбнулся. — Да, вы действительно сказали это. Я думал о чем-то еще и не понял смысла… Хорошо! Это счастливая новость…

Он встал и протянул Барбаре руку.

— Я думал, вы оба твердо придерживаетесь безбрачия… Ах… Возможно, это не то слово, но я действительно полагал, что вы оба не расположены к браку.

— О нет, милорд, — сказала Барбара со смехом. — Я была расположена выйти замуж только за Альфреда — и ни за кого другого.

Принц быстро взглянул на Альфреда, издавшего неясный звук, и подал знак страже принести табуреты. Барбара удивилась, когда стражники не стали садиться до тех пор, пока Эдуард не сел сам, и еще больше ее удивило, что они держали рукой каждый табурет, пока она и Альфред тоже не сели.

Альфред внимательно наблюдал за их поведением.

— Не мудро, милорд. Совсем не мудро. Человек, выигрывающий большинство турниров, умеет хорошо держать себя в руках и никогда не поддается недовольству, чтобы не оказаться побежденным. Каждая ошибка может стать гибельной.

— Они уже были моими… — Голос Эдуарда оборвался на полуслове, и Барбара перевела взгляд с одного мужчины на другого в полном замешательстве.