Рыцарская честь - Джеллис Роберта - Страница 82

– Никого там теперь нет.

Он не стал уверять, что верен ей, чему Элизабет все равно бы не поверила, а объяснил свое бегство в башню приставанием Глостера, которое он выносить больше не мог, но и одернуть которого так, как ему бы хотелось, тоже не смел. Затем он занялся распоряжением устройства своей жены, и она больше его не видела, пока, вымывшись, надушившись и переодевшись в роскошный халат, не улеглась, расслабленная, на постели, куда и поманила его.

– Подойди, Роджер, мне надо тебе кое-что сказать.

– И у меня есть что тебе поведать, – ответил он невпопад, присаживаясь на край постели. – Мы без малого три месяца не виделись. Тут столько всего произошло – обо всем не напишешь.

В слабом свете, проникающем сквозь щели башенных бойниц, и горящих возле постели свечей Элизабет вглядывалась в лицо самого дорогого ей человека и решила, что ничего говорить пока не будет. Она поняла, что даже радостным известием тревожить его сейчас не стоит. Он выглядел натянутой тонкой нитью, готовой порваться от малейшего натяжения.

Глава восемнадцатая

Роджер Херефорд лежал на жесткой походной койке в шатре и прислушивался, как ветер последних дней октября шуршал опавшими листьями. Ровное дыхание Элизабет на такой же койке рядом было удивительно успокаивающим. Он моргал своими светлыми густыми ресницами, голубые глаза на худом, изможденном лице стали еще синее и ярче, и размышлял, как это его задурили до такой степени, что он взял жену с собой. Тащить ее сюда, где вот-вот начнется сражение, было чистым безумием, и привез он ее, конечно, не по доброй воле. Хотя как на это посмотреть: ему самому хотелось ее взять с собой, даже понимая, что делать этого не следует, и только поэтому он уступил настойчивым уговорам Генриха и Глостера. Правда, никак не мог взять в толк, зачем это им понадобилось. Ее дружина была не нужна, а в таком настроении ее присутствие никакого украшения для общества не представляло.

Херефорд повернулся, и кровать жалобно заскрипела. Элизабет пошевелилась и протянула к нему руку. Рука была холодной, и Роджер натянул ей на плечи одеяло. Он стал тихонько поглаживать холодную ладошку, вроде бы согревая, а сам был рад просто подержаться за нее. Это давало ему точку опоры, он больше не барахтался беспомощно, мог устоять против лавины событий. Элизабет была его гаванью и якорем в бурном море жизни, гаванью не всегда спокойной, конечно, и у нее находила коса на камень, но безопасной. Была ли у них любовь, смеялись ли они или ссорились, после этого он лучше управлял собой и другими. Нельзя сказать, что она его успокаивала или расслабляла. Херефорд, лежа с закрытыми глазами, даже усмехнулся такому предположению; очень часто он выскакивал от нее дрожа от ярости, но тем не менее она придавала ему свежие силы. Спала она плохо, тревожно, хотя накануне они не делали ничего, что могло бы ее физически переутомить. Внезапно Херефорда стукнуло в голову: я съедаю ее, вот почему она такая изможденная и бледная.

Завтра все это закончится, все плохое и хорошее. Срок службы вассалов истекает, и последним их заданием будет сопроводить ее домой в Херефорд. А потому надо ему кончать думать об Элизабет, а поразмыслить, как вытащить из норы де Траси. Без него она скорее оправится и отдохнет. Они уже неделю осаждали Брид-порт, но пока ничего не добились. Правда, они проедают все, что было накоплено на этой земле. Никакого сопротивления их рейдам по окрестным селам не оказывается, и раздобревший за лето скот и собранный в амбары урожай в изобилии идут на их стол. Кое-что им перепало после захвата нескольких окрестных замков и городков, но Бридпорт как был им недоступен, таким пока и оставался. Де Траси не выходил на бой с Херефордом во главе своего войска, и Бридпорт не открывал перед ними своих ворот, пока де Траси оставался при полной военной силе, а противник его не мог продемонстрировать способность эту силу преодолеть.

– Подвинься, Роджер. К тебе хочу. Мне холодно.

Херефорд очнулся от беспокойного сна, при котором он крутился и что-то бормотал. Он не понял спросонья, чего жене надо, если телом она такая теплая, но с радостью обменял свое удобство на краткое и райское расслабление в тесноте, принесенное ее объятием, после чего уснул без сновидений. А утром, перед самым расставанием он наказывал ей:

– Смотри, следуй точно указанным маршрутом. Это немного длиннее, зато ты все время будешь на расстоянии нескольких миль от дружественного замка или крепости. Назначенные к тебе форейторы – опытные солдаты, так что делай, что они говорят, даже если они только подозревают неладное.

– Я же не дурочка, Роджер, и ты все это уже мне говорил. Знаю, знаю, если де Траси захватит меня, ты – конченый человек, и знаю, что он будет за мной следить. Я поеду очень осторожно.

Она отступила с дороги изувеченного клейменого холопа, видно, из приблудших к дружине жалких бродяг, тащившего вязанку дров. Ни Херефорд, ни его жена не взглянули на него, но они бы его не узнали, даже если бы и посмотрели. Без носа и без ушей, после многомесячного голодания де Кальдо больше не походил на человека. А для Херефорда в шатре, кроме Элизабет, никого и не существовало. Он обнял жену и припал к ней долгим поцелуем, потом поцеловал глаза и щеки, снова вернулся к губам.

– Благослови и храни тебя Господь, дорогая моя. Не бранись, что моя любовь заставляет просить тебя быть осторожней. Очень боюсь за тебя и ругаю себя, что позволил тебе задержаться в этих опасных местах. Только Богу известно, что станет со мной, случись с тобой несчастье по моей вине.

– Не волнуйся, Роджер, со мной все будет хорошо, я поеду очень осторожно. – Элизабет не только отдалась объятиям мужа, но и сама нежно его целовала. Она была просто счастлива, что он не заметил изменений в ее фигуре и что сама устояла перед искушением сообщить ему о беременности. Сейчас его душевное состояние улучшилось против того, каким оно было при встрече, но чем меньше его беспокоить, тем лучше для него. – Ради Бога, не беспокойся обо мне, обдумывая свои проблемы. Дела у вас идут хорошо, вы близки к крупным победам. Не позволяй себе поддаваться страхам за меня, – она крепче прижалась к нему и добавила тише: – …и всяким другим. Ты хорошо делаешь то, что тебе кажется верным. Кто знает, может быть, сны нам снятся как соблазн свернуть с верного пути…

Де Кальдо, прикинувшись занятым разведением огня, с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться от радости. Когда его увечья немного зажили, его вышвырнули на дорогу. Пока затягивались раны и пока он научился ловко украсть булку хлеба или курицу, он перенес такие мучения, что совсем потерял рассудок. И даже когда сознание понемногу стало возвращаться, беспамятство сохранилось. А ноги его носили благодаря звериной живучести да навязчивой идее погубить лорда Херефорда, из-за которого он сильно пострадал, хотя не знал, да и не хотел знать, что же с ним произошло. Шесть нескончаемых недель добирался он до армии Херефорда, еще неделю просил и клянчил, пока его допустили до самой грязной и черной работы в лагере за пригоршню отбросов со стола, и прошла еще неделя, пока он узнал, где стоит шатер Херефорда. Скоро де Кальдо понял преимущество своего скотского существования: на него никто не обращал внимания, только пинком отшвыривали, если он мешался на пути. Ему было нетрудно собрать охапку дров и принести в палатку Херефорда. Его сквайр, который остановил бы и расспросил всякого вошедшего, только взглянул на изуродованного, вшивого оборванца и вернулся к занятию со своими ногтями. Херефорд с женой, обмениваясь знаками любви, тоже не замечали, где и сколько он топтался возле них.

Смешным для де Кальдо показалось то, что эти двое не знали, что Херефорду надо было бояться именно его, а не де Траси. Еще смешно было слушать, как они говорили о будущем. Де Кальдо одному было известно, что будущего у Херефорда нет. Как только Элизабет выйдет из шатра, Херефорд умрет. Умрет со своими грехами, не причастившись, не помолившись и без последних обрядов. Де Кальдо на мгновение испугался, что Херефорд выйдет вместе с женой, но, взглянув украдкой, увидел, что он не одет, и успокоился. Правда, тут будет сквайр, чтобы одеть господина, как только уйдет Элизабет, но де Кальдо нужно всего мгновение. Быстро ткнуть украденным ножом, который он нащупывал за пазухой, и все.