На стороне бога - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 11

– Не знаю, – признался Дронго. – Боюсь, что из-за дождя мы еще не скоро дождемся помощи.

– Ты веришь в неизвестного убийцу?

– А ты как думаешь? – спросил Дронго, не поворачивая головы.

– Зачем ты разыграл этот спектакль с режиссером? Ты ведь прекрасно понимаешь, что никто всерьез тебя не обвиняет.

– Мне важна была их реакция, – признался Дронго. – Очень важно, что именно они скажут или подумают. Впрочем, я почти убежден, что убийца один из них. Просто нужно немного времени, чтобы разобраться с этим. Мне необходимо поговорить с Буяновым. Ты постарайся отвлечь внимание Погорельского, а я поднимусь наверх.

– Он, по-моему, не прочь выпить, а мне после операции нельзя, – напомнил Вейдеманис.

– Пей минеральную воду, – пошутил Дронго, направляясь к лестнице.

Сверху спускались Людмила и Буянов, которые несли подносы со стаканами чая.

– Я не буду пить чай, – громко заявил Погорельский.

Отари, поднявшись с места, взял у жены поднос.

– Сергей, – позвал Дронго актера, – можно вас на минуту?

Буянов удивленно оглянулся, но поставил свой поднос на столик и подошел к Дронго.

– Я хочу с вами поговорить, – тихо заявил эксперт. – Давайте отойдем к окну. Мне нужно задать вам несколько вопросов.

– Думаете, что я ее убил? – спросил Буянов.

– Нет, не думаю. Но у меня есть несколько вопросов. Вы можете со мной поговорить?

– Конечно, могу. – Буянов отошел к окну вместе с Дронго.

– Сегодня утром я случайно слышал ваш разговор, – сообщил Дронго. – Вы стояли над обрывом, где я сидел, и я услышал, как вы жаловались на своего режиссера.

– Подслушивать некрасиво, – чуть покраснел Буянов.

– Это получилось случайно, – пояснил Дронго. – Вы действительно не ладите со своим режиссером?

– С ним в последнее время трудно ладить, – ответил Буянов. – Он, кажется, сам не знает, чего хочет. И у него все чаще бывают «творческие простои».

– В смысле запои?

– Вот именно. Он раньше такого себе не позволял. Кажется, поэтому он и снимает гораздо хуже, чем прежде.

– Разговаривая со своими подругами, вы сказали, что он обязан помнить о том, что пережила Катя. Вы можете мне сказать, что она пережила? Почему вы так выразились?

– У нее были неприятности, – хмуро пояснил Буянов, – семь лет назад. Она тогда жила в Ташкенте, и Погорельский впервые пригласил ее на съемки своего фильма. Вы его, наверное, видели. «Хищники» назывался. Очень известный был фильм.

– Может быть, – вежливо согласился Дронго. – Что там произошло?

– Не знаю. Они были на съемках в горах, и там случилась неприятная история. Двое сотрудников съемочной группы погибли на глазах у Кати. Кажется, их убили. У нее был нервный срыв, она попала в больницу, а через год переехала из Средней Азии в Москву.

– Так вот почему у нее миндалевидные глаза. Очевидно, мать у нее была узбечка?

– Нет, – невесело улыбнулся Сергей. – Отец у нее был украинец, а мать – казашка. Они познакомились на целине, еще в начале шестидесятых. У Кати с братом восемь лет разницы.

– Вы ее любили? Извините, что я вас спрашиваю, но мне нужно это знать.

– Она мне нравилась, – дрогнувшим голосом ответил Буянов. – Очень нравилась, – добавил он мгновение спустя.

– Вы не знаете, что конкретно произошло на съемках? – уточнил Дронго.

– Я не расспрашивал. Ей было неприятно, и она никогда не говорила со мной на эту тему.

– Понятно. Последний вопрос. У нее действительно были сложные отношения с Погорельским? Или он иногда срывался?

– Какие отношения? – недовольным голосом переспросил Сергей. – У них не было вообще никаких отношений. Погорельскому нравится Толдина, которую он снимал уже в четырех фильмах. Все знают, что она его «прима». А Катя была не в его вкусе, но на этот фильм он почему-то согласился ее взять. Наверное, из-за Толдиной. Они вместе с Катей работают в одном театре.

– Понятно. Спасибо вам, Сергей. И примите мои соболезнования.

Буянов как-то неопределенно кивнул головой и вернулся к столику. Дронго прошел в бильярдную комнату. Усманов торжественно показал ему коробку свечей.

– Теперь мы не останемся без света, – сказал он.

– Надеюсь, что до этого не дойдет, – пробормотал Дронго. – Лучше бы ваши друзья сумели найти и запустить движок.

– Найдут, – убежденно заявил Усманов. – Вы недооцениваете Нуралиева. Он такой дотошный, найдет все, что угодно.

– Я пойду и посмотрю, как они там, – сказал Дронго, надевая куртку.

В этот момент свет моргнул в третий раз, и на целую секунду они остались во тьме. Секунда показалась долгой.

– Хорошо, что мы нашли свечи, – сказал Усманов.

Дронго взял свою куртку и, надев ее, вышел из дома. Ветер несколько стих, но дождь только усилился и теперь лил сплошным потоком. Дронго обошел дом и поспешил в подвал, где, очевидно, должен был находиться движок, рассчитанный на автономное обеспечение светом. Внизу он обнаружил Нуралиева, сидевшего на стуле, и стоявшего рядом Олега Шарая. В подсобке было темно, лампочка едва освещала все пространство, и фигуры людей, казалось, расплывались в полумраке.

– Движок нашли, а бензина нет, – невесело объяснил Нуралиев. – Олег, иди в дом, может быть, на кухне есть бензин. Посмотри как следует.

– Откуда там бензин? – лениво спросил Шарай. – Может быть, спирт там и есть, но его лучше в себя заливать.

– Ступай и посмотри, – недовольно повторил Алтынбай, – давай быстрее. Хочешь, чтобы мы без света сидели?

Когда Шарай вышел, Дронго сел рядом с Нуралиевым.

– Думаете, там будет столько бензина?

– Не знаю. Может, и не будет, – равнодушно ответил Алтынбай. – Все равно нужно посмотреть и успокоить людей немного, чтобы не так волновались. Главное – чтобы не было паники. Это хуже всего.

– А вы опытный человек, – сказал Дронго.

– Конечно, – кивнул Алтынбай. – Мне тридцать четыре, из них половину жизни я воевал. Будешь тут опытным.

– Я думал, вам больше, – признался Дронго. – Вы кажетесь старше.

– Это из-за контузии. Я обрил череп после ранения и настолько привык ходить лысым, что теперь уже регулярно ношу эту прическу, если можно так выразиться.

– Где вы были ранены?

– У нас в Таджикистане во время гражданской войны. Прямо в Душанбе меня и ранило. Я потом несколько месяцев в госпиталях валялся. Странно даже: я две войны прошел, а так глупо подставился.

– Где вы воевали до этого?

– Сначала в Афганистане, – сообщил Алтынбай, – а потом у нас в Таджикистане. Будешь тут опытным человеком.

– Вы ведь говорили, что были борцом? – напомнил Дронго.

– Был, – невесело кивнул Алтынбай, – был и сплыл.

– Не понял.

– Не дали мне завершить мою борцовскую карьеру, – усмехнулся Алтынбай. – Еще в восемьдесят шестом, когда я стал чемпионом Таджикистана по борьбе. Мне тогда двадцать один год был. Казалось, что впереди карьера, удача, награды. Мне говорили, что я легко стану чемпионом Европы. Я ведь не всегда был таким тяжелым. Тогда в моем весе конкурентов у меня не было. Но все получилось по-другому. Все рухнуло в один день...

– Почему? – поинтересовался Дронго. Его собеседник молчал. – Если вам неприятно, то можете не отвечать, – тактично заметил Дронго.

– А чего скрывать? – вздохнул Алтынбай. – Сейчас уже можно говорить. Об этой истории знал весь Душанбе. Мы отмечали мою победу в ресторане. Как раз завершился чемпионат республики, где я стал чемпионом. Потом пришло сообщение, что меня берут в сборную Союза. Представляете, в каком состоянии я был? И вот именно там появились молодые подонки. С нами были женщины, красивые женщины. Жена одного моего друга и сестра другого. Он ее специально пригласил, хотел со мной познакомить. Мы с ее братом близко сошлись на сборах. Ну и пришли эти выскочки.

Сейчас даже странным кажется, что такое время было. Эти пижоны не умели ничего делать, нигде не работали. Нынешние подонки хотя бы воровать научились. А те пользовались деньгами и связями своих родителей. Вы можете себе представить, как все было. Сначала кто-то из них сказал обидное слово, но мы попросили молодых людей не увлекаться. Их четверо было, а нас пятеро мужчин и две женщины. Ну, я бы сам легко всех четверых раскидал. Это было нетрудно. Но они не успокоились. Один подошел и пригласил танцевать жену нашего друга. Мы снова попытались объяснить, но он опять ничего не понял. А потом слово за слово, как это обычно бывает, и кончилось тем, что один из мерзавцев толкнул одну из наших женщин. В общем, была драка. Оказалось, что у двоих из этой четверки с собой были ножи. Кто мог подумать, что все так обернется? Они порезали двоих наших ребят, пока мы поняли, в чем дело. Тут, конечно, мы им выдали по полной программе. А когда закончилась драка, выяснилось, что у нас есть один погибший. Представляете, что с нами было?