Рыцарь без позывного (СИ) - "Бебель" - Страница 25

— Сейчас я тебе покажу, мальчишку... — я бросил пару потертых лепестков на столешницу.

Чуть напрягшись, седой демонстративно погладил длинную бороду, и, вновь развернув посох, принялся тыкать им в холст.

— Мухи зловонные, колодцы темные, тропы обреченные... — гадальщик удивленно уставился на свои пустые руки.

Прокашлявшись, я крутанул украденный тяжелый посох и упер его в холст. Под благоговейный шепот зрителей, картинки вновь ожили и принялись бегать по натянутой ткани. Небось они решили, что я тоже дофига колдун. Сразу видно, интеллигенция!

— В магнитах уличенные, шарлатанами нареченные, по жопам... Отлупленные? — я раздраженно опустил посох. —Блин, с рифмой вообще туго! Гена, а ну подскажи чего посмешнее!

Едва я повернулся к самозваному оруженосцу, как в грудь впечатался огромный кулак. Выпучив глаза и разломав своей задницей стол, я едва успел перекатиться в сторону, прежде чем грязный сапог размозжил бы мне голову. Трофейный кинжал вылетел из-за пояса и зазвенел куда-то к фонтану.

Огромный бородач в нагруднике с легкостью отшвырнул кинувшегося красавчика и схватился за оброненный посох.

— Мое!!! Не трогай!!! — проревел здоровенный идиот, исходя слюнями на густую бороду.

Судя по злобным поросячьим глазкам, он явно вознамерился вогнать эту железку мне по самую глотку. И не он один — отбросив смешную шляпу, горе-гадальщик, уже несся с ножом наперевес.

До чего обидчивые жулики пошли!

Глава 10: Лелик и Болек.

Едва я вскочил на ноги, как снова чуть не рухнул. Спасибо глашатаю, чья неловкость и необъятные жирные телеса, приняли на себя весь гнев бородача. Получив от огромного идиота сапогом по заднице, человек-газета покатился колобком к фонтану.

— Жезл! Жезл гони! — завопил мужик в рясе, уже метя ножом мне в ногу.

То ли не заметил, что магнит уже у бородача, то ли ему отчаянно захотелось ощутить мой жезл власти на своих губах. Третьего не дано…

Подобрать свой кинжал я никак не успевал, а потому подобрал чужую бороду. С забавным чпоканьем, седая волосня отделилась от подбородка. Поглядев на болезненно трущего небритую морду мужичонка, которому и тридцати не было, я, покрепче схватился за накладную бороду и, на манер веревки, обвил его руку с ножом.

Последнее что увидели лукавые глазки, — длинный шрам через весь лоб, доставшийся от гранатного осколка. Приняв башкой в нос, псевдо-волшебник зашатался и попятился назад. Запнувшись о пытающегося подняться глашатая, он рухнул прямо в фонтан, увлекая за собой свою же накладную бороду.

Ощущение триумфа было прервано резким ударом в плечо. Бородач, очевидно, метил в голову, но блеснувшая на солнце рапира, помешала смертельному удару. Держась за отбитую руку, я в который раз помечтал о крепком панцире, а не мягкой стеганке.

Недоделанному оруженосцу же, похоже, грезились ратные подвиги да неугасающая слава в веках. Иначе я не могу объяснить, почему этот придурок не отошел подальше, как все зрители, а носился вокруг бородача, тыча в него иголкой, будто ужаленная в жопу оса. Но все выпады дорогой зубочистки, с легкостью пресекались уханьем железного посоха.

Впрочем, дурак дураком, а жизнь мне спас… Кажется.

Попытавшись пошевелить раненной рукой, я болезненно скривился и бросил эту затею. Зато поднял оброненный кинжал. В момент, когда огромный сапог протаранил живот пацана, я со всего маху вонзил кинжал здоровяку в печень.

Или вернее, попытался.

Острие пробило плотный плащ и ушло вбок. Пара мелькнувших искр, натужный скрежет металла и вот огромная туша уже гневно зыркает на меня, занося злополучный посох.

Отлично, у него, походу, полный панцирь! Вот же урод!

— Ах ты даун бронированный! — я быстро прошелся лезвием по толстым пальцам и еле-еле отскочил в сторону от размашистого удара.

Порезанные пальцы великана, больше похожие на сардельки, не удержали жезл, и тот больно врезался в мой ботинок. Уже прикидывая, в какую бы сторону побыстрее сбежать, я вдруг услышал звонкий свист, прокатившийся по всей площади.

Звеня кольчугами и протяжно визжа свистульками, к фонтану бежала четверка стражников.

Обернувшись, здоровяк уже было кинулся искать посох, но его небритый напарник быстро утянул верзилу за собой.

— Потом-потом! Ноги делай, ноги!

Обиженно топнув ножкой и проревев что-то нечленораздельное, бородатый тут же бросился наутек, едва не затоптав нерасторопного водоноса. Следом за ним, сверкая сандалиями, брызжа водой вперемешку с кровью и подгоняя великана, спешил псевдо-старец.

— Спринтеры, мать их… — я сплюнул и, поморщившись от боли, подобрал трофейный магнит да подошел к кашляющему красавчику.

Фенечки в волосах порядком перепачкались в дорожной пыли, но его взгляд был ярче солнца:

— Сир… — прокашлял он, принимая протянутую руку. — Я достойно справился?!

Пожав плечами, после недолгих раздумий я потрепал его по плечу. Справился он, конечно, паршиво, но товарища в беде не бросил. А это самое главное.

Поставив парня на ноги, я недовольно поморщился от острого копья, бесцеремонно сунутого в мою рожу. Красуясь красными кафтанами, пара стражников окружила нас, пока оставшаяся двойка ринулась в погоню.

Тот, что постарше, огладил густую темную бороду и, сверкнув медной бляхой на кушаке, положил руку на копье напарника, принуждая его опустить оружие.

— Ты откудова будешь, земляк? — обратился он ко мне.

— Знамо дело, откуда. — ответил я, памятуя наставления одноногого хрыча. — Оттуда же, откуда все люди родятся. От папки с мамкой.

Удовлетворившись ответом, северянин скомандовал напарнику опросить лоточников, а сам, повелев мне никуда не уходить, принялся за кашляющего глашатая.

— Сир, возможно, стоит откупиться? — шепнул пацан мне на ухо, заговорщицки постучав по кошелю на поясе.

— Стой и не рыпайся, депутат доморощенный… — руку жгло огнем и я не нашел ничего лучше, чем воспользоваться водой из фонтана.

Несмотря на то, что из-за схожего роста и черт лица, все принимают меня за северянина — выше моста я никогда не был. Зато дед был. Прорву лет в тамошних лесах на всякую нечисть охотился, прежде чем в наемники податься. Собственно, из его-то болтовни я и знал, как вести себя с местными стражниками.

— От южного конелюба «снеговик» и копейки не примет. — объяснил я Гене, помогавшему мне снять куртку. — На севере наши монеты не в ходу, это раз. А два, это… Ух етить!

Плечо все почернело, и лишь лопнувший кровавый лоскут говорил, что это все еще рука, а не кирзовый сапог. Если бы в башку попал, я бы точно отъехал. Первый раз в жизни, тоскую по армейскому шлему. Несмотря на внешнюю неказистость и охреневший вес, он даже автоматную пулю мог остановить, не то, что железную палку.

— Что “два”? — осведомился пацан, стараясь не глядеть на ушиб.

— В хрен ты им не тарахтел, вот что! Деньги мне и самому пригодятся. Тебе пригодятся, то есть. — я достал первую попавшуюся тряпку и смочив ее в фонтане, обмотал вокруг синяка.

Так себе компресс, но на безрыбье и рак в небе журавль.

Закончив со свидетелями, перед нами вновь возникли стражники. Без былых подозрений, но все еще настойчиво, они “порекомендовали” немедленно пройти с ними до гарнизона. На возражения, мол, “мы и сами грамотные, можем и здесь все написать” они лишь многозначительно хмурили брови.

Хлебнув напоследок воды из фонтана, я покорно отправился следом за северянами. Что толку спорить? И так все ясно.

— Сир, отчего они нас арестовали? Мы невиновны! Они сами убедились, опросив очевидцев! — принялся докучать красавчик, едва мы вышли с площади.

Поглядев на прохожих, старающихся лишний раз не попадаться северянам на глаза, я нехотя ответил:

— Не “нас”, а меня. За беглого приняли, можешь не сомневаться.

Парень разбирался в порядках северян, как армейский повар в деликатесах. Всю жизнь в этом мире живет, а нихрена не знает! Вот уж правда, внешность есть, — ума не надо!