Роузлинд (Хмельная мечта) - Джеллис Роберта - Страница 59

Но нынешнее состояние воинов не заботило Элинор. Свой долг по отношению к ним она выполняла и гордилась тем, что делала это получше многих других. Они хорошо питались, у них была прочная амуниция и добрые кони; если кто-нибудь заболевал, Элинор распоряжалась, чтобы была оказана медицинская помощь, а если позволяло время, то и сама навещала больного, чтобы убедиться, что все идет нормально. Жены и дети ее воинов, у кого они были, тоже были окружены заботой на все время службы, а, не дай Бог, кто-то погибал, семье помогали устроиться в жизни без кормильца – сыновей обучали военному делу, если они были пригодны к службе, дочерей выдавали замуж или брали на работу в замок.

Элинор расстроило, что на какие-то мгновения она не досмотрела за тем, чтобы достойные почести оказывались женщинам менее удачливым, чем она. Дамы, сопровождающие королеву, не были женами и дочерьми крупных магнатов, у которых были свои поместья в Англии. В основном, это были вдовы, которые, будучи еще относительно молодыми, не представляли особого интереса с точки зрения замужества. Для них больше не было места там, где они привыкли жить. У большинства были дети, которым причиталась их личная собственность. Это не оставляло им шансов, чтобы привлечь возможных претендентов на замужество, кроме того, если бы во втором браке еще родились дети, могли вспыхнуть разногласия между двумя сторонами наследников. У некоторых дети были взрослыми и требовали наследство уже сейчас; и, разумеется, большинство женщин не были подготовлены к тому, чтобы самостоятельно управлять своими поместьями, в результате чего детям назначался опекун-мужчина. Одним словом, в любом случае несчастные женщины не были хозяйками в собственных имениях, более того, они мешали всем.

Другим дамам повезло еще меньше. У вдов, по крайней мере, было право требовать часть дохода от собственности, ранее принадлежавшей им. Призванные служить королеве, они могли рассчитывать на ее поддержку и защиту: она следила, чтобы их не оставили без гроша. Но другие вообще никогда не были замужем. Девушки с незначительным приданым, родители которых не позаботились о них заранее, те, которые ошиблись в выборе опекуна, просто были бы не в состоянии обеспечить своих детей. Обычно эти девушки лишались права владения собственностью бессовестными родственниками по мужской линии. У них ничего не было; им повезло, что их не лишили жизни из-за наследства. Они полностью зависели от королевы, которая содержала одних из жалости, других – как возможное средство давления на бесчестных мужчин.

Обо всем этом Элинор впервые узнала, только когда появилась при дворе. Она еще раз возблагодарила Господа за то, что он послал ей дедушку с бабушкой, которые сумели сделать так, что даже сильные мужчины покорно склонялись перед ней. Погрузившись в свои мысли, она пренебрегла заботами о женщинах, с которыми путешествовала. Она знала, что они тайно негодовали и завидовали тому, что она богата, обладает властью и ни от кого не зависит. Она не могла наладить отношения с ними, но никуда не годилось быть откровенно высокомерной, и открыто демонстрировать разницу в их положении.

Как раз в этот момент, когда Элинор пыталась избавиться от приступа черной меланхолии и завязать беседу с попутчицами, на дороге показался всадник на взмыленном коне. Он придержал коня у сбившихся в кучку женщин, озабоченно пытаясь разглядеть их лица под низко опущенными капюшонами. Внезапно его лицо просветлело.

– Госпожа! – он подъехал вплотную к Элинор, преклонил колено, не обращая внимания на грязь.– Слава Богу, я нашел Вас! – он расстегнул ворот камзола и вытащил пакет.– Это от сэра Андрэ.

В пакете были письма: Элинор ощущала плотный пергамент под оберткой. Она тут же почувствовала, как резко обострилась враждебность женщин. Ее человек говорил с ней по-английски, и она понимала его. Для них это была еще одна причина, чтобы относиться к Элинор с подозрением и неприязнью. Она жестом приказала воину подняться. Он почтительно поклонился, сбрасывая капюшон, чтобы она увидела его лицо. Элинор узнала его.

– Сэр Андрэ ждет ответ, Адам?

– Я не знаю, госпожа. Мне он не сказал, будет ли ответ. Он приказал мне поспешить и, если будет необходимо, последовать за Вами в Нормандию, но он не сказал, ждать ли мне ответ.

Его лицо светилось гордостью: госпожа узнала его, а ведь ей служили многие. Элинор не обращала внимания на это. Она с детства была обучена этому трюку. И снова она с благодарностью вспомнила деда и бабушку – как хорошо они вымуштровали ее людей! Как великолепно они подготовили ее саму к роли образцового феодального лорда. Ведь она определенно не была образцовой леди – Элинор сама это хорошо знала. Истинные леди, лишенные собственности из-за того, что не знали, как удержать ее, сейчас смотрели на нее почти с ненавистью. Обычно их злоба не производила на нее никакого впечатления, но сейчас, в теперешнем мрачном состоянии даже этой малости хватило, чтобы выбить ее из колеи.

– Прекрасно, Адам, ты свободен.

«Прощанье, – подумала Элинор.– Должно быть, это прощальные письма». Тем не менее, она почувствовала холодок где-то в желудке и неприятное чувство вины, что еще больше ухудшило ее и без того плохое настроение. Она понимала, что надо сразу прочесть эти письма. Она чувствовала, что в них есть неприятное известие, а ей и без того хватало неприятностей. Она заткнула пакет за пояс под плащом как раз в тот момент, когда на дороге показался Саймон с остальной половиной отряда ее воинов.

Так же, как и Иэн, Саймон научился не спускать глаз с Элинор. И сейчас он не упустил то, каким быстрым и ловким движением она спрятала пакет, в котором, без сомнения, были письма. После всех трудностей, какие только может испытать человек, отвечающий за путешествующую знать, вид пакета, который спрятала Элинор, был для него последней каплей. Зачем женщине прятать письма, если они не от любовника?! Саймон повернулся к командиру своего отряда с таким выражением лица, что закаленный в боях воин побледнел.

– Поднимите на борт воинов и коней, и как можно быстрее, – мягко произнес он.

Командир мгновенно прикинул, что будет, если попытаться взобраться на борт прямо в седле. Это сэкономит время, да и лошади будут лучше вести себя со всадниками. Но молодые неопытные воины были не в состоянии удержать своих коней в такой сложной ситуации. Честно говоря, некоторые воины были напуганы не меньше лошадей. Да, так дело не пойдет. Командир спешился сам и отдал приказ своим людям, размышляя в то же время о том, как пронзительно кричали служанки, плакали и умоляли слуги, когда им приходилось переезжать куда-либо. Один слуга поскользнулся на трапе, упал между кораблем и причалом и был раздавлен. Несколько человек утонули. Он взглянул на дам, в сторону которых пошел Саймон. Вот что значит воспитание: они не боялись.

Командир ошибался. Благородные дамы просто были приучены не выдавать свои чувства. На самом же деле они были напуганы так же, как самая последняя горничная. Никто из них, кроме Элинор, никогда не был на борту корабля. При обычных обстоятельствах придворные дамы пересекали бы неширокий пролив множество раз. Королева иногда сопровождала мужа в поездках в его владения в Нормандии или Анжу, или сама навещала свои поместья в Провансе. Но обстоятельства были далеки от обычных: королева Элинор долго находилась в изгнании. И хотя ей была разрешена некоторая свобода передвижения, о поездке за море в ее владения не могло быть и речи; естественно, что ее фрейлины были тоже ограничены в своих действиях.

Сейчас, когда приехал Саймон, они дали выход своим чувствам, нервно забрасывая его вопросами о корабле, о море, о плавании. Саймон и не пытался высвободиться из кольца цеплявшихся за него рук, но его улыбка была данью вежливости, не более.

– Вам следует спросить об этом леди Элинор, – отвечал он.– Я переплывал канал всего четыре или пять раз, и мало что знаю о море и плавании. Могу только заверить вас в том, что наш корабль надежен, а моряки достаточно опытны. Надеюсь, это поможет нам в нашем путешествии. А Вы, леди Элинор, что Вы можете сказать о плавании?