Роузлинд (Хмельная мечта) - Джеллис Роберта - Страница 27

У Саймона было намерение заговорить об Вильяме и леди Изабель как бы невзначай, будто он увидел их в том же зале, и это напомнило ему о том, что он собирался ей рассказать, но после трех дней тщетных попыток он сдался и нашел Гийома, пажа, который знал Элинор внешне, и ему не понадобилось бы спрашивать других, как ее найти, чтобы передать записку, что привлекло бы внимание и вызвало кривотолки.

Саймон послал его к Элинор сказать, что он просит ее прийти в Королевский сад по делу. Гийом сначала открыл рот, собираясь что-то сказать, но передумал. В конце концов, это не его дело, если сэр Саймон хочет вымокнуть до нитки под дождем, который уже начал собираться.

Но погода меньше всего заботила Саймона – ему очень не хотелось вызывать ее на разговор запиской. Ведь если оторвать Элинор от какого-нибудь приятного занятия, она просто примет в штыки всю эту затею, чтобы разозлить его. Однако дело не терпит промедления. Он слышал, что Ричард уже в пути и скоро будет в Англии.

На самом деле Саймон недооценивал Элинор. Она никогда не была злобной, разве что острой на язычок, а что касается «приятных занятий», то ей до смерти наскучили эти «светские беседы» и бессмысленное времяпрепровождение. Она бы даже согласилась поработать прачкой, только бы делать что-нибудь конкретное.

Поэтому, получив записку, она не заставила себя долго ждать и появилась так быстро, что Саймон даже не успел подготовиться.

Он ожидал, что ее возмутит его приглашение, и одним из самых безобидных способов выражения этого возмущения будет опоздание. Вместо этого она выглядела обрадованной и заинтересованной. Даже не отпустила язвительного замечания по поводу черных туч, которые с каждой секундой нависали все ниже и ниже.

–Я здесь, мой господин. Надеюсь, ничего серьезного не произошло?

–Нет. Нет… э… ничего серьезного. По крайней мере, с твоими людьми и землями.

Вместо вопроса Элинор склонила голову набок, словно любопытная птичка, которой интересно узнать, что будет дальше. То, что Саймон так срочно вызвал ее в сад, несмотря на грозу, означало, что он хочет поговорить с ней о чем-то с глазу на глаз. Саймон сказал: по делу, а дела-то никакого и нет. Конечно, от Элинор не ускользнули попытки Саймона остаться с ней наедине, но она намеренно не помогала ему в этом, с любопытством ожидая, что же он предпримет. Но ее несколько удивило его решение так просто вызвать ее.

– Я… э, может, присядем? – Саймон указал на каменную скамью под навесом в углу сада.– Надеюсь, моя записка не нарушила твоих приятных занятий.

– Саймон, – ответила Элинор, слегка улыбаясь и придерживая платок, – дул сильный ветер.– О чем ты хочешь поговорить со мной? К чему вся эта учтивая вежливость, когда ветер нас сейчас просто снесет?

Как всегда, быстро раздражаясь, Саймон уже было открыл рот, чтобы возмущенно ответить, что он всегда вежлив, но проглотил свой ответ, учитывая обстоятельства, и безнадежным голосом ответил:

– Я хочу, чтобы ты сделала мне одолжение.

– С радостью, – сразу же ответила Элинор. Ее лицо сразу стало серьезным. Она поудобнее уселась на скамью, подоткнув юбки и головной убор так, чтобы ни ветер, ни что-либо другое не отвлекали ее, и превратилась во внимание. То, что Саймон попросил об одолжении, обеспокоило ее, и нерешительность его больше не казалась ей забавной.

– Конечно, – вполне искренне уверила она его.– Я буду рада послужить тебе всем, чем могу.

– Не совсем мне, – начал Саймон и, ободренный добротой и вниманием в ее лице, просто рассказал ей историю Вильяма.

– Не знаю, – задумчиво произнесла Элинор, – очевидно, что Изабель несчастна, но оттого ли, что ее вынуждают подчиниться и выйти замуж за Вильяма Маршала, или по другой причине, я не могу сказать. Саймон, я поговорю с ней, как ты меня просишь об этом, но правильно ли это? Правильно ли то, что я навязываю ей расположение к Маршалу? Ведь она не сможет настоять на своем, более того, ее всегда учили, что покорность, пусть даже неблагоразумная, – сестра добродетели. Поэтому, если ей прикажут, она выйдет замуж за Болдуина.

Саймон прикусил нижнюю губу.

– А ты не могла бы как-нибудь укрепить ее дух? Даже если она чувствует, что будет проклята за грех непослушания, за гордыню или еще за что-нибудь, чего она боится? В любом случае это лучше, чем выйти замуж за Болдуина. Клянусь тебе, я говорю так не потому, что Вильям – мой друг, и я хочу, чтобы он получил то, чего он страстно желает, а ради самой леди Изабель.

– Но…

– Как мужчина, Болдуин Бетунский не сможет удовлетворить ни одну женщину, – взорвался Саймон.– И не проси меня сказать тебе больше, потому что я не могу и не хочу.

Лорд Ричард и его самый близкий друг Болдуин, который не сможет удовлетворить ни одну женщину, груз на сердце королевы – все эти факты пронеслись в голове Элинор, и она почувствовала, что здесь есть какая-то связь. А нет ли здесь связи и с леди Элоиз? Но тут же вернувшись к более насущным проблемам, она подумала: а что будет предложено Вильяму Маршалу взамен, если Изабель отдадут за Болдуина? Конечно, не Изабель Глостерская. Она недавно открыто хвалилась, что выйдет замуж за последнего оставшегося из династии: Анжуйских, принца Джона, и даже, не колеблясь, расписывала, как она будет править, когда станет королевой, ведь в крестовых походах людей погибнет больше, чем вернется обратно. Даже Элинор покоробила такая откровенность. Так, Изабель Глостерская отпадает. А менее обеспеченные девушки, как бы ни было благородно их происхождение, были недостойны Вильяма. «Значит, его невестой могу стать я!» – вдруг дошло до Элинор.

Как только эта мысль пронзила ее мозг, она вспомнила слова королевы о том, что если она убудет вынуждена выйти замуж, ее будущий муж сбудет достойным человеком. Из того, что говорил Саймон, выходило, что королева говорила истинную правду. Вильям Маршал казался достойным любви любой женщины, и он был выше по положению, чем когда-либо сможет стать Саймон.

Элинор почувствовала, что Саймон смотрит вверх, и в этот момент брызнули первые капли дождя, забарабанив по листьям над ними.

– Я сделаю все, что смогу, – ответила Элинор на просьбу Саймона укрепить дух Изабель и, когда они уже бежали к двери под проливным дождем, добавила:

– Раньше я не особенно прислушивалась к тому, что говорит Изабель, но сейчас буду более внимательной. Возможно, я пойму, почему она так печальна.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Элинор не обращала внимания на то, что слышала в комнатах дам, и не пыталась найти зерна истины в кучах отбросов. Не успел наступить вечер, а уже стало понятно, что Изабель успеет выйти замуж и несколько раз стать матерью, прежде чем Элинор сумеет получить правдивые сведения. Возможно, ей надо побыть среди матрон постарше, которые прислуживали королеве? Да, именно так! Это было прекрасным местом для того, чтобы по крупицам отбирать факты и, кроме того, решало проблему скуки.

Загоревшись этой идеей, Элинор была готова броситься на поиски Саймона, чтобы поделиться с ним своим блестящим планом, но вовремя одумалась. Она вдруг поняла, что Саймон не только не будет в восторге, а вообще запретит ей это делать. Он просто скажет: «Ты собираешься шпионить за королевой?!» Ну что ж, призналась Элинор в душе, именно так это и называется. Но она тут же решила, что Саймон – просто благородный дурак. Если королеву волнует благосостояние ее собственное, ее сына или даже всего королевства, то почему она, Элинор, не имеет права позаботиться о благе собственном и ближнего! И потом, она ведь не пустая сплетница: от нее никто не узнает о том, что происходит. Будет знать только она, чтобы поступить должным образом.

Этим же вечером Элинор предприняла первые шаги к выполнению задуманного. Она откровенно флиртовала с двумя кавалерами, которые просто мечтали о ее обширных владениях, но практически не имели шансов заполучить желаемое. Оба они были младшими сыновьями могущественных магнатов, печально известные легкостью, с которой меняли преданность одному монарху на преданность к другому. Роджер Бигод имел густые черные брови и такие же мрачные амбиции, в чем походил на своего деда. Без сомнения, ему бы нашлось место в огромных отцовских поместьях, но мало кого могла порадовать такая перспектива. Мило де Боуэн больше походил на придворного щеголя: он элегантно одевался, сыпал любезностями, но он ни разу не посмотрел в глаза Элинор, а когда все же смотрел, избегая ее взгляда, рот его становился неприятно влажным и расслабленным.