Роузлинд (Хмельная мечта) - Джеллис Роберта - Страница 23

Элинор опустила глаза и закусила губу. Она была слишком хорошо воспитана, чтобы начинать спор на виду у прислуги – особенно спор, в котором она не выйдет победительницей. Саймон тоже рассчитывал на это, и она это знала.

– Да, мой господин, – кротко пропела она и подошла к нему, чтобы дать свою руку. Но, как только они сошли с возвышения, она прошипела:

– Трус, мерзкий трус, решил воспользоваться ситуацией.

– Я не в настроении сегодня пререкаться с тобой, Элинор, – прорычал в ответ Саймон, и на его щеках проступил румянец.

Леди Гризель бросилась вперед, чтобы узнать у Элинор, не нужна ли в чем помощь, но сэр Андрэ отвлек ее каким-то вопросом, давая возможность Саймону и Элинор подняться на лестницу и поговорить без свидетелей.

Сэр Андрэ не знал, что замышляет Элинор, но увидел, как распрямились плечи Саймона, и решил дать Элинор шанс.

Элинор тоже почувствовала, как с приступом гнева в тело Саймона вновь вселилась жизнь. Сначала ее резкий ответ был непроизвольным. Она ведь говорила, что хочет отправиться ко двору, но не понимает, почему нужна такая спешка и суета. Сейчас ей хотелось только одного: вывести Саймона из мрачного состояния. Если не помогает лесть, значит, надо его больнее уколоть. Она намеренно продумала, что бы такое обидное сказать. Если гнев облегчит его боль, пусть себе гневается! Может, перестанет думать о ней!

– Вам повезло, что я слишком честно отплатила Вам той же монетой, – сказала она тихо, со злобой в голосе.– Поделом Вам будет, если я заболею каким-нибудь женским недугом, который задержит наш отъезд на неделю.

– Женским недугом! – У Саймона от неожиданности перехватило дыхание.– Да я никогда не поверю, что Вам знакомы женские недомогания, которые свойственны дамам кротким, мягким и послушным!

– Я тоже кроткая, мягкая и послушная, когда со мной хорошо обращаются, – ответила Элинор, быстро повернулась и побежала по ступенькам, не дав Саймону опомниться.

Он застыл на месте, уставившись ей вслед и кипя от злости. Как посмела она сказать, что он плохо обращался с ней! Только потому, что на этот раз приходится считаться с его интересами, а не с ее, как это было раньше! Кроткая, мягкая и послушная! Да, она была послушной, пока он отвечал ей «да» и угождал всем ее прихотям. Она назвала его трусом, мерзким трусом! Да еще не родился такой мужчина, который посмел бы так его оскорбить! А она… Саймон повернулся и метнул свирепый взгляд на сэра Андрэ, который в этот момент быстро и простодушно взглянул вверх, туда, где они стояли. Если бы рядом никого не было, Саймон сказал бы главному сенешалю Элинор, что он думает о том, как они управляются со своей госпожой. Но как бы там ни было, он с трудом подавил гнев и заставил себя пойти во двор замка, чтобы поторопить своих людей. Они должны быть готовы задолго до того, как будет готова Элинор – если она, конечно, тоже поторопится, в чем Саймон не был уверен.

«Странно, – подумал Саймон, выйдя во двор.– Земля сухая и светит солнце. Я мог бы поклясться, что шел дождь».

Тем не менее, когда Элинор, одетая в дорожное платье и головной убор, спустилась во двор всего за несколько минут до заутрени, у Саймона было такое чувство, что она задержала отъезд на несколько часов.

Элинор, прощаясь, нежно поцеловала и обняла и смотрителя, и сэра Андрэ. Саймон же, напротив, попрощался с ними несколько натянуто, чем привел в беспокойство смотрителя, который поинтересовался у сэра Андрэ, чем он мог так обидеть королевского опекуна.

– Ничем, – ответил сэр Андрэ, улыбаясь.– Абсолютно ничем. Просто они вновь разошлись во мнениях с моей госпожой. Это не имеет к вам никакого отношения. Леди Элинор знает, что делает. Саймон будет защищать ее интересы так же преданно, как и я.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Итак, Элинор добилась своего – ей удалось вернуть Саймона к жизни, и теперь, сидя в седле и направляясь в Лондон, она хотела забыть о враждебности и больше не собиралась выпускать коготки. Ведь она хотела поехать ко двору – и вот она в пути. Конечно, Элинор не питала особых надежд на то, что королева позволит ей жить в собственном доме, по крайней мере, сначала, а там – как знать! Она согласилась с тем, что сэру Андрэ лучше остаться и присмотреть за владениями, особенно за теми, в которых управляют смотрители, и была благодарна Саймону за то, что он так удачно подвел черту в этом деле. Ведь Элинор просто не представляла, как сказать сэру Андрэ, что он остается, и при этом не обидеть его!

– Должно быть, замок королевы огромен, – начала Элинор вежливо, но с живым интересом.– Как же я буду там ориентироваться?

– Служанки будут сопровождать Вас, – холодно ответил Саймон.

– Да, конечно, в Большой Зал или в гардеробную, или в покои королевы, но как я найду своих рыцарей, если захочу послать весточку сэру Андрэ, например, или моих конюших, если захочу поохотиться или прогуляться верхом?

– Каких рыцарей? Каких конюших? – спросил Саймон.

Элинор прищурилась:

– Тех, которые едут за нами. Разве Вы их не заметили?

– Вы им тоже приказали ехать? – зарычал Саймон.– Ну что ж, невелика беда, сейчас я отправлю их назад. Пока Вы будете находиться при дворе королевы, Ваши люди Вам не понадобятся.

– Вы что, меня за дурочку считаете? Я отлично помню, что дедушка, отправляясь в Лондон, всегда брал с собой своих людей и слуг.

Внезапно она вновь прищурилась:

– Если Вы отошлете их назад, я никуда не поеду! Разве что заткнете мне в рот кляп и привяжете к лошади! А если Вы попытаетесь это сделать, обещаю Вам кровавую битву. Мои люди не потерпят такого вольного обращения со своей госпожой.

Немного успокоившись, она добавила:

– Саймон, что все это значит? Ты же знаешь, что без моих верных и преданных слуг я буду чувствовать себя просто беспомощной затворницей, а мне это совсем не нравится!

«Еще одно оскорбление», – думал Саймон. Она даже не думает о том, что именно он, и ни кто иной, не позволит ей чувствовать себя затворницей и тем более не допустит, чтобы ей причинили зло.

– Ну, хорошо, – проворчал он.– Но королева не придет в восторг от этого, когда узнает, сколько будет стоить их содержание. Но, впрочем, мне все равно. Слава Богу, у Вас скоро появится муж, который будет выполнять все Ваши капризы. Святая Дева Мария! Сжалься над несчастным! Я ему не завидую.

– Муж? – выпалила Элинор.– Откуда ты это взял?

– Это всем известно, что богатых наследниц выдают замуж по воле короля.

– Да, королева рассказывала мне о двух девушках по имени Изабель и о других, которых вскоре выдадут замуж. Но только не меня! Мне обещала королева! От неожиданности рука Саймона, в которой он держал поводья, так сильно натянула их, что лошадь встала на дыбы.

– Обещала королева? – Саймон выглядел таким ошеломленным, что Элинор хихикнула.

– Так что тебе не удастся так легко отделаться от меня, – засмеялась Элинор, вытирая слезы радости с глаз, – и придется быть моим опекуном еще не один год. Королева сказала, что король не станет выдавать меня замуж, пока доходы от моих владений будут поступать в королевскую казну.

– Но как? – спросил Саймон на одном дыхании, чувствуя, как бьется его сердце.– Как же она могла дать тебе такое обещание?

– Я же тебе только что сказала! Ты хорошо понимаешь, что пока я не замужем, мои доходы идут в казну. Но, кроме того, я думаю, королева поверила, что я проткну ножом сердце нежеланного мужа, если он будет недостоин меня. А если мой нож будет слишком короток, найдется много других, длиннее и острее, чтобы завершить работу.

Элинор подъехала ближе и положила свою руку на руку Саймона:

– Саймон, я не такая уж беззащитная в этом холодном мире. Дедушка позаботился об этом, и на это у него ушло десять лет.

– Твои вассалы, конечно, захотят защитить тебя, но ведь они не смогут противостоять силам королевства.

– Конечно, нет, но я не думаю, что в этом будет необходимость. Королева меньше всего хочет затевать малую войну с моими рыцарями из-за того, что мне не понравится муж, которого мне выберут. Это ей не нужно, особенно сейчас, когда лорд Ричард готовится к крестовому походу. Более того, она сама не хочет выдавать меня замуж, предпочитая, чтобы мои деньги оседали в сундуках королевской казны. С теми девушками по имени Изабель все по-другому. Они уже давно находились под опекой короля, и боюсь, что их опекуны не были – такими честными и благородными, как ты. Подданные умоляли избавить их от алчных опекунов, и лорду Ричарду пришлось исправлять ошибки своего отца.