Осколки наших грез (СИ) - Прай Кэрри - Страница 2

– Ты спрашиваешь или размышляешь? Её-богу, не пойму.

Мужик убрал оружие и одновременно просиял в улыбке, наверняка имея козыри в кармане. Меня смущал его азарт.

– Нет, я не облегчу тебе жизнь. Ты будешь воровать мой воздух, пока я не узнаю правду. Мы уйдём отсюда на своих ногах, наверняка изрядно наболтавшись.

Он ослабил галстук, рассекретив завитки наколки. Следом я приметил шрамы на горбинке носа и отсутствие ментовского пафоса.

– Да кто ты, чёрт возьми, такой? – скривившись, бросил я.

– Твоё благополучие и бедствие в одном лице. И кем я стану, решать только тебе. Будь со мной честным, и я спасу твою шкуру.

– Вот как ты запел? Мне никто не указ, тем более такой как ты. Сажай, пытай, убей если хочешь, но слова из меня не вытянешь. Я вас, червей, на болте вертел. Продажные шестёрки. Псы блохастые. Мне проще к Дьяволу отправиться, чем делить с тобой метры. Вот такая ты падаль.

Мой ответ его не тронул. Он даже зазевал, когда искал мобильный.

– А ведь меня предупреждали, что будет сложно. Что ж, теперь мы умерим твой пыл, ты сам меня вынудил. Лови сердечное послание, залётка.

На чёрном экране мобильника проявились цифры, а после прозвучал встревоженный девичий голос. Это была Надя.

Сделай всё то, что они говорят. Пожалуйста, Матвей. Мне страшно.

Лава забурлила в венах. Я кинулся на мужчину, но тот вернул меня к стене. Неожиданная запись высосала силы, умертвив каждый мускул. Внутри я разбивался на осколки, а снаружи походил на бетонную статую.

– Давай без нервов, – прошипел он. – А то глянь, как лицо перекосило.

– Если с её головы хоть волосок упадёт, я тебя, гнида, на молекулы порежу, – я задыхался от ненависти, которой не испытывал прежде.

– А если не случиться? Что я получу взамен?

Я сжал челюсть, чувствуя, как острый коготь ковыряет свежую рану, и невзирая на боль проглотил наживку.

– Я всё расскажу. Всё, что потребуется.

Тогда мне довелось увидеть самую омерзительную ухмылку.

– А вот это другой разговор. Молодец, Янковский. Держи конфетку.

Свет в секунду погас, погрузив меня в тёмную невесомость.

Глава#2

Коттеджный посёлок «Эдем»

Три месяца назад

Через прозрачную гладь оконного стекла я наблюдал за матерью, что так робко слонялась по гостиной Сотниковых. Вокруг неё сновала элита, ряженная в меха, золотые обручи и перья, но Александра Янковская сторонилась богемы и усердно соскребала плесень с куска сыра, чуть ранее она сочла моллюску за тухлую кишку.

– Хороший сын всегда настороже? – прозвучал бархатистый, глубокого тембра голос. – Переживаешь, что змеи растерзают птенца?

Со мной поравнялся Платон Сотников – крутая шишка в местных окрестностях, бургомистр, руководитель престижной фирмы, но в первую очередь он был отцом моих друзей и весомой поддержкой. Теперь мы оба с улыбкой наблюдали за причудами деревенской простушки.

– Спасибо вам, Платон.

– За что благодаришь? – неподдельно удивился мужчина.

– Вы приняли нас за своих без оценки, помогли освоиться и никогда не считали язвами на безупречном теле. Я рад, что вы поддерживаете мать. Прошло девять лет, а она так и не смогла свыкнуться с новым статусом. .

Мужчина поправил лацкан пиджака и одобряюще похлопал по плечу.

– Помочь хорошим людям – моя обязанность. Не ищи в моих действиях героизма. Мы как одна семья. Ты походишь мне за сына, а Александра… за сестру.

Платон изящно лгал, ибо наша кровь далека от голубых оттенков. Я был следствием неравной интрижки, где он – скучающий магнат, она – наивная простачка. Контрастный романс был в числе одноразовых, но по случаю смерти инициатора повлёк нехилые дары.

Коленки покосились от их веса.

Я стал частью мощной империи, случайным наследником огромного состояния, когда мне стукнуло одиннадцать. Малец, считавший лимонную воду за дивный нектар, теперь лениво смачивал в ней руки перед трапезой. Дырявые пижамы сменились велюровыми халатами, в кожу въелся французский парфюм, желудок набился заморской дрянью, но от яркого клейма на лбу избавиться не удалось. Безмала каждый породистый товарищ считал меня дворнягой, пусть невероятно фортовой.

– Пора бы понять, что жить безбедно – ваше право, а не привилегия.

– Скажите это моей матери, когда она снова извинится перед кухаркой.

Богатые стремились быть счастливыми и не скрывали того факта, что эгоизм – есть добродетель. Они не пытались спасти мир и были верны в откровенных высказываниях, чем ненароком вызывали уважение. Платон научил меня делать из копейки рубль, а не бежать с монетой за фургоном мороженного. Мужчина неприкрыто лукавил, уверяя, что действует из благородных побуждений. Ещё не ослеплённый богатством, я видел с каким интересом он смотрит на мать. Он считал её перспективным стартапом, в который яро жаждал вложиться.

Шансы Платона граничили с прозрачностью, поэтому я не был противником такого влечения, но и не разделял его идею. Стать третьим сыном клана Сотниковых – не блэкджек, скорее фиаско.

– Не волнуйся за неё, Матвей. Я всегда буду рядом и присмотрю. Наслаждайся жизнью, но с умом, – мужчина направился к входу, уводя меня от окон. – На заднем дворе тебя ждут парни. Мои сыновья сегодня крайне возбуждённые, и мне будет спокойнее, если ты будешь поблизости. Давид набрался серьёзности, но Назар продолжает меня беспокоить. Они – моё лицо, моя репутация, сам понимаешь, – игриво подмигнул он.

Мы поняли друг друга с полуслова.

– Мне ничего не стоит надрать им гладкие задницы. Позвольте приступить?

– Всецело разрешаю.

В глубинке летнего сада искрился костёр, освещая фигуры друзей. Давид по-царски развалился в шезлонге, корчась от головной боли, а Авдей тем временем вдавался в подробности закрытой гулянки. Глупец активно жестикулировал, наивно пологая, что кому-то интересен.

– Она укусила меня за ухо и предложила себя. Сечёшь? Подруга Смерча ублажает весь посёлок, а он и носом не ведёт…

– Не устал от бабских сплетен? – спросил я Давида, заняв соседний шезлонг.

– Уже сдох и заново воскрес, – простонал друг, а после протянул бокал спиртного. – Какого хрена ты опаздываешь? Я же внятно изъяснился, дело срочное.

– Спрячь зубы, шакал. Я за матерью приглядывал. Хотя кому я это говорю? Тебе такие ласки только сняться. Но у тебя есть шанс. Старший Сотников слюнями заходится, когда Янковская рядом. Будешь моим братиком?

– Ещё одно слово и пуля, что уготовлена Авдею, заткнёт твою глотку. Серьёзно, прикуси язык, я сегодня не в духе.

По правде Давид редко прибывал в беспечном настроении и отличался любезностью, завсегда угрюмый и донельзя высокомерный, он не упускал возможности командовать людскими душами. Давид желал быть лидером во всём, но каждый раз спотыкался о факт, что рос в неполной семье. Порядком плёвый прецендент, но безупречность не терпит изъянов. Общий недостаток сплотил, сделал нас хорошими друзьями и, несмотря на чёрствость характера, я был полностью в нём уверен.

–Она дала подсыпала мне каких-то таблеток. Боже, я всю ночь делился секретами с венецианской вазой.

– А где Назар? – спросил я, нарочно игнорируя болтовню Авдея.

– Где и всегда. В стране танцующих сисек, – процедил Сотников. – До сих пор не верится, что похотливый болван – мой младший брат. Позор семьи, не иначе.

Сотников Назар был резвым малым, считал целью влюбить в себя публику и уйти по-английски. В его извращённых фантазиях совокуплялись плюшевые мишки. Так, как он почитал женские тела не почитал никто. Так, как он лихо сменял почтение на брезгливость не умел ни один смертный. Гад, самозванец, хитрый ублюдок и лучший мой друг – есть самая точная характеристика Назара.

– Мы хотя бы уверены в его ориентации, а вот Авдюшка даёт повод для сомнений, – хмыкнул я, чувствуя, как бурбон обжигает желудок. – Ты хоть раз замечал его с девушкой? Все его барышни – это лживые выдумки.