Слабо в меня влюбиться? (СИ) - Прай Кэрри - Страница 10

– Не переживай так, Ян, говори. У тебя что-то стряслось?

– Святой «Макдональдс»! У неё под кроватью залежи пустых коробок из-под пиццы! Зуб даю, что где-то рядом лежат флакончики со слабительным!

– Ян?

– А вот и он!

– Перестань! – вырывается в сердцах, но подмечая оторопелый взгляд Агаты, спешу выкрутиться: – Перестань себя обманывать. Такой, как Свят не сделает тебя счастливой. Он зациклен на себе, и только. А вот я, кажется, безнадёжно влюблён.

Одногруппница замирает, едва вбирая морозный воздух.

– Ох, сейчас расплачусь. Это было так… неискренне.

– Ты можешь помолчать? – адресую вопрос одновременно двум собеседницам. – Помолчи, Агата. Ничего не отвечай. Тебе нужно подумать, а я не стану тебя торопить. Мне самому сейчас непросто.   

– Почему она молчит? Встряхни её, что ли. Проверь пульс. Наверняка твои слова её убили.

И без того потерянная Куницына едва находит силы ответить:

– Неожиданно, правда. Я догадывалась, что небезразлична тебе, но не настолько. И ты прав, я не готова ответить взаимностью. Мы слишком мало знакомы.

– Она отшила тебя? Надеюсь, это не ударит по твоей самооценке? Впрочем, совсем скоро твоему позору придёт конец. Я нашла их переписку, напичканную личными слабостями. Не вешай нос, Лёд, такая информация пригодится нам обоим.

Единственное, что мне поистине пригодиться, так это ледяная сдержанность. Уже сейчас я готов её придушить.

– Чёрт, информации так много… Скопирую её на флешку.

– Поторапливайся, – цежу сквозь зубы, не забывая о Куницыной: – Поторопись узнать меня. Уверяю, ты не разочаруешься.

Наперекор просьбе, Агата утопает в больших сомнениях, ведь мои текущие поступки оставляют массу вопросов. А всему виной несносная Лера!

– Обсудим это за чаем. Я жутко замёрзла.

– Нет-нет-нет! Мне нужна ещё минута! Останови её!

Не в силах больше терпеть, извиняюсь перед Агатой и отхожу в сторону. Мне приходится сослаться на звонок другу, чтобы хоть как-то оправдать невразумительные действия.

– Ещё немного… Всего двадцать процентов.

–  Я убью тебя, Бойко, – зло рычу в гарнитуру. – Ты пожалеешь об этом, когда я озвучу своё заслуженное желание. Клянусь, так и будет.  

– Думаешь, что таскаться с арбузом и краснеть перед охранниками было проще? Чёрта с два. Теперь и ты побудь в моей шкуре.

– Ты выставила меня болваном!

– Поправочка. Ты сам выставил себя болваном. Но должна признать, что ты сделал это крайне эффектно. Поздравляю, теперь воспоминания о кошачьем  наполнителе не кажутся мне такими забавными.

 – Только попадись мне на глаза и…

Вовремя подмечаю отсутствие Агаты и уже не сдерживаюсь в выражениях:

– Проклятье, она ушла! Сматывайся! Сейчас же!

– Но как?! Я не успею!

Нагоняю Куницыну только в квартире. Она скидывает пальто и уверенно проходит в комнату. Меня же накрывает дикая паника.

– Что за дела? – возмущается на весь дом Агата, а я наспех перебираю множество оправданий. – Я помню, как выключала компьютер. Это древняя техника сведёт меня с ума. Завтра же попрошу отца купить мне новый.

Неуверенно прохожу вслед за ней и внимательно осматриваю пустую комнату, в которой до сих пор стоит шлейф от парфюма Бойко. Надежда на полное её отсутствие вмиг улетучивается, когда я замечаю розовую прядь волос, выглядывающую из-под кровати.

Безголовая дегенератка! Ей ли говорить мне о находчивости?!

Споткнувшись о коробку с пиццей, Агата смущённо откашливается. Девушка наклоняется, чтобы спрятать улику, и тогда…  гаснет свет.

Ударив по выключателю, я буквально нападаю на Куницыну, заключаю её в железные объятья. От такого порыва она не на шутку пугается.

– Что такое, Ян?! Ты ведь сам просил не торопиться! Отвали от меня!

В кромешной темноте невинные попытки задержать её походят на домогательства. Осознав, что безнадёжно перегнул палку, я ослабеваю хватку и виновато отступаю в сторону.

– Прости, не смог удержаться. Ты слишком хороша.

Толкнув меня в грудь, Агата на ощупь пробирается к двери и включает свет. Эмоции на её лице подсказывают мне, как сильно я облажался.  

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– На это наше свидание окончено. Ты должен уйти, Ян.

Сопротивляться нет смысла.

– Конечно. Ещё раз прости.  

Покидая комнату, я слышу в наушниках запыхавшийся голос:

– Спасибо, Льдов. Ты снова выручил свою подружку. Полагаю, сегодня нам лучше не видеться. До завтра, подельник. Целую.

Лера

— А ну-ка, стоять, — прабабушкин голос гремит как подлый выстрел в спину в тот самый момент, когда я наклоняюсь, чтобы застегнуть сапог. — Это куда ты собралась на ночь глядя?

— Я ненадолго, ба! — Оглядываюсь, не разгибая спины.

Моя великовозрастная родственница, поправляя норовящие сползти с серебристых волос бигуди, окидывает меня выразительным взглядом. И становится ясно — планам хана.

Вот чёрт, она же дремала пару минут назад! Я проверяла.

— Ясен красен, надолго тебя не хватит, — ворчит она, потрясая в воздухе тростью. — К панели примёрзнешь как тот вареник к дверце морозилки. Полдня потом всем миром будем отковыривать.

— Ба, ну что ты обзываешься? Мне очень надо, — этот стон, полный вселенской скорби и подхалимства, запросто растопит глыбу льда, да вот жаль, что характер у бабули из железа, ещё по советскому ГОСТу выплавленного.

— Трусы с начёсом тебе надо! — рык в коридоре встаёт такой, что разбуженный охотником гризли сдохнет от зависти. Я пружиной разгибаюсь, судорожно натягивая пониже платье. — Вы поглядите, кофту напялила, а юбку, что ли, забыла? Ты для кого попец в эту сетку рыбацкую упаковала, бесстыжая?

— Ну не ворчи, я правда быстро, — позорно канючу, делая вид, что не слышала вопроса. — Одна нога там, другая здесь! Честно-честно.

— Не доросла, говорю, ночами шастать! — гаркает она, выставляя фигу перед моим обалдевшим лицом.

— Мне уже есть восемнадцать, — напоминаю с отчаяньем. Ещё чуток и взвою от досады.

— Пока ты живёшь в моей квартире, моё слово — закон. Появится парень, вот с ним и ходи. Я всё сказала. — хмыкает бабуля, ставя меня этим условием в тупик. — А будешь нудить, ещё и матери позвоню. У неё как раз в это время пусто на кассе, пусть задаст тебе трёпку…

— Тут такое дело… — выпаливаю, потупив взгляд. — Я с Яном иду. Мы встречаемся. Вот.

Вру на голубом глазу! Терять мне нечего. Легче разговорить бревно, чем объяснить Святу, почему я его кинула. Об остальном я, как обычно, подумаю завтра.

— Ох, батюшки! — Картинно хватается за сердце хитрая бестия. — Я таки вместо «парень» сказала «утырок»? Боже упаси так опростоволоситься. Короче, на чём я остановилась, пока ты меня не перебила?

— Что ты меня отпускаешь?

— Вот же заладила. Ладно, его-то я хоть знаю, где найти, чтоб грохнуть... Так и быть, чешите. Но при одном условии! — рявкает она, перекрывая мой счастливый визг. — Наденешь, что я скажу.

При виде того, как прабабушка ковыляет к ветхому ларцу, я понимаю, что затея соблазнить Свята ещё никогда не была так близко к провалу.

— Да где же? Сейчас, сейчас… Есть у меня одна вещичка. Для особого случая берегла… О! Нашлось, родимое.

— Прелестно, — уныло вздыхаю, когда она встряхивает чёрное платье времён бабкиной молодости.

Над плотной тканью из шерсти взлетает одинокая моль.

— Ну вот, смотри как хорошо, — приговаривает седая законодательница моды, упаковывая меня в орудие пыток от допотопных кутюр. Мало того что колючее, так ещё пахнет замшелостью… брр! — Поясница в тепле, коленки прикрыты… А вырез, погляди, хороший какой, — довольно хмыкает она. — Ирод этот твой скорее глаза сломает, чем взглядом нырнёт, куда не положено.

Вот именно!

— В нём жарко. — Передёргиваюсь от вновь накатившей досады. — Там же танцы будут! Я вспотею, и надо мной все будут угорать.

Взгляд прабабушки теплеет на пару тонов, по крайней мере, настолько, что в нём уже не читается желание безжалостно запереть меня в кладовке и выкинуть ключ в канализацию.