История одного гоблина: Символ веры (СИ) - Болотов Андрей Тимофеевич - Страница 41

– Но… это же не будет против законов природы, если я помогу некроманту? – робко спросил монах.

– Вовсе нет! – убедительно произнес призрак. – Я бы сказал, это твой долг.

Последнее слово запустило в голове человека какой-то скрытый механизм и подавило все сомнения. За несколько лет в монастыре понятие долга так въелось в мозг послушника, что он не мог не откликнуться на такой зов о помощи.

– Что от меня требуется? – решился почитатель Вседержителя.

– Самая малость, – дух тут же сменил тон на деловой. – Во время церемонии тебе нужно делать то же самое, что ты делал, когда мы тебя в первый раз встретили.

– Молиться? – не понял Михель.

– И это тоже, – не стал уточнять Бурбалка. – Подробности тебе сам некромант расскажет. И ему, кстати, эта процедура приятной не покажется.

– Ну, если ради дела света, то я готов, – сообщил монах.

– Вот и чудесно, – елейный голос Сандро донесся от входа в подземелье. – Раз все согласны, не будем затягивать, тем более что уже все готово.

[1] Шашлык из свинины (чел.)

[2] Вино пятилетней выдержки (чел.)

[3] Уважаемый (чел.)

Глава 22

С тех самых пор недолюбливают дворфы и эльфы друг друга. А пуще того друг друга терпеть не могут темные троу и светлые лусиды. Темные верят, что некромантия не противоречит сущности мироустройства, а светлые ее на дух не переносят. Впрочем, оркам все равно, в эльфов какого цвета стрелять.

Сандро лично проводил гостей в лабораторное помещение, под которое в его правление приспособили покои жены наместника. Из просторного зала в свое время убрали все лишнее, чтобы экспериментаторов ничто не отвлекало. Гарб с интересом принялся рассматривать обстановку.

В его представлении святая святых любого уважающего себя чернокнижника должна была содержать кучу трупов, гору черепов, паутину на стенах, запах разложения, иметь зловещую ауру и прочие атрибуты смерти. Гоблин об этом знал лишь из сказок, поэтому немало удивился царящей в лаборатории чистоте. Воздух был свеж, ведь помещение только что проветрили, паутину смели, а трупы, вероятно, убрали. Кости, правда, присутствовали – они стояли на страже, сомкнув за вошедшими пленниками глефы с относительно короткими древками и довольно длинными клинками.

Некромант объяснил, что следует делать каждому из участников.

– Гоблин, ты будешь резервным источником, если мои силы исчерпаются. Ты, монах, молись своему богу и изгоняй тьму из неживой оболочки призрака.

В глазах последователя Старого ордена все еще читалось сомнение, но он его не высказал.

– Я буду контролировать магические потоки с целью компенсации некротических возмущений, чтобы направить их в нужную сторону, – продолжил Сандро.

Далее последовала пятиминутная лекция, изобилующая терминами. Чем больше повелитель Алвара вдавался в подробности, тем в больший ужас приходил Гарб. План, который они составили с начальником стражи, подразумевал, что скелеты, желающие освободиться от Сандро, разом внесут кое-какие изменения в светящиеся рисунки. Где-то сотрут пару линий, где-то добавят. В сущности пустяк, хотя и требующий синхронности.

Этот пустяк, однако, должен был лишить некроманта большей части его магических способностей. Проблема заключалась в том, что лишенный силы колдун неминуемо начнет черпать магию для обряда из Гарба и, возможно, даже не поймет, что происходит. Изменение рисунков наверняка начнется, как только двери лаборатории закроются. Срывать ритуал тоже нельзя: результат испорченного сверхсложного заклинания может оказаться любым, и хорошо, если это будут просто сильные ожоги от внезапного выброса энергии.

– Ой, беда! – подумал гоблин. – Это получается, что мной сейчас попользуются, выпьют досуха, а потом еще, небось, и оживят мой хладный труп потехи ради. Как бы передать весточку наружу?

Словно в ответ на его тревожные мысли, Сандро без предупреждения сообщил, что ритуал начинается. Кокон с Бурбалкой переместился в центр сигила, искусно выгравированного на полу лаборатории.

«Сигил – символ, обладающий особой магической силой. Часто наносится на магические печати. Представляет собой концентрированное желание, выраженное предметной магической оболочкой в виде определенного рисунка. Следует использовать с исключительной осторожностью», – в голове Гарба некстати всплыло определение из учебника магии. Душа вдруг ушла в пятки.

Створки дверей захлопнулись, лишая растерянного маленького гоблина всякой надежды выйти наружу живым.

– Я не хочу! – неожиданно для всех пискнул Гарб.

Михель укоризненно посмотрел на него, и во взгляде монаха читалось: «А какого ж ты тогда от меня требовал?». Хотя на некроманта монах бросал куда более неприязненные взоры. Призрак попытался что-то сказать, но из кокона не донеслось ни звука. Сандро презрительно зыркнул исподлобья и промолчал, едва заметно щелкнув пальцами.

Дальнейшее Гарб мог лишь молча наблюдать, потому что мышцы разом одеревенели, а язык отказал напрочь. Со стороны могло показаться, что гоблину хватило взглядов остальных участников церемонии, чтобы усовеститься и все-таки решиться на проведение обряда. На деле шаман оказался почти полностью парализован, и только злая воля некроманта удерживала его от падения на гладкий пол лаборатории. Глаза юноши беспомощно обшаривали помещение в поисках спасения. Тщетно.

Сандро воздел руки над Бурбалкой и кивнул монаху, чтобы тот сделал то же самое. Заклинатели начали шевелить губами: один принялся шептать молитву, а второй произносить то, что в церковных кругах сочли бы полной противоположностью восхвалению Вседержителя. От рук обоих к кокону взметнулись совершенно одинаковые дорожки искорок. Только у Михеля они напоминали по цвету морскую волну, а у Сандро мерцали глубоким аметистовым оттенком фиолетового.

Гарб, несмотря на паралич и страх не утративший природной любознательности, с интересом отметил этот факт, ускользнувший от внимания самих заклинающих, сконцентрировавшихся на обряде. Неяркое поначалу сияние окутало Бурбалку целиком, а потом перекинулось на руки заклинателей, погрузив их в мерцающее облако по локоть. Облако дюйм за дюймом принялось ползти все выше и выше, пока не достигло плеч, озаряя уже довольно ярким свечением стоящие в центре зала фигуры.

Вслед за этим стали происходить изменения во внешности некроманта: старик начал стремительно молодеть. Сам чернокнижник, по-прежнему занятый обрядом, этого не видел, так что зрелищу пришлось удивляться остальным участникам происходящего. Бурбалка беззвучно забился внутри кокона, вызвав недоуменный взгляд Михеля и негодующий вопль Сандро:

– Не прерываться! Малейшая ошибка, и мы все умрем!

Гарб вдруг почувствовал себя дурно. В глазах потемнело, а ноги подкосились. На звук упавшего тела никто не обернулся: Михель стоял к гоблину спиной и, вняв предостережению, не позволял себе отвлекаться, некромант прекрасно все видел, а призрака ослепляло свечение в коконе. К тому же Бурбалке и без этого приходилось несладко: потоки чуждой его природе энергии медленно разрывали каждую частичку бесплотной оболочки духа на части, заставляя корчиться от страшной неземной муки.

Тем временем за дверью что-то происходило. Сторожевые скелеты молча переглянулись, а затем дружно отскочили в стороны от разлетающихся на мелкие кусочки дверных створок. В пыли, завесившей дверной проем, показалась морда Каввеля, исказившаяся от безумной ярости при виде неподвижного тела маленького ловца духов. Минотавр отшвырнул боевой молот, выхватил у стоящего сзади орка свою секиру и понесся к некроманту. Не добежав до круга с заклинателями всего пару шагов, он рухнул на колени и выронил оружие. Сандро недоуменно уставился на нарушителя спокойствия, но ритуал прерывать не стал. Вслед за вождем орков в комнату влетел Рэкс, успевший мгновением ранее оценить ситуацию и аккуратно уронить минотавра до того, как тот наломает дров.