Романтические приключения Джона Кемпа - Конрад Джозеф - Страница 20

Он вытащил часы из кармана. Офицер с отмороженным носом пошел за часами к генералу Феро и тут же вернулся. Некоторое время они стояли, сблизив головы, и смотрели на циферблат.

— Так. Значит, четыре минуты шестого по вашим, семь минут — по моим.

Кирасир, оставшийся с генералом д’Юбером, стоял, держа часы на ладони, и не отрываясь смотрел своим единственным глазом на белый кружок циферблата. Задолго до того, как истекла последняя секунда, он раскрыл рот и наконец выкрикнул:

— Шагом марш!

Генерал д’Юбер прошел с опушки, залитой ярким утренним солнцем Прованса, и вступил в прохладную душистую тень сосен. Земля мелькала светлыми пятнами между красноватыми стволами, которые, склоняясь друг к другу, сходились так тесно, что у него сразу зарябило в глазах. Он чувствовал себя, точно перед боем. Властное чувство уверенности в себе уже пробудилось в нем. Он был весь поглощен этой предстоящей битвой. Он должен убить противника, непременно убить. Никак иначе не освободиться от этого идиотского кошмара. "Ранить это животное — никакого проку", — думал генерал д’Юбер. Когда-то д’Юбер считался предприимчивым офицером. Много лет тому назад товарищи прозвали его стратегом. И действительно, он умел спокойно соображать в присутствии врага, тогда как Феро был просто стрелок, но стрелял, к сожалению, без промаха.

"Я должен заставить его сделать выстрел как можно более издалека", — подумал генерал д’Юбер.

И в ту же минуту он увидел что-то белое — рубашку противника. Он мгновенно выступил из-за ствола и стал на виду. И тотчас же с быстротой молнии отскочил за дерево. Это был рискованный маневр, но он удался. В ту же секунду грянул выстрел и кусочек коры, отбитый пулей, больно задел его по уху.

Генерал Феро, выпустив один заряд, сделался осмотрительнее: Генерал д’Юбер, осторожно выглядывая из-за своего дерева, нигде не обнаруживал его. Невозможность определить местонахождение врага вызывала ощущение опасности. Генерал д’Юбер чувствовал себя незащищенным с фланга и с тыла. Но вот опять что-то белое мелькнуло впереди. Ага! Так, значит, неприятель все еще угрожает с фронта. Он опасался обходного движения. Но, по-видимому, генерал Феро и не думал об этом. Генерал д’Юбер видел, как он не спеша, прячась то за одним, то за другим деревом, приближался к нему по прямой линии. Генерал д’Юбер с большим самообладанием удержал готовую было подняться руку. Нет, неприятель еще слишком далеко, а он сам не такой уж первоклассный стрелок. Он должен подождать свою дичь, чтобы стрелять наверняка.

Желая обеспечить себе достаточное прикрытие за толстым стволом дерева, он опустился на землю. Вытянувшись во весь рост головой к неприятелю, он теперь был совершенно защищен. Подставлять себя сейчас уже не годилось, потому что неприятель был слишком близко. Тайная уверенность, что Феро наверняка сделает сейчас что-то необдуманное, радостным предчувствием охватила генерала д’Юбера. Однако держать подбородок на весу, приподняв голову над землей, было неудобно, да и бесполезно. Он высунулся с величайшим страхом, но, по правде сказать, без всякого риска, ибо противнику его не могло прийти в голову искать его на таком близком расстоянии от земли. На секунду генерал Феро снова мелькнул перед ним; он все еще двигался вперед, осторожно прячась за деревьями. "Он не боится моего выстрела", — подумал он с той проницательностью, которая позволяет угадывать мысли неприятеля и тем самым обеспечивает победу. Его тактика оказалась правильной. "Если б я только мог охранять себя с тыла так же, как с фронта!" — подумал он, мечтая о невозможном.

Опустить пистолеты на землю — на это требовалось немалое присутствие духа, но генерал д’Юбер, повинуясь какому-то внутреннему побуждению, тихонько положил их по обе стороны от себя. В армии его считали франтом, потому что у него была привычка бриться и надевать чистое белье в дни сражений. Он всегда очень следил за своей внешностью, а у сорокалетнего человека, влюбленного в прелестную молоденькую девушку, это похвальное самоуважение доходит даже до такой маленькой слабости, как привычка носить при себе изящный маленький кожаный несессер с гребенкой из слоновой кости и с маленьким зеркальцем на откидной крышке. Генерал д’Юбер, у которого теперь обе руки были свободны, нащупал у себя в карманах это невинное доказательство своего тщеславия, простительное обладателю длинных шелковистых усов. Вынув зеркальце, он с необычайным хладнокровием быстро перевернулся на спину. В этой новой позиции, слегка приподняв голову и выставив чуть-чуть маленькое зеркальце из-за прикрытия дерева, он глядел в него, прищурившись, левым глазом, а правым между тем спокойно обозревал тыл. Таким образом оправдывал он слова Наполеона о том, что для французского солдата слово "невозможно" не существует. Дерево, за которым скрывался генерал Феро, заполняло собой почти все поле зрения в маленьком зеркальце.

"Если он только выйдет из-за дерева, — с удовлетворением думал генерал д’Юбер, — я увижу его ноги. Во всяком случае, он не может застигнуть меня врасплох".

И действительно, он увидел сапоги генерала Феро: мелькнув на мгновение, они заполнили собой все зеркальце. Сообразно с этим он чуть-чуть изменил свою позицию, но так как ему приходилось судить о движении противника только по отражению в зеркале, он не сообразил, что теперь ступни его и часть ног оказались на виду у генерала Феро.

Генерал Феро давно уже пребывал в недоумении по поводу той удивительной ловкости, с какой прятался от него его противник. Он с кровожадной уверенностью безошибочно определил дерево, за которым скрывался генерал д’Юбер. Он был совершенно уверен, что он и сейчас там. Но хотя он не спускал глаз с этого места, ему ровно ничего не удавалось обнаружить, из-за ствола ни разу не мелькнул даже кончик уха. В этом не было ничего удивительного, так как он искал его на высоте, по меньшей мере, полутора-двух метров от земли, но генералу Феро это казалось чрезвычайно удивительным.

Когда он вдруг неожиданно для себя увидел эти вытянутые носками вверх ноги, вся кровь бросилась ему в голову. Он буквально зашатался на месте, так что ему пришлось ухватиться за дерево. Так он лежит на земле и не двигается! Прямо на виду! Что же это значит? И тут у генерала Феро мелькнула мысль, а не уложил ли он своего противника первым выстрелом? И чем больше он смотрел на эти ноги, тем сильнее эта мысль, вытесняя все другие догадки и предположения, укреплялась в его сознании и переходила в уверенность — непоколебимую, торжествующую, свирепую.

— Какой же я был осел! Как это я мог думать, что я промахнулся! — бормотал он. — Ведь он же стоял на виду, болван, по крайней мере, секунды две.

Генерал Феро смотрел на эти вытянутые ноги, и последняя тень недоумения растаяла без следа в безграничном восторге перед собственным несравненным мастерством.

"Вывернул носки! Боже мой, что за выстрел! — восхищался он. — Прямо в лоб угодил, как и метил. А он, значит, зашатался, рухнул на спину — и готов".

И он смотрел, смотрел, не двигаясь, с благоговением, чуть ли не с жалостью. Но нет, ни за что в мире не отказался бы он от этого выстрела! "Какой выстрел! Боже мой, какой выстрел! Рухнул на спину — и готов!"

Несомненно, беспомощная поза лежавшего на спине человека казалась генералу Феро неопровержимым доказательством. Ему, конечно, никогда не могло прийти в голову, чтобы живой человек мог умышленно принять такую позу. Это было совершенно невероятно, противно всякому здравому смыслу. Зачем, для чего? Догадаться об этом не было никакой возможности. И правда, надо сказать, что торчащие носками вверх ноги генерала д’Юбера выглядели точь-в-точь как у мертвеца. Генерал Феро уже набрал воздуху в легкие, чтобы изо всех сил крикнуть своим секундантам, но какая-то, как ему самому казалось, излишняя щепетильность удержала его.

"Пойду-ка я посмотрю, может быть, он еще дышит", — подумал он и вышел из-за своего прикрытия.