Восточная сказка (СИ) - Волкова Виктория Борисовна - Страница 4

Я стояла, опустив глаза в пол, и не смела поднять их на отца. А внутри меня закипала ярость.

- Садись, Амина, - пророкотал он, указывая на диван, оббитый красным в белую полосу шелком. – Давай поговорим, дочка.

10

Я опустилась на самый краешек и замерла, твердо зная, что сейчас последует выволочка. Но отец, вздохнув, заметил.

- Дело не в деньгах, Амина. А в жизненной позиции. Кто-то любит копаться в навозе, а кто-то идет вперед. Постигает новые знания и делает все, чтобы его мечты осуществлялись. Мы все – дети своих родителей. У Тимура род слабый. Вот и родители не пойми чем занимаются. В такой разрухе живут. Хотя можно купить обои. Самые простые. И обклеить стены. Постепенно поменять мебель. Но люди привыкли к нищете и ждут волшебников. Приедет богатый дядя и все для них сделает. Только нас с тобой это не касается. Поняла?

- Да, папа, - прошептала я.

- Тимур и его родня – прислуга, и всегда ею останутся. Мы им платим и используем их труд себе на благо. Дружить с этими людьми не следует, дочка. Не пятнай себя и нас такими знакомствами.

- Хорошо, папа, - киваю, не споря. И с тех пор мы с Тимуром соблюдаем конспирацию.

- Заходи, - бабушка открывает дверь в комнату, пропуская меня вперед. Достает из ящика комода резную шкатулку с драгоценностями. – Выбери сама себе подарок. Коли отец выдает тебя замуж, хочу что-нибудь подарить тебе на память. Как увезет тебя Айрат в Стамбул или в Париж… Хоть память останется. Когда помру, мои невестки растянут все по своим норам, тебе уж точно ничего не достанется, - добавляет она, поморщившись. – Выбирай!

Пальцы тянутся к круглым аквамариновым серьгам. Мне с детства кажется, что они волшебные и, как палочка Гарри Поттера, способны исполнить любое желание.

- Хорошо, - кивает бабуля. – Я вручу их тебе при Мурате. А то если сейчас возьмешь домой, Нур точно отберет.

- Храни тебя Аллах, бабушка, - шепчу, целуя старуху в морщинистую щеку. - Пусть он продлит дни твои…

- Беги домой, - улыбается бабка, - а то эта крокодилица тебя съест.

Я не успеваю выйти из отеля на улицу, когда рядом с входом тормозит папин роскошный автомобиль.

- Садись уже, - нетерпеливо просит отец, пропуская меня на заднее сиденье. Садится рядом. – Нам с матерью нужно с тобой  поговорить, Амина.

11

От на всю катушку работающего кондиционера прохлада разносится по всему салону. Ежусь, будто от холода.

«Поговорить? О чем? Кто-то заметил нас с Тимуром и нажаловался отцу?»

Автомобиль быстро идет в горку, но в наступившей тишине, да еще под строгим взглядом отца, мне становится не по себе. Опускаю глаза вниз.

«Лучше лишний раз не нарываться», - лихорадочно соображаю, чем могла прогневить родителя.

- А это тут что делает? – поморщившись, будто видит дохлую обезьяну, бросает отец.

Поднимаю глаза и вопросительно смотрю на отца. Он раздраженно кивает на окно. Всматриваюсь в надвигающуюся темноту сумерек. И почти у самого нашего дома замечаю деловито спешащего Тимура в белой рубашке и чистых джинсах. Не иначе как свататься идет.

«Вот неймется человеку! Сказала же, чтобы не смел соваться к отцу! Только хуже будет!»

- Не к тебе шакаленок спешит? – негодует отец.

- Нет, – шепчу еле слышно. – Уже все знают о моей скорой свадьбе.

- Значит, идет ко мне клянчить деньги, - тяжело вздыхает отец и велит водителю. – Нас высадишь, Муслим, отгони от дома это ничтожество. Терпеть не могу попрошаек!»

- Обязательно, господин Мурат, - кивает важно Муслим в зеркало заднего вида. И мне становится не по себе. Чувствую, как застревает ком в горле.

«Храни тебя Аллах, Тимур, - мысленно молюсь я, опустив голову. – Только не попадайся на глаза моему отцу!»

- Амина, - строгий голос словно разрезает накалившийся воздух. – Если узнаю, что ты путалась с этой мразью, лично изобью как собаку.

12

Следующим утром все тот же Муслим в начищенных туфлях и черном костюме со стеклянным отливом отвозит нас в аэропорт. Мне даже не верится в происходящее. До восемнадцати лет я сидела дома под строгим надзором матери. А теперь, за два месяца до свадьбы, будто двери распахнулись.

- У нас рейс в восемь утра, - за ужином говорит отец. Мать замирает на месте, не в силах ему ответить. Но и согласиться она не может. Молчит, выжидающе глядя на отца. А тот, не скрывая раздражения, машет рукой.

- Садись, Нур! Нет времени!

- Что случилось? – одними губами спрашивает мать. – Кто-то умер?

- Нет, - мотает головой отец. Я вижу, как он устал и раздражен. И совершенно не понимаю, почему к столу позвали меня. Обычно мы с матерью и братьями кушаем до его приезда. А потом, когда из офиса возвращается отец, Нур лично накрывает стол и ухаживает за ним. Затем двери на родительскую половину закрываются. Время с девяти вечера до утра посвящено общению Нур и отца. Естественно, перед тем как уйти отдыхать отец лично проверяет все замки. Выйти или войти в дом уже никто не может. Нам, детям, под надзором Нергис, старшей папиной сестры,  приходится коротать время, занимаясь своими делами. Братья играют в стрелялки на компьютере, а я переписываюсь в Телеграм. Иногда с двоюродной сестрой Лали, или с Тимуром. Он записан у меня в контактах как Лейла Кудас. И ни мать, ни тетка пока не догадались, кто скрывается под этим именем.

А еще я рисую. Рисование – моя страсть. Отец потворствует моим прихотям. Покупает краски и холсты. Смеется, что, родись я мальчиком, могла бы стать великим художником.

- Жаль, твои работы никто не увидит. Кроме постояльцев в гостинице Искандера, - усмехается он.

Но сегодня накатанный годами график сбивается под суровым взглядом отца. Отец и Нур ужинают, и я вместе с ними. Неслыханная вольность.

- Завтра летим в Москву, - вытирая рот белоснежной льняной салфеткой, говорит отец. – В Стамбуле пересадка.

13

- Зачем? – одними губами спрашивает мать, все еще не в силах поверить в происходящее.

- Хочу построить отель в Сочи, - морщится отец. – А бизнес в России лучше вести с российским паспортом в кармане. Для иностранцев очень высокие налоги и полно проверок.

- А нанять кого-то из местных? – нерешительно интересуется мать. – Есть же доверенные лица.

- А потом все подарить? Я не так богат, женщина, как ты себе вообразила, - усмехается он криво и пристально смотрит на Нур. Та опускает глаза. Но я чувствую, как у матери все клокочет внутри.

- Получить российское гражданство очень сложно, - продолжает ворчливо отец. – Но я посоветовался с юристами. У нашей семьи есть козырь. Амина родилась в России. И там зарегистрирована как гражданка. Нужно только поехать туда и получить паспорт. Придется заплатить какой-то штраф. Но это все пустяки, Нур. Потом следом за Аминой как при воссоединении семьи получу гражданство я. Если нам удастся за один раз решить столь важное дело, я буду счастлив. Или придется потом поехать самому. Но это единственный вариант. Пока семьей Амины считаются ее родители, я должен воспользоваться ситуацией.

- Это как-то связано с той женщиной, Мурат? - набравшись смелости, спрашивает Нур.

А я замираю. Впервые в жизни о моей маме говорят свободно. Может, мне дозволят увидеться с ней?

- Не понимаю, о чем ты, - морщится отец и добавляет сердито. – Собери только самое необходимое. Себе и Амине.

Теперь, проезжая мимо великолепных небоскребов, высящихся на окраине старого города, я равнодушно смотрю на колесо обозрения, установленное на крыше. Беспечно разглядываю толпы туристов, спешащих в ранний час к морю. И как только Нур прикрывает глаза, быстро печатаю сообщение Тимуру.

- Не ищи встреч со мной. Я уехала с родителями.

И увидев, что Тимур мне что-то печатает, отключаю телефон. «Нужно будет занести Лейлу Кудас в черный список, - решаю внезапно. – В поездке мать и отец постоянно рядом. Могут невзначай увидеть сообщение. И понять, кто мне пишет».