Меч и лебедь - Джеллис Роберта - Страница 36

Все больше курьеров прибывало на загнанных лошадях в Слиффорд, требуя еще и еще золота. В отчаянии Кэтрин выжимала дань с крепостных, смело требовала у церквей и купцов, а в конце концов отправилась на свои земли, чтобы собрать дань, необходимую Рэннальфу. Крепостные и вассалы Рэннальфа стонали, но платили, вассалы Кэтрин платили тоже, но они рычали.

— Это не наша война, мадам, — возражал сэр Джайлс Фортескью. — Мы уплатили дань, и никто не нападет на нас, поэтому мы не должны платить больше за наши земли.

Голубые глаза, которые он помнил нежными и спокойными, стали холодными и жесткими.

— Это война для каждого. Если Генрих снова выступит, имея богатство и власть, вам придется решить, нарушить клятву, данную моему мужу, и воевать за Анжуйца или переступить через вашу веру и воевать против него. Сейчас ваша безопасность зависит от того, смогут ли его удержать во Франции.

Голос был нежным, но тон жестким, и вассал заметил, как тверд округлый подбородок леди Кэтрин. Он удивился, что прежде не замечал этого, и понял, что редко видел что-то, кроме широких светлых бровей и больших глаз. Из-за жары леди убрала назад свои волосы, и при этом открылись линии ее лица. Это было не все. Ее осанка изменилась, руки огрубели, казалось, она была воплощением земной силы. Сэр Джайлс был обязан служить ей, но как глава вассалов он должен был защитить и их интересы.

— А если мы заплатим? В стране еще много мятежников. Что, если нас призовут воевать с ними? Нам не придется платить дважды?

Нежные губы, такие женственные, вдруг сжались.

— У вас есть жалобы на то, как я или мой муж управляем вашими делами? Мы что-нибудь просили или сделали не в ваших интересах?

— Нет, миледи, но…

— Тогда вы должны поверить мне. Это тоже в ваших интересах. Если вы заплатите, вас не призовут на войну.

Сэр Джайлс склонил голову.

— Как угодно, миледи. Я отправлюсь рано утром выполнять ваше приказание.

— Буду благодарна вам, если вы станете сопровождать меня, — нежно сказала Кэтрин.

Сэр Джайлс склонил голову, поняв, что ее сиятельство не пустит дело на самотек. Она лично передаст свои требования вассалам, требуя подтверждения их верности опустошением кошельков.

Несмотря на обещание отправиться с восходом солнца, Кэтрин засиделась ночью, сочиняя письмо мужу, которое она не могла доверить писцу. Вначале она сообщила хорошие новости о том, что деньги, которые требовал Рэннальф, поступят в назначенный срок, и еще более приятные новости, что ей удалось получить дополнительную дань. После этого она некоторое время сидела, нахмурившись, размышляя, как рассказать ему об обещании, которое она дала сэру Джайлсу.

«Мой дорогой муж, — написала она, — я виновата, что вначале усладила тебя хорошими новостями. Ты живешь на свете достаточно долго, чтобы знать, что за любое добро нужно платить. Ты говорил мне прежде, что я никогда не должна одалживать деньги. — Кэтрин задумалась. Рэннальф запретил ей просить денег на личные нужды, но ничего не говорил о такой ситуации. Он будет считать ее пустоголовой, если она не понимает разницы. Так оно и лучше. — Таким образом, я не могла попросить денег взаймы. Я много говорила о нуждах короля, мне пришлось уверить их, что нет злого умысла в том, чтобы выжать из них двойную сумму. Я осмелилась пообещать вассалам Соука, что их не призовут на войну, за исключением случаев их собственной обороны и безопасности. Они взяли с меня слово вместо твоего, но я не знала, что сказать, не имея от тебя указаний. Если я поступила не правильно, умоляю тебя простить меня со всей твоей безмерной снисходительностью. Ведь я хотела сделать как можно лучше для тебя и всегда была тебе покорной женой».

Рэннальф станет презирать ее за глупость. Губы Кэтрин дрожали. Затем ее рот упрямо сжался. Она не позволит, чтобы Ричард стал нищим; ни смешливый Ричард, с его щедрым сердцем, ни даже Джеффри, которого она так мало знала, но уже любила, потому что он походил на своего отца.

Если Кэтрин была уже не той женщиной, на которой женился Рэннальф, то ее муж, по мнению Лестера, совершенно переменился. Он появился в доме Рэннальфа через полчаса после того, как Соук вернулся с юга. Лестер ожидал обнаружить своего друга в любом состоянии — утомленным или раздраженным, но увидел его веселым и даже смеющимся.

— Могу я узнать, — едко осведомился он, — что ты находишь веселого во времена, подобные нашим?

Запыленное лицо с веками, тяжелыми от недосыпания, обернулось к нему.

— Женщины, — ответил Рэннальф, смеясь, — исключительно непокорные и ненадежные создания, Боже, благослови их.

— Ты сумасшедший!

— Очень похоже, — ответил Рэннальф. — Ты, мудрый человек, говорил мне это много раз. Эндрю, принеси немного вина, чтобы охладить графа Лестера.

— Я не хочу вина, — проворчал Лестер. — Два года, пока у нас все шло прекрасно, с тобой невозможно было говорить. Сейчас, когда руль корабля отобрали, рулевой сошел с ума от жадности и эгоизма, капитан — лунатик, а команда — мятежна, ничто не может испортить твоего хорошего настроения. — Он испытующе посмотрел на Соука. — Ты что-нибудь знаешь, чего не знаю я, Рэннальф?

— Нет, Роберт. Я не вижу все в таком черном свете, как ты. Все пойдет хорошо, если Юстас уедет. Когда его не будет, Стефан, надеюсь, станет более управляемым. Если во Франции дела пойдут хорошо, я смогу привезти Херефорда, чтобы он произнес свои банальности.

— Во Франции! С Людовиком и Юстасом, сражающимися с Анжуйцем? Он разотрет в порошок их кости своими зубами, а потом проглотит нас целиком.

Рэннальф больше не смеялся.

— Если это правда, — ответил он, — тогда Юстас может не возвратиться. — Затем быстро добавил:

— Возможно, я ошибался всю жизнь, и все, что нужно, — это железная рука, управляющая людьми, если они не способны справиться сами.

— Итак, ты наконец понял, что твердая власть наведет порядок в стране.

— Нет! Не говори ничего, Роберт. Стефан — король. Давай помолимся, чтобы ум и характер Юстаса исцелила победа. По крайней мере, не предлагай мне измены.

— Тьфу! Я хотел говорить о деле, а не об измене, но, если ты такой чувствительный, давай ограничимся нынешними бедами, а будущие оставим в покое. Я пришел рассказать тебе, что Стефан проснулся от долгого сна. Он активно включился в дела Юстаса и спрашивал о тебе, желая знать, какой ответ ты получил от Херефорда. Я посылал тебе весточку. Разве ты не получил ее?

— Конечно, получил. Ты думаешь, скакать день и ночь без сна — мое любимое занятие? Хорошо, я готов. У меня есть новости, которые обрадуют его сердце. Пять Портов оснащены, они в боевой готовности. Юстас может выступить в поход завтра, если пожелает.

— Так скоро?

— Мне пришлось насыпать много золота, чтобы дела пошли гладко, — сухо сказал Рэннальф.

— С этим делом все в порядке, но ты согласен со мной, что в случае с Херефордом мы хотим не перехода к войне, а еще одну передышку?

— Если ты имеешь в виду, что хочешь удержать Стефана от нападения на Херефорда, я согласен с этим.

— Тогда, ради Бога, не стоит портить себе настроение. У Херефорда есть много чего сказать, с чем ты не согласишься. Если ты вернешься в ярости, будет нелегко найти другое оправдание, чтобы не дать Стефану созвать вассалов на войну.

Неожиданно Рэннальф снова засмеялся.

— Тебе нужно какое-то оправдание, — выдавил он, — но у меня, имеющего глупейшую и непослушную жену, которая теряет мои письма и не может запомнить, что я писал в них, у меня уже есть оправдание. — Он протянул письмо Кэтрин Лестеру. — Графиня Соук вместо того, чтобы взять деньги в долг в счет следующей ренты, как я ей приказывал, взяла дополнительную плату со своих вассалов, обещая им, что они не будут призваны на войну, за исключением защиты моих или их собственных земель.

— Почему ты находишь это смешным? — Лестер был изумлен.

— Почему я не могу найти в этом источник грусти, даже если она забыла, что я говорил ей? Это чудесно соответствует моим целям. Деньги потрачены на королевские нужды, и Стефану придется выбирать, принимать ли их вместо службы вассалов Соука, принимать вассалов Слиффорда или приказать мне использовать вассалов Слиффорда для войны с вассалами Соука и заставить их подчиниться мне, пренебрегая словом моей жены, леди Соук. Он может возместить мне деньги, чтобы я вернул им, но ты знаешь, насколько это маловероятно. Разве Кэтрин поступила дурно? — И после паузы Рэннальф добавил: