Меч и лебедь - Джеллис Роберта - Страница 26

Ричард обдумывал это некоторое время.

— Мне все равно, — наконец тихо ответил он. — Уж лучше ты побьешь меня, чем будешь насмехаться и стыдить перед другими.

— Скачи вперед, — ответил Рэннальф, — и скажи леди Кэтрин, что мы будем через несколько минут.

Когда мальчик сорвался с места, он жестом подозвал сэра Эндрю.

— Примите мою благодарность. Мальчик хорошо держится.

— Я мечтал заслужить вашу похвалу, милорд, но то, чему я его обучил, вы еще не видели. Он родился отважным, а манеры и чувство гордости привила ему леди Кэтрин.

На последнее замечание, к счастью, Рэннальфу не пришлось ничего отвечать, потому что они проезжали разводной мост. Слабая надежда, что вдруг его долгое отсутствие могло изменить чувства Кэтрин, заставила Рэннальфа медлить. Он осмотрел свой собачий питомник и клетки с ястребами, вдруг осознав, что ведет себя как последний трус, и повернул на главную лестницу, ведущую в большой зал.

Он увидел, что сэр Уорвик освободился от доспехов и уютно устроился в кресле перед камином. Леди Уорвик вела оживленную беседу с его женой. Кэтрин, увидев его, извинилась, подошла и присела в глубоком реверансе. Она была бледна, намного бледнее, чем следовало, и ее ледяная рука дрожала. Сердце Рэннальфа дрогнуло, но он приветствовал Кэтрин холодно и вежливо, как и она.

Его надежды не оправдались. Когда он действительно оказался с ней рядом и заставил себя взять ее холодную руку, увидел, как метнулся в сторону ее испуганный взгляд, только тогда он осознал всю глубину своей потери.

Леди Уорвик напряженно смотрела на них, поджав губы. Она не могла слышать, о чем говорят Рэннальф и Кэтрин, не могла видеть выражения их лиц из-за неясного света. Но натянутость, напряженность говорили о сложных взаимоотношениях. Она рассчитывала на влияние Кэтрин на своего мужа. Пока эти двое не безразличны друг другу, у нее есть над чем поработать.

Рэннальф присоединился к гостям, разговор шел об изменениях в замке, и Кэтрин принимала похвалы со своей обычной скромностью. Когда спросили мнение Рэннальфа, он недовольно пробурчал, что ему все равно, ничего особенного, и Кэтрин покраснела от огорчения. Вошла Мэри с бокалами, вином и блюдом с пирогами. Кэтрин решительно сжала губы. Неблагодарная скотина! Прекрасная возможность обратить его внимание на собственную дочь.

— Погоди минутку, дитя, — мягко сказала она. — Леди Уорвик, я хотела бы представить вам дочь моего мужа, Мэри. Она большое утешение для меня и очень помогла в работе по благоустройству замка.

— Какая прелестная девушка! Где вы ее прятали все эти годы, лорд Соук?

— Она всегда жила в замке, — проворчал Рэннальф. — Леди Аделисия не обращала на нее никакого внимания, а я ничего не смыслю в воспитании девочек. Это одна из добродетелей моей супруги, — добавил он язвительно, — принимать так близко к сердцу всех заблудших овец.

— Вы должны быть признательны, что леди Кэтрин так заботится о ваших детях, — с притворным возмущением сказала леди Уорвик, наблюдая, как румянец заливает щеки Кэтрин.

Рэннальф фыркнул.

— О, женщины! Коврики, дети — все, что их волнует. Сэр Уорвик, надеюсь, что Лестер и Нортхемптон приедут завтра. Если мы с вами договоримся, то сможем предоставить им союзный фронт. Давайте убежим туда, где мы будем недосягаемы для женских глупостей и сможем спокойно поговорить.

Этот выпад был сделан против леди Уорвик, но из-за стола поднялась Кэтрин.

— Леди Уорвик, мы уходим! — проговорила она дрожащим голосом. — Позвольте проводить вас в свои покои. Я не хочу, чтобы говорили, что я выгоняю мужа из его собственного дома.

— Глупости, моя дорогая, — рассмеялся сэр Уорвик. — У меня нет намерений оставлять недопитое вино и это удобное кресло только потому, что у лорда Соука дурные манеры. Я знаю его уже почти тридцать лет и научился не обращать внимания на его выходки. Если же вы уведете Гундреду, мне придется пересказывать ей весь разговор, чтобы она не ворчала, а мне совсем не хочется заниматься таким скучным делом. К тому же отрадно смотреть на ваше милое лицо, и я не хочу лишать себя этого удовольствия.

— Возможно, — с горечью сказала Кэтрин, — милорд не захочет, чтобы я слушала такие важные разговоры, ведь он не доверяет мне.

Лицо Рэннальфа исказилось, упрек был справедливым. Ему приходила мысль, что холодность Кэтрин объясняется не смертью Осборна, а приверженностью самого Рэннальфа королю Стефану. Но каждый раз, когда у него появлялись такие сомнения, он их подавлял. Лучше пусть любит мертвого Осборна! Это меньшее зло, чем тяга к бунтарству.

Рэннальф действительно чувствовал угрызения совести из-за своего грубого замечания по поводу того, как она ведет хозяйство. До известной степени его задевала забота Кэтрин о его доме и детях, как будто она специально хотела показать, что заботится о них, но не о нем. И сейчас, когда его долгое отсутствие могло загладить неприятные воспоминания, он своей грубой выходкой лишил себя последней надежды на примирение.

Выждав минуту, чтобы дать Рэннальфу возможность исправить оплошность, сэр Уорвик покачал головой.

— Сядьте, леди Соук. Уверяю, вы не услышите ничего особенного. Я ничего такого предлагать не собираюсь и говорю об этом прямо. Единственное, что нам нужно, — избавиться от Юстаса.

— Вы правы, милорд, — согласилась леди Уорвик. — Он стал такой одиозной фигурой для баронов, что они почти ежедневно внимают проповедям Херефорда. Если он вскоре не исчезнет из страны, они обратятся к Стефану, чтобы избавиться от его сына.

— Ты слишком далеко заходишь, Гундреда. Юстас поступает плохо. Он вымогает деньги, хуже того, заводит шашни с вассалами Мне известно, что он приблизил моих людей и людей Лестера — это не бессмысленный поступок.

Рэннальф поднял голову.

— Что же тогда, Уорвик? Почему из благородного молодого человека он превратился в чудовище?

— Ты плохо разбираешься в людях, лорд Рэннальф. Говоришь открыто все, что думаешь, и ожидаешь того же от всех! — то ли с улыбкой, то ли со скрытым упреком ответил лорд Уорвик.

— Если у человека честные мысли, почему их нужно утаивать?

— В мире существует и многое другое. У Юстаса могут быть искренние намерения править страной честно, но, пока жив Стефан, он не станет их открыто высказывать.

— Зачем ему думать об этом, пока его отец жив? — Серые глаза Рэннальфа засверкали от злости. — О, я его хорошо понимаю, но что он может выиграть? Он выставляет свою бесчестность напоказ и злится, что ему не верят. А если бы все поступали, как он? Что, если мой сын станет морочить головы вассалов только потому, что собирается возглавить их после моей смерти?

Сэр Уорвик горько усмехнулся.

— Но ты не ослабил свои земли, как Стефан.

— Суть не в этом. Ты прекрасно знаешь, что не только Стефан во всем виноват.

— В этом и суть. Я согласен, что не только король виноват в этом. Но Юстасу, день за днем наблюдающему, как все приходит в упадок, не терпится поскорее прибрать наследство к рукам. Его охватил страх, что, когда умрет Стефан, у короля останется мало власти. Только силой можно будет удержать даже лояльных баронов, поэтому он собирает свои силы. Я не говорю, что верю этому, Рэннальф. Так говорит Лестер. Должен признать, что он редко ошибается. Более того, право на наследство у Юстаса несомненное. Существует обратная сторона медали. Думаю, что лучше не досаждать Генриху, и Лестер со мной согласен. Если не трогать Анжуйца, он может довольствоваться тем, что имеет.

— Нет. Вот что мне сказал Херефорд: Генрих заявляет, что Англия принадлежит ему по праву, и он ее получит. Он помешан на власти. Этого даже Херефорд не может отрицать, хотя и подслащивает пилюлю словами о мире.

— Безумие посылать наши войска во Францию. Лучше держать их здесь. Я дал клятву Стефану поддерживать Юстаса всегда и во всем и должен выполнить свой долг, но мой разум отказывается понимать происходящее. — Лорд Уорвик растерянно развел руками.

Женщины молча слушали. Кэтрин была так поглощена разговором, что отступили обида и стыд. Ведь она ничего об этом раньше не знала. Леди Уорвик же наблюдала за Рэннальфом и Кэтрин. Все, о чем говорилось мужчинами, она слышала и раньше.