Почтальон (СИ) - Никонов Андрей - Страница 36

— Конечно, конечно, — управляющий, разомлев от чая, вытирал платком пот со лба, — пожалуйста, товарищи, по лестнице вниз, в подвал, там мы храним ценности в строгом соответствии с распоряжениями Союза. Извините, товарищ, а шрам у вас…

— Беляцкая пуля, — Фома нахмурился. — А вы чем занимались в гражданскую?

Управляющий пробурчал что-то невнятно, и больше вопросов не задавал. Сейф, а точнее, несгораемый шкаф в два метра высотой с прочными стальными стенками и кодовым замком, стоял в отдельной комнате. Проверяющий попенял на то, что двери в комнату тоже должны быть обшиты железом, и предложил кассиру открыть замок.

— Двести восемьдесят тысяч рубликов ассигнациями по червонцу и четыре тысячи семьсот пятьдесят мелкими купюрами, только позавчера из банка, — тот повозился с цифрами, дверца скрипнула. — На стол ложим?

Вместо ответа Фома открыл одно из отделений чемодана, оно было пустым.

— Вот сюда червонцы складывайте, и оставим под охраной красноармейцев, — распорядился он, — чтобы мы к этим деньгам не прикасались и на виду их на время проверки не было. А мелочь оставьте в сейфе, чтобы нагляднее было.

Кассир кивнул, быстро сложил пачки, собственноручно закрыл чемодан, который основательно потяжелел, и хотел было сургучную печать налепить, но управляющий вовремя его остановил. Из чемодана Фома заранее достал ломик, два механических считывателя, стетоскоп, передал кофр красноармейцам и предложил работникам кредитсоюза присутствовать во время проверки.

— Ну что, вскрывай, — дождавшись, когда управляющий с кассиром отойдут в сторону, Фома похлопал Мухина по плечу. — Справишься?

Мухин покачал головой, такие ящики ломались на раз, надо было только стукнуть чем-нибудь тяжёлым в определённом месте, и штифты в кодовых каналах немного сдвигались. Несколько ударов, и код легко определялся.

— Не торопись, — тихо сказал ему Фома, — если быстро откроешь, не поверят.

Фомич кивнул, быстро открыл первые семь цифр, а с восьмой повозился для виду минут пять. Всё это время управляющий и кассир перешёптывались, красноармейцы — те тоже процессом интересовались и на чемодан почти не смотрели.

— Готово, — Фома сделал приглашающий жест рукой, — смотрите, товарищи, наш слесарь открыл этот ящик за несколько минут по причине неисправности замка, не пользуясь подсказками. Представляете, что произойдёт, если настоящие грабители к вам проникнут? Им останется только перестрелять охрану, и выйти отсюда с кредитными билетами. Поэтому я в акте укажу, что сейф вам действительно нужно заменить, там же будет адрес склада, где вы новый получите через две недели, цена для отделений — восемьсот семьдесят рублей. А до тех пор держите здесь вооружённую охрану, ясно?

Управляющий закивал. Фома забрал у красноармейца чемодан, и начал передавать кассиру пачки. Тот было хотел сразу сложить их в сейф, но Фома заставил его пересчитать хотя бы несколько, выборочно проверить купюры, и на это ушло ещё полчаса.

— Ровно двести восемьдесят тысяч, — кассир взмок, платок, которым он вытирал лоб и виски, сделался пепельным, — всё в порядке, товарищи.

Под бдительным взглядом Фомы управляющий убрал последнюю пачку червонцев обратно в сейф, несгораемый шкаф тут же закрыли, налепив бумажку с печатью, возле него поставили красноармейца.

— Не дорого ли восемьсот семьдесят рубликов? — управляющий шёл первым, показывая грозным проверяющим дорогу вон и размахивая актом, — может, поплоше что?

— Чтобы я от вас таких речей не слышал, — строго сказал Фома. — Народное добро нужно беречь. Но если вы, товарищ, несогласны, то пишите в область, а лучше в Центрсоюз.

Управляющий сник, никуда ему писать не хотелось. К тому же восемьсот семьдесят рублей были отданы проверяющему, на что имелась квитанция, она же — наряд на получение нового сейфа.

На улице проверяющих ждала пролётка. Фома поднялся, потянув за собой сначала чемодан, а потом Мухина. Тот, залезая на подножку, чихнул, вытер нос рукавом.

— Гони потихоньку, — приказал Фома, возничий щёлкнул вожжами, и повозка неторопливо двинулась в сторону Пролетарского бульвара, притормозила возле Сергиевских ворот. — Вот видишь, Мухин, а ты боялся и не верил. Я же говорил, мы не обманем, держи аванс, остальное после второго прозвона, на днях зайду в больницу, скажу, где и когда случится.

Он вытащил из кармана деньги, отдал Фомичу, Мухин спорить не стал, спрятал бумажки за пазуху и спрыгнул с пролётки, а та поехала дальше.

Туман потихоньку развеивался, и когда пролётка остановилась возле ресторана на углу Вокзальной и Пановой, Сергею пришлось спрятаться за раскидистой акацией. Всю дорогу он то забегал вперёд, то отставал, город просыпался, рабочие спешили к началу первой смены, и ещё один прохожий особого внимания не привлекал.

Подельники Мухина слезли с пролётки, тот, что таскал чемодан, отпер чёрный ход своим ключом, и пропустил товарища вперёд. Шейные платки они сдвинули вниз, позволив себя рассмотреть. На этом Травин свою миссию счёл временно завершённой, как выглядят бандиты, он теперь знал, где у них малина — тоже. Лезть в незнакомый дом ранним утром он не хотел, Мухин, судя по всему, был жив-здоров, оставалось узнать у него подробности того, что произошло.

— Сунули мне лавэ, и выкинули из повозки. Я, поверишь, в сомнениях, что это вообще было. Этот Фома вёл себя так, словно не первый раз такое проделывал, не смущался ничуть, а с кассиром разговаривал, словно натуральное должностное лицо. Нашёл, где они обитают?

— Нашёл. Я их проводил, и сразу к тебе. Вроде никто за тобой не следил, — Травин располовинил вдоль булку хлеба и размазывал масло толстым слоем. — Ты сам-то хвоста не заметил?

— Я осторожно шёл. — Фомич зажал между двух таких же половин ломоть окорока, и примерялся, чтобы откусить. — А чего им за мной шляться, где живу, знают, а до следующего раза я им не потребен. Ты давай, на сыр домашний налегай, там для костей нужные вещества. И вообще, командир, что-то ты схуднул, может тебе у нас столоваться?

— Если только на завтраки ходить буду, — Сергей подмигнул Фомичу.

На кухне громыхнула сковорода, оттуда высунулась Варя в тельняшке и переднике, и посоветовала Травину искать себе другое место для завтраков, потому что здесь ему не рады.

— Ох и суровая она, — Фомич усмехнулся, — не поверишь, слова сказать боюсь. Как ко мне переехала, по струнке хожу, словно на фронте снова.

— Совсем переехала?

— А то ж. Комнату ейную сдали, какой-никакой, а к учительскому жалованию прибыток, так-то я не поскуплюсь, но женщина — она независимость свою чувствовать должна, чтобы не деньги её держали рядом, а любовь и согласие. Ты сам как в личной жизни?

— Да есть одна, — Травину показалось, что вот теперь масла достаточно, и он зачерпнул вишнёвое варенье небольшим половником. — Пока только встречаемся, ничего серьёзного.

Шум на кухне прекратился, как по волшебству.

— Она доктор, зовут Лена Черницкая, работает в окружной больнице завотделением, — скорее Лапиной, чем Мухину, сказал Сергей. — Ребёнок у неё, стараюсь в чужую жизнь не лезть.

С кухни явственно послышалось «идиот», и грохот возобновился.

— Вот ты с кем закрутил, — Фомич пододвинул Сергею заварочный чайник, — бедовый ты, командир, женщина она конечно роскошная, хоть куда, глазищи как омуты, фигура при ней знатная, но характер такой, что наш брат санитар в окрбольнице рыдает и руки готов наложить, а дохтур Иноземцев горькую пьёт, хоть раньше и в рот не брал. Ты уж прости, тут я тебе не советчик.

В дверном проёме появилось лицо Вари вместе с голым плечом, видно было, что она-то как раз очень хочет посоветовать, но сдержалась, исчезла обратно.

— А, подумаешь, — Травин беспечно качнул бутербродом, слизнул каплю варенья, которая уже готова была сорваться, — не понравится, разбежимся, люди мы взрослые, промеж себя всегда решим.

— Тебе, молокосос, с малолетними профурсетками гулять, — Варя всё-таки не выдержала. — Взрослого из себя строишь. Годков-то сколько, посчитай.