Коварный заговор - Джеллис Роберта - Страница 68

— Лучше бы вы в свое время взяли в мужья того человека, которого я вам предлагал, — с улыбкой произнес Джон, когда Элинор поклонилась в знак согласия с решением и дала гарантию о выплате штрафа. — Вильям Венневаль все еще жив и здоров.

— У меня не было выбора, — мягко ответила Элинор. — Еще до того, как я получила ваше предложение, я уже вышла замуж по приказу короля Ричарда на Святой Земле.

Это был, конечно, единственно возможный ответ со стороны Элинор, но впоследствии она обсудила замечание короля с Иэном во всех деталях. Это были столь естественные и разумные слова, что, произнеси их кто-нибудь другой, они восприняли бы это как знак того, что все забыто и прощено.

Но Джону верить нельзя. Он был известен, даже знаменит тем, что никогда не забывает обид. Двор в целом мог принять эти слова за чистую монету, поскольку никто из придворных не знал, сколь глубоко и лично Элинор оскорбила Джона. Но для самой Элинор напоминание о том инциденте служило намеком, что Джон ничего не забыл. Ударение на то, что Венневаль до сих пор жив, ей казалось угрозой, что Иэн долго не проживет.

Иэн на это лишь небрежно пожал плечами. Он согласился, что Элинор, возможно, верно интерпретирует слова Джона и что король хотел запугать ее, но настаивал, что у короля немного возможностей исполнить свою угрозу.

— В темных углах встречаются длинные ножи, — резко произнесла Элинор.

— Чепуха, — отмахнулся Иэн. — Весь двор теперь знает историю нашего брака. Если хоть волос упадет с моей головы, неужели кто-то усомнится в том, по чьему приказу это произошло? В пылу гнева, когда он только узнал об этом, король мог, конечно, попытаться избавиться от меня таким образом, но сейчас он остыл. Он не сможет найти никаких оправданий перед знатью, которая и так шепчется насчет того, что произошло с Артуром. Особенно теперь, когда он собирается объявить об очень тяжелом новом налоге. Думаю, что мы пока в безопасности, по крайней мере, до конца празднеств. Именно тогда, я уверен, он объявит о введении налога в размере тринадцатой доли и до того времени не захочет возбуждать лишние поводы для недовольства.

— Может, ты и прав, — сказала Элинор, — но есть еще двое, по меньшей мере, которые не так умны, чтобы связать воедино твою смерть и новый налог, и которые, вероятно, уверены, что король не слишком расстроится, услышав, что ты умер, пытаясь дышать через дырочки в своем теле.

С этими словами она протянула ему великолепную кольчугу, принадлежавшую когда-то Саймону, такой тонкой работы, что по толщине она едва ли превышала шерстяную тунику. Она не выдержала бы удара меча, но, надетая под тунику, представляла собой надежную защиту от предательского удара ножом. Отныне Иэн стал надевать ее, выходя из дома без доспехов, и Элинор чувствовала себя спокойнее. Однако и эти меры предосторожности оказались излишними. Фулк де Кантелю и Генри Корнхилл поглядывали на Иэна враждебно, но рукам воли не давали.

В сочельник Элинор и Иэн снова оделись, как две половины одного целого. Это был день роскоши и великолепия, и они выглядели величественно и пышно, как подобало могущественным лендлордам. И они даже как будто перестарались, поскольку вскоре после того, как они вошли в зал, к ним подбежал паж с сообщением, что места для них приготовлены за первым от возвышения для трона столом.

— По чьему приказу? — отрывисто спросил Иэн.

— Короля, милорд, — ответил паж.

— Он оказывает мне большую честь, — механически произнес Иэн, чувствуя, как вонзились в его запястье ногти Элинор.

Это была уж слишком большая честь. Иэн де Вилон был бароном, но здесь присутствовало множество людей с куда более высокими титулами, а чем выше титул, тем ближе его носитель должен сидеть к королю. Несмотря на то, что они прекрасно знали характер Джона, у Иэна и Элинор до сих пор еще теплилась надежда, что увещевания Солсбери заставят короля удовлетвориться штрафом и хотя бы на время оставить их в покое. Этот знак милости перечеркнул последние ожидания. Джон способен закусить удила и забыть о них, но никак не оказывать милости.

Характер короля не мог так радикально измениться. Чего все-таки добивался Джон, оставалось, однако, тайной, пока собравшиеся не расселись наконец по своим местам. Затем, до того как была подана первая перемена блюд, король Джон ударил по столу и призвал к тишине. Когда все взоры обратились на него, он объявил о том, что решил организовать на Двенадцатый день большой турнир, дабы отметить окончание рождественских торжеств, отпраздновать победы во Франции, а также в честь будущего наследника трона, которого, возможно, вынашивает сейчас королева.

Зал взорвался совершенно искренними криками радости и одобрения. Турнир всегда был желанным развлечением, и все действительно радовались беременности королевы. Джону было уже почти сорок. Его мало кто любил, но все понимали, что умри он без законного наследника — и гражданская война неизбежна. А это было бы куда хуже, чем даже вечное правление Джона. Король поднял руку, и тишина воцарилась вновь.

— Это очень радостное событие, — сказал Джон, улыбаясь своим подданным, — и я не хотел бы портить его какими-то личными дрязгами. Поэтому я выбрал своим защитником человека, любимого вами всеми и к тому же недавно женившегося. Встаньте, Иэн, лорд де Випон, и примите мою перчатку как знак вашей ответственности и моей любви к вам, а также прощения за все недоразумения, которые могут случиться между нами.

Иэн встал, как было приказано, и, перешагнув через скамью, вышел из-за стола. Он широко улыбался, подходя к возвышению за перчаткой. Какое облегчение, что Джон решил выразить свою злобу таким безобидным способом. Иэн не сомневался в надежде короля на то, что его покалечат или даже убьют во время боев, но все же он был убежден, что король не готовит какой-то полномасштабный заговор против него.

Джон, конечно, мог намекнуть своим дружкам, что был бы очень доволен, если с Иэном случится несчастье. Но даже если король попытается предпринять и еще какие-то дополнительные меры, Иэна это уже не волновало. За его спиной много друзей.

Элинор не отводила глаз от мужа, и это позволило ей собрать всю свою силу и гордость. Она знала, что король заметил, как побледнело ее лицо. Он смотрел именно на нее, а не на Иэна, реакцию которого ему нетрудно было предсказать. Элинор надеялась, что выражение страха, мелькнувшее на ее лице, доставит ему удовольствие и укрепит его во мнении, что он имеет дело со слабым и беспомощным созданием.

Без особого удивления она услышала, как король назвал арбитрами турнира Вильяма, графа Солсбери, и Вильяма, графа Пемброка, тем самым лишая наиболее опытных в турнирных поединках друзей Иэна возможности сразиться на его стороне. Она и не надеялась, что Джон просмотрит такой очевидный ход, тем более что со стороны это выглядело как его милостивое отношение к Иэну. Ведь то, что он назначает друзей Иэна судьями, едва ли можно расценивать как враждебность.

«Двенадцать дней, — подумалось Элинор, — у меня есть еще двенадцать дней». За это время успеет приехать сэр Генри из Кингслера и сэр Уолтер из Форстала. Сэр Джон из Мерси добраться, вероятно, не успеет, но она все равно пошлет за ним. Если с Иэном что-то случится — Элинор задержала дыхание, чтобы не дать овладеть собой страху, — ей понадобится присутствие верных вассалов. Сэр Джайлс тоже был недалеко, но она на него в Айфорде оставила Адама и Джоанну, когда пришло известие о приезде короля.

Элинор не хотела ни в коем случае ослаблять обороноспособность Айфорда — супруга сэра Джайлса вряд ли способна организовать защиту замка. Северные и валлийские вассалы Иэна были слишком далеко, чтобы можно было рассчитывать на их помощь.

Эта неприятная мысль породила, однако, куда более обнадеживающую идею. Сейчас в Винчестере находились многие северные бароны. Они, правда, не были большими друзьями Иэна, так как считали его слишком близким и лояльным к королю, в то время как сами являлись почти откровенными мятежниками, но в одном можно быть уверенной: они не воткнут Иэну нож в спину по приказу короля.