Коварный заговор - Джеллис Роберта - Страница 66

— В отношении меня, может, и чепуха, — ответил Солсбери, не зная, что так переменило настроение Джона, подозревая лишь, что брат его потеплел от мысли, каким он может быть сильным защитником леди Элы. — Но другие не мигут быть так уверены в твоей любви и благосклонности, и для них этот страх вполне реален.

— Ладно, не будем больше говорить об этом. Я тебе уже сказал, что собираюсь примириться с этим браком. Я возьму с леди Элинор не более десятой части в качестве выкупа и окажу милость де Випону.

— А я могу поехать с тобой в Винчестер? — спросил Солсбери с некоторой неуверенностью.

Он боялся подозрений, что не доверяет Джону, но так оно и было. Джон часто обманывал его в таких делах, скрывая свою мстительность, а затем нанося удар, когда Солсбери рядом не оказывалось.

— Разумеется, — расхохотался Джон. — Если ты не боишься, что сердце Элы снова зайдется и начнутся головные боли, когда ты отъедешь подальше.

Солсбери тоже рассмеялся. Возможно, его подозрения, что злоба Джона направлена против лично Элинор, и неоправданны. Если так, то худшее позади.

— Я не боюсь этого, — сказал он весело. — Она выехала раньше меня, чтобы встретить нас там. Она торопится приободрить Изабеллу в ее нынешнем положении. Могу утверждать, что эта новость поставила ее на ноги быстрее, чем мое возвращение домой.

Леди Эла действительно, уже прибыла в Винчестер, разместившись в доме, который ее муж купил вскоре после того, как Джон стал королем. Солсбери имел подобные дома также в Лондоне и Оксфорде, других любимых королем столицах. Разумеется, его ранг и отношения с королем, а также любовь к нему Джона позволяли ему размещаться в самих замках, но супруга так жаловалась на шум и тесноту, которые вредили ее хрупкому здоровью, что они предпочли иметь личные резиденции.

Солсбери некоторое время стонал и жаловался на понесенные расходы, но вскоре был вынужден признать, что дома оказались очень удобными. Эла всегда была уклончивой и никогда не признавалась, что делает что бы то ни было ради него, но он чувствовал себя гораздо лучше, когда имел возможность оставлять двор.

Элинор в день своего прибытия получила записку с просьбой нанести при первой же возможности визит графине Солсбери. Она несколько удивилась этому приглашению. Она сама не испытывала привязанности к леди Эле и не видела причин, почему жена Солсбери ищет с ней встречи, — если только она, именно как жена Солсбери, не хотела передать какое-то сообщение от мужа.

Какой бы безукоризненной ни была бы репутация леди Элы, ей не приличествовало приглашать в свой дом Иэна в отсутствие мужа. Элинор понимала, что нужно пойти, но Иэн ушел куда-то, и она не знала, где его искать. Элинор послала записку секретарю епископа, сообщив ему, куда она направляется, и попросив передать Иэну, куда уехала и когда, как только он вернется. Затем она накинула плащ, позвала Бьорна и десяток воинов и заявила гонцу, что готова следовать за ним в дом графини Солсбери.

Первое, что поразило Элинор, когда она вошла в дом леди Элы, была безукоризненная вежливость, с какой приняли не только ее саму, но и сопровождавших ее воинов. Ее провели по лестнице в покои графини. Дом вовсе не выглядел как жилище ленивой неряхи, и слуги были совсем не похожи на свою беспечную хозяйку. Леди Эла, однако, как и следовало ожидать, полулежала на мягком предмете мебели, каких Элинор прежде никогда не приходилось видеть и который вызвал в ней жгучее желание рассмеяться. Это был какой-то гибрид стула и кровати, узкий, с высокой спинкой и подлокотниками, и длинный, связанный воедино скамейкой для ног, так что леди могла и лежать, и сидеть, как ей больше нравится.

Эла протянула руку, но не для поцелуя, как поначалу заподозрила Элинор с дрожью отвращения, а чтобы пожать руку.

— Как мило, что вы зашли проведать меня, — вздохнула Эла. — Мне следовало бы самой заехать к вам — поскольку вы здесь в первый раз и к тому же новобрачная, — но вы знаете, мое слабое здоровье даже такое удовольствие превращает в болезненную муку. К тому же дом епископа столь большой и весь в сквозняках, и там столько людей снуют туда-сюда, что я не вынесла бы шума. О, пожалуйста, присядьте, леди Элинор!

Элинор сразу же воспользовалась приглашением. Теперь, когда она больше не мучилась беспокойством за Иэна и бесчисленными волнениями хозяйки, принимающей большую и разношерстную толпу гостей, она смогла наконец внимательнее вглядеться в глаза леди Элы, так разительно не соответствовавшие ее хнычущему голосу и скучным темам разговоров.

— Вы оказали мне честь, пригласив меня, мадам, — ответила она осторожно.

— О нет, совсем нет. Я всегда готова сделать для вас и лорда Иэна все, что в моих силах. Видите ли, Вильям рассказал мне, что, если бы не помощь вашего мужа, он бы вообще не вернулся ко мне. — Голос ее настолько переменился, что Элинор вытаращила глаза. — Неужели лорд Иэн не рассказывал вам? — продолжала леди Эла. — Это благородный человек, благородный до безрассудства.

— Он рассказывал мне, — ответила Элинор, секунду покопавшись в памяти, — но то, что он сделал, недостойно упоминания. Он сделал бы это и для простого солдата, и лорд Солсбери сделал бы то же самое для него. Здесь никакого долга нет. Я и не вспоминала об этом.

— Это очень великодушно с вашей стороны и хорошо сказано, но я все же думаю об этом. Конечно… — голос леди Элы снова внезапно изменился, вернувшись к обычным хнычущим интонациям, словно она подала Элинор знак и теперь хотела проверить, достаточно ли та умна, чтобы уловить его, —… я не знаю, почему я о нем так беспокоюсь. Вы сами видите, как Вильям плохо обращается со мной, отправляя совершенно одну навстречу опасностям дороги открывать дом, командовать слугами и наводить порядок, а сам торопится к своему брату, словно важнее ничего нет. Так жестоко с его стороны, в то время как я так слаба и так замучена головокружением и звоном в ушах.

Губы ее скривились в обиде, руки вяло и беспомощно повисли, но Элинор не смотрела на эти отвлекающие внимание уловки. Она не сводила взгляда с глаз Элы, с изумлением всматриваясь в яркий и озорной огонек, мерцающий в их глубине.

— Вы не думаете, что Вильям ужасно невнимателен? — настаивала леди Эла.

Элинор открыла рот, чтобы произнести вежливую банальность, но вместо этого из горла ее вырвался смешок. Она тут же в испуге поперхнулась и захлопнула рот. На лице леди Элы не дрогнул ни один мускул.

— Я уверена, что он такой не по злому умыслу, — вымолвила Элинор. — Мужчины редко обращают внимание на тот груз, который приходится нести нам, женщинам. Взгляните на Иэна, который бессмысленно тратит время на охоту за преступниками, грабящими мои земли, вместо того чтобы остаться дома и помочь мне подготовиться к свадьбе и приему гостей. — Голос Элинор дрогнул, и она перевела дух, чтобы выровнять его. — И никогда ни слова, жив он или нет.

— Мужчины — ужасные создания, не правда ли? — вздохнула леди Эла так, словно уже кончалась. — Они, похоже, никогда не задумываются, разглагольствуя во всю силу своих легких о самых интимных вещах перед толпой посторонних. Это вызывает во мне головную боль. Я бы так никогда не смогла. И они действуют порой так, словно у чужих слуг нет ушей, и шум их совершенно не беспокоит.

И меня поражает, как все-таки им удается иногда услышать друг друга. Я бы в такой ситуации и думать не могла нормально, не то что говорить.

— Да, в самом деле, — пробормотала Элинор. Все желание смеяться у нее прошло.

Это уже во второй раз леди Эла упирает на шум и толпу. Наконец до Элинор дошел смысл этих слов. Какая же она была дура, но прошло так много времени с тех пор, как она была при дворе, и в те времена никто не интересовался какой-то молоденькой девчонкой — не интересовался по крайней мере в том смысле, чтобы приставлять к ней шпионов подслушивать, что та говорит. К тому же двор тогда был совсем другой — если не считать тех нескольких месяцев, когда старая королева Элинор рассорилась с канцлером Лонгкемпом.