Коварный заговор - Джеллис Роберта - Страница 37

Точнее, выжила только одна, выброшенная из замка в окровавленных лохмотьях, которые прежде могли считаться женским платьем. Однако опасаться, что она расскажет кому-нибудь свою историю, не приходилось — язык у нее был отрезан, да и вряд ли она когда-нибудь выйдет из состояния умопомешательства, вызванного пережитыми ужасами и болью.

В ту ночь Фулк намекнул королю — крикнув ему в ухо, чтобы перекрыть вопли страха и боли, — что с помощью такой забавы можно было бы приручить и леди Элинор. Он много раз за последние недели пытался пробудить интерес Джона, чтобы он отдал ему в жены эту богатую наследницу. Хотя король всякий раз улыбался и соглашался, что считает это превосходной идеей, он не делал ничего, чтобы воплотить эту мысль. Теперь, однако, глаза его разгорелись.

— Но пока что Генри ведет в счете, — проворчал он, улыбаясь. — Покажи, на что ты годен, а мы посмотрим.

Фулк с удвоенными стараниями принялся развлекать своего господина, но от уха Генри Корнхилла не ускользнули оба замечания, и он не остался в стороне. К тому же он напомнил Джону предложение Солсбери предоставить леди выбирать самой. Тонкая шутка заставить Элинор заплатить большую дань за право выбора между Фулком и Генри, очень веселила Джона. Ему так нравилась эта идея, и он так сердечно рассмеялся ей, что нож, которым он угрожал проститутке, выскользнул из его рук и принес ей преждевременное облегчение.

Этот небольшой инцидент раздосадовал Джона. Он не позволит больше этой ночью ни одному, ни второму заговаривать с ним об Элинор.

На следующий день, когда он очнулся от приятного и освежающего сна, идея «приручить Элинор» вновь привлекла его внимание. Он послал за своими товарищами по своеобразным развлечениям и улыбнулся им обоим, не выделяя никого.

— Вы знаете, как я люблю вас, — медоточиво начал король. Его развеселила боязливая настороженность, возникшая в обеих парах тяжелых глаз, но на этот раз он не позволил себе отклониться в сторону ради удовольствия, с каким обычно наблюдал пресмыкание своих людей. — Поэтому я готов навлечь на себя недовольство моих баронов, отдав богатый приз одному из вас.

Оба низко поклонились. Хоть страх в их глазах почти исчез, настороженность осталась. Их господин не из тех, кто отдает что-то просто так. Он ожидал ответной выгоды — в политическом преимуществе, убийстве или деньгах. Никто из них не мог представить себе, что они могли предложить, равноценное стоимости такого подарка.

— Я хочу быть уверенным, совершенно уверенным, что леди Элинор получит то, что заслуживает, — продолжал Джон, широко улыбаясь.

— Вы можете быть уверены, милорд, — с чувством ответил Фулк.

— Да, действительно, — уверил его также Генри. — И если она будет отдана мне, то проживет достаточно долго, чтобы увидеть, как умрет ее сын и как откупорят ее дочь.

Фулк тоже начал было изобретать собственную угрозу, но, увидев, что король ободряюще кивнул, промолчал.

— Я уверен, что вы оба сделаете все возможное, чтобы наполнить жизнь леди Элинор радостями, — промурлыкал Джон. — И что никого из вас не остановит на пути к своей цели неодобрение моих трусливых чванливых лордов. Тем не менее я не хочу, чтобы у вас создалось впечатление, будто я расстаюсь с богатыми поместьями этой леди ради мелочной мстительности. Замок Роузлинд, имеющий большое значение как порт и якорная стоянка, а также окружающие его земли должны перейти в мои руки.

— Насколько я слышал, — быстро ответил Генри, — у нее много других земель. И я охотно соглашусь на это, если она мне достанется.

— Разумеется, милорд, — тоже согласился Фулк.

— В придачу я надеюсь, что вассал, которому принадлежит замок Айфорд и окружающие земли, сэр Джайлс, будет выселен — и чем скорее, тем лучше — из своего поместья. Будет лучше, если он проживет достаточно долго, чтобы увидеть, как его жена и дочери будут отданы в распоряжение ваших солдат после того, разумеется, как вы попробуете их первыми, если они заслуживают того.

— Милорд, служить вам — всегда такое удовольствие, что это делает службу очень легкой, — на этот раз Фулк первым успел выразить свое согласие.

— Сыновей тоже следовало бы выселить, — задумчиво заметил Генри.

— Ну да, конечно, — с одобрением сказал Джон. — Вам, вероятно, придется выселить и всех остальных вассалов и кастелянов, — лукаво заметил он, забавляясь вспыхнувшим в глазах его людей страхом, и затем добавил: — Вильям Пемброк, вероятно, не будет слишком доволен, когда услышит, что сын его дражайшего друга умер, а его жена и дочь… Но вы-то наверняка сами знаете, как иметь дело с ним.

Джон понял, что на этот раз он зашел слишком далеко. В глазах его подручных появился настоящий страх, и пот залил их лица. Иметь дело с Пемброком не хотелось никому. В планы Джона не входило, чтобы они отказались, поэтому он продолжал уже мягче:

— Возможно, Пемброк будет слишком занят своими собственными делами, чтобы беспокоить вас. Я ничего не имею против вассалов леди Элинор, за исключением сэра Джайлса, если, конечно, они подтвердят свою лояльность. Я предупреждаю вас о них только потому, что сомневаюсь, что они с готовностью примут ваше господство. Они, возможно, сочтут для себя более достойным поддержать сторону леди или приютят ее у себя в случае необходимости — ведь все они, даже самые мелкие, имеют более высокое происхождение, чем вы.

Это спасло положение. Гнев и ненависть преодолели страх. Джон сделал паузу, с удовольствием наблюдая за их прикушенными губами, сжатыми челюстями и побагровевшими лицами, выдававшими бурю чувств, которую подняли его последние слова в их честолюбивых душонках. Он умышленно задел за живое этих подонков, служивших его самым низменным целям, но раз они не осмеливались сами отомстить за него, за них отомстит ненависть. Она сделает его «дорогих» Фулка и Генри более способными к той работе, которую он выбрал для них. К тому же постоянное напоминание о ненависти и презрении, с какими к ним относилась придворная знать, укрепляла их верность королю, усиливая одновременно ненависть к родовитым дворянам. Больше ни к кому они не могли обратиться за помощью и поддержкой. Если что-то случится с королем Джоном, дворяне, которых пока сдерживала его власть, просто разорвут их на куски.

— Итак, — продолжал он, — я люблю вас обоих в равной степени и считаю, что вы оба достойны этой награды. Следовательно, я не нахожу возможным выбрать между вами.

— Я добавлю все, что вы пожелаете, к землям леди, — предложил Фулк.

— И я, конечно, — поторопился согласиться Генри, но его проницательные глаза уже начинали мрачнеть.

Если король прав и вассалы Элинор окажут сопротивление, потребуется много денег и много людей, чтобы покорить их. Если большую часть поместья пообещать королю, что останется от желанной добычи, кроме долгов? К облегчению Генри, Джон отрицательно покачал головой.

— Мне нужен только Роузлинд и Айфорд. Остальное может остаться у леди и перейти к ее наследнику, когда она уйдет, счастливо, я надеюсь, в лучший мир. Я не хочу, чтобы между вами возникал конфликт, позволяя вам состязаться за этот приз, не хочу также, чтобы один из вас чувствовал, что я предпочитаю другого. Поэтому мы последуем совету моего брата Солсбери — о котором ты вовремя напомнил мне, Генри, — и позволим леди выбрать самой.

— Как она может выбрать?

— Это уж ей решать. Насколько я знаю, она ни одного из вас и в глаза не видела, и даже если она найдет кого-то, кто знает вас и расскажет ей о вас, это уже не будет иметь значения. Моя любовь к вам, как я уже сказал, одинакова, поскольку вы совершенно равны во всех отношениях. — При этих словах короля они снова покраснели и вздрогнули, но он мягко продолжал: — Проигравший получит утешительный приз. С ним я поделюсь налогом, который леди заплатит за право выбрать себе мужа.

Оба снова поклонились, их глаза разгорелись от жадности и удовольствия. Джон улыбнулся им, очень довольный собой, поскольку знал, что идеально справился с этой ситуацией. Он достигнет своей цели в отношении Элинор; он получит в свои личные владения два больших замка, имеющих стратегическое значение; эти замки ему не будут стоить ничего, и средства, которыми он этого достиг, не будут вызывать никаких возражений.